Убийство по алфавиту, стр. 35
— Извините, сэр.
Это жена зеленщика пытается снять с витрины лимоны.
Мистер Сист извинился, отошел в сторону.
Медленно двинулся он в обратный путь — к главной улице городка.
Тяжело.., очень тяжело.., он остался без гроша в кармане…
Когда не ешь целый день, в голове делается легко и пусто…
Он глянул на газетные заголовки в витрине киоска.
“Дело Эй-би-си. Убийца до сих пор на свободе. Интервью с мосье Эркюлем Пуаро”.
“Эркюль Пуаро. Знает ли он?..” — подумал мистер Сист.
Он двинулся дальше.
Не годится надолго задерживаться у газетного киоска…
Он подумал: “Надолго меня не хватит…”
Шаг.., еще шаг.., что за странное занятие — ходьба…
Шаг.., еще шаг.., какая нелепость…
Абсурд.
Но человек вообще нелепое существо.
А он, Элекзандер Бонапарт Сист, нелепее прочих.
И всегда он был таким.
Люди всегда над ним потешались…
Их можно понять…
Куда он идет? Неизвестно. Он в тупике. Не поднимая глаз, он брел вперед.
Шаг за шагом.
Он поднял глаза. Освещенные окна. И надпись… Полицейский участок.
“Забавно”, — подумал мистер Сист и усмехнулся. Он переступил порог. И внезапно, качнувшись, упал.
Глава 31
Эркюль Пуаро задает вопросы
Стоял ясный ноябрьский день. Доктор Томпсон и старший инспектор Джепп заглянули к Пуаро, чтобы ознакомить его с результатами полицейского расследования по делу “Король против Элекзандера Бонапарта Систа”.
У Пуаро была простуда, и сам он не присутствовал на заседании. К счастью, он не стал меня удерживать около себя.
— Дело передано в суд, — сказал Джепп. — Все в порядке.
— Разве не странно, — спросил я, — что уже на этом этапе вступила в дело защита? Мне казалось, что арестованные всегда придерживают защиту до суда.
— Нет, такое тоже бывает, — ответил Джепп. — Думаю, что Лукас, а адвокат он молодой, решил, что попытка не пытка. Думал, что прорвется. Ведь единственное, на что может опираться защита в этом деле, — психическая ненормальность обвиняемого.
Пуаро пожал плечами:
— Психическая ненормальность не может дать оправдательного приговора. Вряд ли бессрочное заключение лучше смертной казни.
— Думаю, Лукас на что-то надеялся, — сказал Джепп. — При первоклассном алиби в Бексхилле все дело оказывается под вопросом. Видимо, адвокат не сознавал, как сильно обвинение. Так или иначе, а Лукас любит оригинальничать. Молод, вот и хочет понравиться публике.
Пуаро повернулся к Томпсону:
— А вы какого мнения, доктор?
— О ком? О Систе? Право, не знаю, что сказать. Он удивительно ловко строит из себя здорового человека. И это при том, что у него эпилепсия.
— Одна его явка с повинной чего стоит! — заметил я.
— А то, как он свалился в припадке, явившись в полицию? Да.., подобающий финал для такой драмы. Эй-би-си умеет выбрать подходящий момент.
— Можно ли совершить преступление и не знать об этом? — спросил я. — То, как Сист отрицает свою вину, звучит правдиво.
— Не верьте всем этим театральным клятвам и заклинаниям. По-моему, Сист прекрасно знает, что совершил убийства.
— Преступники сплошь и рядом настаивают на своей невиновности, — сказал Джепп.
— Что до вашего вопроса, — продолжал Томпсон, — то вполне возможно, что эпилептик в состоянии сомнамбулизма совершит какой-то поступок, ни на минуту об этом не подозревая. Но, согласно общему мнению, такое действие “не вступает в противоречие с намерениями больного, когда он находится в бодрствующем состоянии”.
Доктор пустился в рассуждения об эпилепсии, а я, признаться, окончательно запутался, что нередко случается, если ведешь беседу со знатоком своего дела.
— Однако я не согласен с тем, что Сист совершал свои преступления, не зная об этом. Эта теория была бы приемлемой, если бы не письма. Его письма полностью опровергают эту идею. Они указывают на преступный умысел и тщательную подготовку.
— А письма пока так и остались без объяснения, — промолвил Пуаро.
— Они вас интересуют?
