Правдивая история про девочку Эмили и ее хвост, стр. 28

— Ну, в последний раз, милая, и всё.

Я вздохнула.

— Он сказал, что всегда любил тебя и всегда будет любить. И еще он написал кучу стихов.

Мама прижала руки к груди.

— Обо мне?

Я подумала о листке, лежавшем у меня в кармане.

— Ну, в общем, да. В основном…

Мамино лицо озарилось такой улыбкой, какой я у нее никогда раньше не видела. Я рассмеялась. Она вела себя точь-в-точь как те женщины в Миллиных сопледавительных фильмах о любви.

— Мама, мы обязательно увидим его снова.

— Он всегда любил меня и всегда будет любить, — как бы не слыша, мечтательно повторила она.

Милли вздернула брови.

Внезапно снаружи раздался громкий всплеск. Улыбка мгновенно слетела с маминых губ. Мы стремглав выбежали на палубу.

— Думали, одержали надо мной верх?

Мистер Бистон! В воде! Но как он освободился?! Как прокрался мимо нас незамеченным?

— И это после всего, что я для вас сделал! — крикнул он, быстро гребя прочь.

— Что вы собираетесь сделать? — закричала я.

— Я вас предупреждал, — отозвался он. — Вы от меня так просто не отделаетесь. — Затем, уже тише, практически неслышно за плеском волн, добавил: — Мне жаль, что всё так кончилось, Мэри. Это были хорошие времена. Я их никогда не забуду.

Потом он повернулся и поплыл в сторону Великого Русалочьего Рифа. Мы с мамой переглянулись. Ничего себе хорошие времена!

Милли откашлялась.

— Это я виновата, — тихо промолвила она.

— Что? — обернулась мама.

— Я ослабила веревки. — Милли плотнее закуталась в плащ. — Совсем чуть-чуть. Он сказал, что они режут ему тело.

Мама со вздохом покачала головой.

— Не переживай понапрасну, Милли. Всё равно уже ничего не поделаешь…

Мы стояли на палубе и наблюдали, как исчезает вдали мистер Бистон, когда у борта возникла голова Шоны.

— Что случилось? — окликнула она нас. — Мне показалось, кто-то упал с яхты!

— Мистер Бистон сбежал, — ответила я. — Туда, — я махнула в сторону Рифа. — По-моему, он что-то задумал.

— Попробуем его догнать?

— Вы туда не поплывете! — вскинулась мама — Это слишком опасно.

— А что будем делать? — спросила я. — Как добираться назад? Топливо у нас закончилось, парус порвался. Шона не сможет дотащить нас до пристани.

— Может, попробуем вызвать по радио береговую охрану? — предложила мама.

— Мама, радио давным-давно не работает. Ты всегда говорила, что надо будет его как-нибудь починить…

— Но всё время забывала, — со вздохом договорила мама.

— Мы можем призвать на помощь мысленно, — заявила Милли. — Посмотрим, кто отзовется…

Мы с мамой возмущенно уставились на нее, а в следующую секунду всё было решено за нас. Откуда-то из-под воды донесся громовой голос:

— Вы окружены. Сдавайтесь. Сопротивление бесполезно!

— Кто вы? — закричала я. — Я вас не боюсь…

— Эмили! — Мама схватила меня за руку.

Больше я ничего сказать не успела, потому что в этот момент из воды показались четверо тритонов в форме тюремной охраны. У каждого за спиной восседал перевернутый верх щупальцами осьминог. Бешено вращая хвостами, охранники одновременно ввинтились в воздух — щупальца осьминогов вертелись, словно лопасти пропеллеров, — и направились к нам. Они схватили Милли, маму и меня под руки и тут же снова плюхнулись в воду.

— Я не умею пла…! — завизжала мама.

Окончание фразы утонуло в отчаянном бульканье, потому что в следующее мгновение нас уже утянули под воду и запихнули в какую-то трубу. Мои ноги начали превращаться в хвост, но впервые в жизни я не обратила на это ни малейшего внимания.

Соскользнув вниз по трубе, мы шмякнулись на жесткий пол, и отверстие над нами сразу же захлопнулось. Мы оказались внутри белого упругого пузыря. На стене висели две кислородные маски — примерно такие девушки-стюардессы демонстрируют в самолете перед полетом.

