Клан, или Кровные узы (СИ), стр. 25

— Бог мой…помоги мне…, - распахнул глаза, вновь возвращаясь в настоящее. Опять голос, теперь уже его матери: " Никит, так было всегда…", — женщина, усадив возле себя двух сыновей улыбалась, — "в нашем роду мужчины всегда были похожи друг на друга. Это гены…и вам никогда не уйти от этого". Память услужливо нарисовала смуглое лицо брата, так похожее внешне, и с полной противоположностью внутри…

Уже знал, что ничто на свете не сможет ему помочь. Просил Бога, а ведь даже не заслуживает вымолвить его имя вслух. Никто не сможет отпустить ему его грех, когда он твердо поднял руку, тисками сжимающую заряженный револьвер, на свою кровь…

Авария… двадцать пять лет назад…унесшая с собой жизни троих дорогих сердцу людей — брата, племянника и невестки. Были похороны, завернутые в простыни тела и закрытая надгробная крышка, уносящая под землю не только сгоревшие души, но и завесу тайны, разгадать которую мужчина так и не смог тогда. Их мать, не выдержав испытания, умерла несколькими годами позже, а он сам, превратившийся в человека с вечно пустым взглядом, казалось, очерствел настолько, что сам перестал воспринимать себя прежним. А дальше…грязный бизнес, сделка с наркоторговлей и продавая душу самому дьяволу, Никита, по сути, считал, что ее уже и так не существует, она погибла в той аварии с его братом. Не было к кому пойти за советом, не было руки помощи старшего брата, не было детского смеха его Андрейки… Он был первенцем, безумно любимым и дорогим для всей их семьи… А теперь…Мужчина сглотнул, вновь потянулся к бутылке с янтарной жидкостью, жадно припав губами. Кровь…она всегда брала свое, возьмет и сейчас…Этих уз никто не отменял, они тянули их друг к другу, спустя столько лет все же приведя в семью… От них не избавиться, потому как никто еще не смог преодолеть зов собственной крови, тяги к предкам и осознания единства.

Единственное, от чего кровь в лихорадке начинала бродить по венам, в следующий миг превращаясь в глыбу льда, была его дочь… Не зря говорят, что детям свойственно платить за грехи своих отцов… Он бы продал душу дьяволу дважды, лишь бы не видеть тех страданий, которые принесет ей жизнь ночь спустя…

Глава 17

Поздней ночью Лиза забилась беспокойным сном. Сквозь сон все еще разносился ее крик, чей зов так благодатно впитывали стены высокого Черкасовского особняка. Лишь под утро она успокоилась, уже не метаясь по скомканной простыне на постели, сбросила на пол тонкий плед, было жарко… Тело горело огнем, и, разметав водопад светлых волос по смятой подушке, она бессильно раскинула руки вдоль кровати, шумно вдыхая накаленный до предела воздух.

Начинало светать, а предчувствие чего-то необъяснимого, ощущения того, что то-то должно произойти, не покидало девушку всю ночь. Она не одна, она знает, что он где-то рядом, он дышит с ней одним воздухом, он живет… Второе предательство отца, его ложь, которую она уже не сможет простить никогда. Вчера вечером Никита приходил, как то устало посмотрел на дочь, с толикой грусти и сожаления внутри. Таким она не видела отца никогда… Не забыл упомянуть, что завтра им предстоит один весьма важный разговор, и что бы Лиза никуда не выходила из дома. Странный… как будто она шастала по улицам, как будто это не она около месяца провела в добровольном затворничестве в стенах этого дома.

Утро показалось довольно светлым, Лиза лениво потянулась, вытянув вдоль постели длинные ноги, впервые за долгое время выдавила из себя улыбку. Начинался май, хоть не такой теплый, как раньше, но все же она его ждала… В это время обычно оживает природа, возможно, оживет и она сама. Одинокий луч солнца пробрался в завешенную массивными шторами спальню, солнечным зайчиком играя отблесками на ее лице. Лиза вновь улыбнулась, от удовольствия замурлыкала, закусив губу. Еще несколько минут понежившись в постели, поднялась. Холодный душ, ставший для девушки первой незыблемой привычкой еще со школы, взгляд наткнулся на пачку сигарет, вчера в беспорядке брошенную на подоконнике. Даже родители не сказали ни слова, ощущая дым в комнате и не раз видя, как дочь, подтянув под себя ноги, выкуривает на подоконнике очередную сигарету. Андрей…ему не нравилось, когда она курит. Он был единственным, из-за чего она начало употреблять сизый дым, каждой затяжкой вновь и вновь орошаемый оболочку легких. Теперь же, он не видит колечек этого яда, проходящего сквозь ее организм, не сможет ей запретить. Делая очередную затяжку, она просто пытается забыться, вместе с пеплом на окурке пытаясь стряхнуть с себя мысли о нем.