— Естественно — ведь получал их я. Но по поводу писем Сист упорно молчит. Пока я не пойму, почему он писал эти письма, я буду считать дело незаконченным.
— Да, это понятно, если встать на вашу точку зрения. Нет никаких оснований думать, что этот человек когда-нибудь с вами сталкивался?
— Решительно никаких.
— У меня есть гипотеза. Дело в вашем имени!
— В моем имени?
— Да. Сист — очевидно, по прихоти своей матери, и тут я вижу истоки эдипова комплекса, — так вот, Сист носит в высшей степени пышные имена: Элекзандер и Бонапарт. Вы понимаете, о чем это говорит? Элекзандер, то есть Александр, — величайший полководец. Бонапарт — великий император французов, мечтавший завоевать весь мир. Систу нужен противник — противник, можно сказать, его весовой категории. И вот он, пожалуйста — Эркюль, то есть силач Геркулес.
— В ваших словах что-то есть, доктор. Они будят мысль…
— Ну, это всего лишь гипотеза. Ладно, мне пора.
Доктор Томпсон ушел. Джепп остался.
— Вас смущает его алиби? — спросил Пуаро.
— В общем, да, — признался инспектор. — Не подумайте, что я в него верю — я-то знаю, что алиби ложное. Но доказать это чертовски трудно. Этот свидетель, Стрейндж, — крепкий орешек.
— Расскажите мне о нем.
— Ему лет сорок. Горный инженер, человек твердый, убежденный в своей правоте. Кажется, он сам настоял, чтобы его допросили. Он собирается уехать в Чили и хотел бы до отъезда уладить это дело.
— Редко случается видеть людей, которые бы так четко давали показания, — вставил я.
— Люди этого типа не любят признавать свои ошибки, — задумчиво проговорил Пуаро.
— Он держится за свою версию, и с места его не сдвинешь. Клянется, что познакомился с Систем в гостинице “Уайткросс” в Истборне вечером двадцать четвертого июля. Стрейнджу было скучно, и он хотел с кем-нибудь поболтать. Насколько я понимаю, Сист — идеальный слушатель. Слушал Стрейнджа не перебивая! После ужина они сели играть в домино. Похоже, Стрейндж — мастер этого дела. Но, к его удивлению, выяснилось, что и у Систа голова варит. Странная игра это домино. Люди из-за него чуть с ума не сходят. Могут играть часами. Вот и Стрейнджа с Систем было не оторвать от стола. Сист уже собрался спать, но Стрейндж и слышать об этом не желал. Сказал, что не отпустит его до полуночи. Так оно и вышло. Они разошлись в десять минут первого. Но если в десять минут первого двадцать пятого июля Сист находился в гостинице в Истборне, то он никак не мог задушить Бетти Барнард на пляже в Бексхилле между полуночью и часом ночи.
— Действительно, возникают непреодолимые трудности, — задумчиво произнес Пуаро. — Это следует хорошенько обдумать.
— Вот Кроум и обдумывает, — сказал Джепп.
— Этот Стрейндж настаивает на своем?
— Да, он чертовски упрям. А где тут ошибка — никак не ухватишь. Если Стрейндж ошибается и это был не Сист, то чего же ради его партнер по домино назвался Систем? А запись в гостиничной книге в полном ажуре. Сообщником Стрейндж тоже быть не может — у маньяков сообщников не бывает! Может быть, девушку убили позже? Но врач высказался очень определенно, да и Систу потребовалось бы некоторое время, чтобы добраться от гостиницы в Истборне, да еще незамеченным, в Бексхилл — там ведь миль четырнадцать…
— Да, трудная задача, — сказал Пуаро.
— Конечно, строго говоря, это роли не играет. На донкастерском убийстве Сист попался: кровавые пятна на пальто, нож — тут все сходится. Никаких присяжных не уговоришь его оправдать. Но история с Бексхиллом все портит. Убийство в Донкастере — его рук дело. Убийство в Сирстоне — тоже. Убийство в Эндовере — опять он. Так, черт возьми, значит, и Бексхилл — его работа. Но здесь ничего не выходит!
Джепп покачал головой и встал.
— Теперь дело за вами, мосье Пуаро, — сказал он. — Кроум сбился с пути. Заставьте-ка свои серые клеточки, о которых я столько слышал, поработать как следует. Объясните нам, как Сист все это проделал.