Сорвав маски со стены, я помогла маме и Милли натянуть их. Мы молча сидели на полу, прислушиваясь, как потряхивает несущийся по воде пузырь. Порывшись в складках своего черного одеяния, Милли достала четки и принялась яростно крутить их в руках.

Мама до боли сжимала мою руку.

— Всё будет хорошо, — сказала я, обнимая ее другой рукой. И не слишком уверенно добавила: — Честное слово.

Глава пятнадцатая

Нам повезло — вскоре выяснилось, что нас заперли в этом пузыре не навсегда. А потом не повезло — нас разделили, рассадив по отдельным камерам, совсем крошечным. Моя камера больше напоминала коробку — пять шагов от стены до стены да постель из водорослей в углу.

И всё из-за мистера Бистона! Как он мог так поступить с нами?!

Усевшись на кровать, я первым делом сосчитала морские блюдечки, прилепившиеся к шероховатой каменной стене. Потом пересчитала водоросли, свешивающиеся с потолка. Потом огляделась — чего бы еще посчитать. Оказалось, что нечего, не считая мыслей, теснящихся в моей голове. Вот мыслей этих, особенно ужасных, было более чем достаточно.

Тут вошел охранник с миской чего-то крайне неаппетитного в руках — по всей видимости, это был ужин.

— Что вы собираетесь…

Не ответив, он сунул миску мне в руки и исчез.

— Так нечестно! — закричала я ему вслед. — Я ничего не сделала!

Потом я заглянула в миску. Судя по ее содержимому, туда уже кого-то стошнило — непонятные, рассыпчато-желтые комки, щедро политые отвратительной зеленой слизью. Мерзость! Оттолкнув миску подальше, я принялась считать секунды. Сколько же мне еще здесь сидеть?

Очнулась я оттого, что кто-то тряс меня за плечо, причем я, оказывается, спала, растянувшись на водорослевой подстилке.

— Мама? — торопливо вскочила я.

Но это была не мама; меня разбудил охранник. Достав наручники, одно кольцо он защелкнул у меня на кисти, а другое надел себе на руку.

— Куда вы меня ведете? — пискнула я.

Но он, конечно же, не ответил. Просто выволок меня из камеры и захлопнул за нами дверь.

— Подумаешь, молчун какой, — раздраженно буркнула я.

Мы плыли по длинным коридорам, сворачивали за углы, снова плыли и снова сворачивали, и наконец очутились перед воротами, сделанными в форме слегка приоткрытой зубастой акульей пасти, — совсем как при входе в тюрьму. Охранник дважды стукнул по одному из зубов, и пасть распахнулась. Он подтолкнул меня вперед.

Едва мы очутились внутри, к нам сразу же подплыл еще один охранник, и мы продолжили путь по бесконечным коридорам, мало чем отличающимся от предыдущих. В конце концов меня втолкнули в новую камеру, как две капли воды похожую на первую.

Просто замечательно!

На этот раз я успела сосчитать только блюдечки на потолке, как за мной уже снова пришли. Но теперь меня отвели совсем в другое место!

Достигнув конца очередного коридора, охранник отпер неприметную дверцу, и я очутилась в открытом море. У меня даже мелькнула шальная мысль, что сейчас меня отпустят. Но нет, мы по-прежнему были накрепко скованы наручниками.

Вода между тем становилась всё теплее и прозрачнее. Впереди что-то маячило. Разные цвета — и пятна света. Они не мельтешили, как над Великим Русалочьим.

Рифом, но мягким сиянием поднимались откуда-то с глубины. Когда мы приблизились, цвета приняли форму огромного дворца с просторным полукруглым входом-воротами, выложенным драгоценными камнями. По обеим сторонам от ворот возвышались мраморные колонны — казалось, что они растут прямо из дна и поднимаются до самой поверхности. Перед каждой колонной на небольшом мраморном же постаменте красовалась статуя морского конька. Кроме того, вход караулили два тритона. У каждого на хвосте сбоку искрилась широкая золотистая полоска.

— Туда, — бросил мне охранник, коротко кивнув тритонам, и указал на закрытые ворота.

Тритоны расступились в стороны, и ворота открылись. Мы проплыли внутрь. Откуда-то сверху свисало множество серебряных нитей, унизанных ракушками, которые тихонько позвякивали в такт колеблющейся воде.