Маркиз должен жениться, стр. 20

— Уже в трех книгах, но раньше ты никогда не хотел почитать.

Он пожал плечами.

— Просто я был занят, вот и все.

— Ага…

— Ну, так ты дашь мне книжку?

— Я принесу в твою комнату. Знаешь, Оливер, что бы там ни говорили Джаррет и Гейб, Роктон — это не ты. С Фоксмуром и Керквудом то же самое. Роктону я дала твое имя, потому что думала, что это тебя позабавит. — Она смущенно улыбнулась. — Тебе ведь нравится изображать из себя нечестивца.

— Я и есть нечестивец, — мрачно отозвался он. — Пора бы тебе это знать.

— Как скажешь, дорогой. — И она направилась к выходу. — Но ты должен добыть этой бедной девушке другую одежду. Не может же она все время ходить в этом ужасном платье.

— Я знаю.

— Прилично ее одеть — это целое состояние. Может, тебе обратиться к бабушке?

— Ни за что.

— Тогда единственный выход — лавка подержанных вещей. Конечно, платья будут старомодными, но ведь она американка, а они отстают от моды.

— Отличная мысль. Я этим займусь, когда мы завтра поедем в город.

— Кстати, можешь побывать и у плотника. Лестница для слуг почти развалилась. Раз теперь это семейная резиденция, надо лестницу починить, иначе кто-нибудь свалится и свернет себе шею.

— Знаю. Рамсден говорил мне уже неделю назад. Я велел ему позвать того парня из Ричмонда, который перестилал пол в буфетной.

— А староста говорил тебе, что арендаторы хотели бы с тобой поговорить насчет весеннего сева?

— Писал. На этой неделе я с ними встречаюсь.

— И окна в гостиной…

— Уже сделано, Минерва. — Он внимательно посмотрел на сестру. — С каких это пор тебя заботит состояние дома?

— А тебя?

Оливер нахмурился.

— С тех пор, как меня вынудили жить здесь. Но не думай, что это всерьез. Просто мне не нравятся сквозняки, не нравится, когда слуги ломают ноги и не могут мне больше служить.

— Все поняла, — усмехнулась Минерва. — Ты ведь у нас неисправимый повеса и шалопай. Спокойной ночи, братец. И смотри не влипни куда-нибудь ночью.

Минерва со смехом вышла. Настроение Оливера улучшилось. Он невольно улыбнулся ей вслед. Да поможет Бог мужчине, который захочет покорить Минерву. Она съела бы его живьем и потом облизала бы пальцы. Однако слова Минервы напомнили ему о делах. Перед встречей с арендаторами следовало просмотреть гроссбухи.

Из карточной комнаты донесся смех братьев, но дела призывали Оливера в кабинет. На мгновение он остановился. Вот так это и начинается. Сначала какие-нибудь мелочи, потом дел будет все больше и больше. И, в конце концов, он станет таким, как отец, — дом и все, что с ним связано, будет для него важнее всего на свете, он будет готов сделать все, что угодно, жениться на ком угодно, лишь бы только сохранить поместье…

Черт возьми, нет! Он не позволит призракам Холстед-Холла затянуть его в эту трясину!

Гроссбухи подождут до завтра, а ему предстоит веселая ночь с вином и картами.

Вдруг в памяти всплыли слова бабушки: «Ты лучше, чем стараешься выглядеть».

У Оливера вырвался горький смешок. Бабушка ошибается. Ничего он не лучше и не собирается быть лучше, не собирается приносить в жертву респектабельности свою душу.

Глава 10

Стоя перед мутноватым серебряным зеркалом в первое утро в Холстед-Холле, Мария подтягивала повыше корсаж жуткого красного платья.

— Бетти, неужели ничего нельзя сделать с этим вырезом?

— О, мисс, простите, совсем забыла. — И горничная бросилась к креслу. — Это леди Минерва. Она сказала, что вы можете надеть ее пелерину, если хотите. — Она накинула широкую кружевную накидку на плечи Марии. — Еще сказала, что сожалеет, что у нее нет одежды такого размера, но хоть это… — И она застегнула маленькую пуговичку на шее девушки.

— Она очень добра. — Мария посмотрела на свое отражение. — Жаль, что теперь платье выглядит только чуть-чуть менее вульгарно.