Еще несколько часов, за которые Лиза успела привести себя порядок, стильно уложить волосы назад, выпустив на лоб только длинную челку, которая последнее время стала нужным помощником скрывать выражение собственных глаз.

Твердый стук в дверь…отец. Она всегда знала его стук, он всегда выгодно отличался от мелких постукиваний по двери матери, даже робких. Уверенный в себе, властный, Никита всегда сумел выделиться на фоне остальных, что ему прекрасно и удавалось.

— Дочка, отлично выглядишь…, - напряжение в голосе и мягкая улыбка, которой он улыбался ей одной. Лиза замерла, повернувшись обратно к зеркалу, перед которым только что расчесывала светлые пряди волос.

— Ты удивлен? — сарказм в голосе, полностью развернувшись к мужчине спиной, в зеркале продолжала видеть перед собой его усталые, какие-то поблекшие глаза.

— Я всегда знал, что ты у меня красавица…, - на миг замешкался, подошел сзади, пытаясь прикоснуться к ее спине. В следующее мгновение Лиза дернулась, отчего протянутая рука Никиты сама по себе безвольно опустилась вниз. Горечь на лице, и мужчина продолжил. — Ты ненавидишь меня…

Медленно, словно под действием дурмана, Лиза начала поворачиваться. Глаза в глаза, пламенный зеленый, скрытый под спадающими прядями волос челки и холодный синий, который сейчас почему-то приобрел странный блеск.

— Есть за что? — вновь ехидство в низком, хриплом от напряжения голосе дочери, прежде чем она взмахом головы поправила мешающую ей челку.

— Есть. — Коротко, чем вызвал интерес в глазах хаки, с потемневшими зрачками и слегка прищуренными ресницами сверливших его.

— Тогда зачем спрашиваешь? — Холодный тон и ей показалось, что голос едва дрогнул от признания вины собственным отцом.

— Я утверждаю. Лиза… — Приблизился к дочери, слегка приподымая за подбородок, нежно провел по нежной коже огрубевшим большим пальцем руки. — Доченька…, - она вновь вздрогнула в его руках, что не смогло пройти мимо Никиты, — я не прошу прощенья, я просто не умею этого делать, просто… просто знай, что я тебя люблю.

Горьки взгляд, едва уловимая улыбка, затронувшая только сердце мужчины и уголки слегка приподнятых губ.

— Всегда помни об этом. — На прощание, прежде чем скрыться из комнаты, оставив сбившуюся с толку дочь наедине с собственными мыслями.

Его девочка, которую он наконец-то сможет увидеть, прикоснуться к ее бархатной коже, вновь и вновь вдыхать пьянящий аромат шелковых светлых волос. Изголодался… морально и физически. Столько дней не ощущал ее рядом, только лишь по ночам на смену привычным кошмарам, теперь пришло короткое забвенье в виде ее колдовских глаз, маячивших и приходивших к мужчине в каждом сне.

Несколько дней, показавшихся Андрею вечностью, которые мужчина словно кисейная барышня пролежал в постели, и если бы Вовка, тот же детдомовский товарищ, который поначалу тоже влез в это дело, но вовремя сумел выбраться, при том же успешно окончив медицинский институт. Еще парнишкой, будучи младше Андрея на несколько лет, он после одной неудачи вытаскивал остатки пули с кровящей раны товарища. Видимо, данное занятие настолько понравилось Вовке, что он решил воплотить свое увлечение в профессию по жизни. Если бы не он… Андрей ухмыльнулся, с десятком добрых слов помянув закадычного друга, чьи дороги так удачно разошлись в юности, и как бы странно это не звучало, пересекались по жизни. Они не занимались одним делом, слава Богу, он уберег Вовку от этого, зато так и смогли остаться друзьями, оба профи в своем ремесле.