— Да, мисс. — Горничная покраснела. — То есть я имею в виду нет, мисс.

Пожалуй, для служанки Бетти была слишком уж деликатна. Утром она застала Марию за уборкой постели и тут же принялась причитать. Она все время пыталась сделать своей госпоже то, с чем Мария могла прекрасно справиться сама.

— Бетти, скажи откровенно, что ты думаешь про это платье?

— Вы в нем прекрасно выглядите.

Мария вздохнула.

— Единственный, кто так считает, — это твой господин. — А про себя добавила: «И то потому, что этот беспутный дьявол имеет слабость к открытой женской груди».

В таком виде ей нельзя встречаться с сыщиком. Он не примет ее заботы всерьез. Мало того, он еще может решить, что они с Оливером… в интимных отношениях. Особенно если Оливер будет бросать на нее такие жадные взгляды, как вчера.

Мария сглотнула. Натан всегда смотрел на нее по-братски, а под взглядом Оливера она начинала чувствовать себя голой. Ужасно, что это ей почти нравится! А тут еще эти его поцелуи. При воспоминании о них у Марии кружилась голова и подгибались колени. Она всю ночь провертелась, вспоминая каждую подробность.

Нельзя ей об этом думать. У нее есть жених.

Жених, который никогда ее так не целовал.

— Ужасно, мисс, что так вышло с вашей одеждой. Леди Минерва рассказала нам про страшный шторм, который испортил даже то платье, которое было на вас, и что портной дал вам на время другое.

Мария едва сдержала смех. Минерва явно мастерица придумывать всякие сказки.

— А леди Селия сказала, — продолжила горничная, — что вы можете взять ее вязаный шарф и надевать его с вашим рединготом. Она сказала, что вчера, когда вы приехали, ей показалось, что вы замерзли.

Глаза Марии наполнились слезами. Сестры Оливера так добры. У нее самой не было сестер, и девушку глубоко тронуло такое внимание.

— Поблагодари ее от меня.

— Конечно, мисс. Надеюсь, вы хорошо спали?

— О да, очень хорошо, — солгала Мария.

— А жесткий матрац вас не беспокоил?

По сравнению с ее ложем дома эта кровать казалась мягкой, как облако.

— Нет, Бетти.

— Я знаю, что здесь пахнет пылью, но у нас не было времени проветрить эти апартаменты как следует. Сегодня все будет лучше.

Мария едва не расхохоталась. Как можно улучшить комнату, в которой могла бы спать принцесса?

Конечно, все вещи здесь пострадали от времени. Белье было ветхим, стулья скрипели, их обивка вытерлась. Серебряные предметы потемнели. Но все же это было серебро! Серебряные рамы, серебряные подсвечники… Зеркало и столик тоже отделаны серебром. Бархатный занавес полога над огромной кроватью подхвачен златоткаными перевязями, а каждый дюйм деревянных деталей тоже был когда-то позолочен. На поблекшем от времени ковре изображена изысканная придворная сцена…

Ясно, что эти апартаменты предназначены гостям более высокого ранга, чем Мария. Возможно, именно поэтому миссис Пламтри велела поместить ее здесь, чтобы запугать ее. А может быть, старая дама решила, что так Мария сможет убедиться в печальном состоянии финансов своего предполагаемого жениха?

Разве могла миссис Пламтри понять ее! Мария с восторгом стала бы жить в этом средневековом замке. Нарядный, он в то же время имел готические черты. Ветшающий, он сохранял свой величественный облик. Дом напоминал благородную пожилую даму, чья стареющая кожа не могла скрыть аристократического строения костей. Теперь Мария понимала, почему леди Минерве так удавались описания старинных домов, — она сама жила в одном из них.

— Наверное, вы счастливы, что выходите замуж за его светлость, — сказала Бетти.

Она уже не в первый раз пыталась выведать что-нибудь о внезапной помолвке своего господина. До чего же любопытны слуги! Следует быть начеку, особенно потому, что Мария не знала, кто служит Оливеру, а кто приехал вместе с миссис Пламтри.

— О да, конечно, счастлива, — уклончиво ответила Мария.

— Он у нас красавец, наш господин.

Мария бросила на нее осторожный взгляд. Неужели Оливер из тех, кто соблазняет собственных служанок? Но на лице девушки отражался лишь праздный интерес.