Здравствуй, лошадь!, стр. 12

— Сейчас всё быстренько снимем! Свет, звук! Лошадь приведите через пятнадцать минут.

У Сони дух захватило оттого, как всё повернулось: её Кабачок будет сниматься в кино!

— Ты будешь знаменитым! У тебя будут брать интервью и просить автограф!

— Послушай, а кто такой Иисус Христос? — спросил Кабачок.

— Это Бог.

— А что он сделал?

— Ну, много чего! — Соня растерялась. — Например, он страдал за людей…

— Как это? — удивился Кабачок.

— Так с ходу не поймёшь! Ещё он простил людям их грехи…

— А что такое грехи?

— Например, когда животное обижают — это грех.

— Зачем же он простил?

— Не знаю, — призналась Соня. — С завтрашнего дня я буду читать тебе Святое писание. Это большой грех — не знать, кто такой Иисус Христос.

— Ты сказала, что он уже простил все грехи!

— Тебе будет интересно, — не уступала Соня.

— Если интересно — другое дело, — согласился Кабачок.

— Пойдём посмотрим, вдруг там всё готово?

Едва они показались из-за угла конюшни, режиссёр накинулся на Соню:

— Где вы ходите? Значит, так! — Режиссёр повернулся к актрисе: — Вы сидите, поёте колыбельную. Выпускают лошадь, она подходит и кланяется. Всё ясно?

— Готовьте морковь! — сказал Кабачок и тоже повернулся к актрисе. — Тебе всё ясно? Я подскажу, если что, — ободрил он актрису и ласково куснул её в плечо.

Но тут актриса закричала, что она не хочет быть съеденной лошадью. Пусть присылают каскадёра. Видимо, она тоже не понимала животных, потому что когда Кабачок заверил её: «Я актрисов не ем!» — это не произвело на неё никакого впечатления. Режиссёр стал уговаривать актрису. Мол, каскадёр не споёт так проникновенно, как она.

— Кабачок, пожалуйста, не кусай её больше, — зашептала Соня. Щ| посходили?!

— Да больно надо! — отозвался Кабачок.

Наконец всё уладилось, и режиссёр закричал:

— Осветители, вы делаете восход. Ясно?

— Угу, — донеслось сверху.

— Гримировать надо? — спросил кто-то из толпы.

— Кого, лошадь? — разозлился режиссёр. — С ума все посходили?!

— Кабачок, не забудь, ты подходишь и кланяешься, — волновалась Соня.

— Смотри никого не раздави! — крикнул Руслан.

— Сделай торжественную морду, раз просят! — велел главный конюх.

И тут раздалось:

— Солнце встаёт! Выпускайте лошадь! Поехали!

Кабачок шагнул вперёд. Свет ударил ему в глаза, и он невольно отвернулся.

— Стоп! Почему лошадь к младенцу подходит задом?

— Я вас предупреждал: это Кабачок! — сердито сказал конюх.

— Всё снова!

Соня бросилась к Кабачку:

— Кабачок! Надо смотреть всё время на актрису!

— Там такой яркий свет! — пожаловался Кабачок.

— Тебя потому и выбрали, что ты умница, выносливый, — уговаривала Соня.

Во второй раз Кабачок твёрдо решил терпеть. Когда скомандовали: «Мотор!» — он наклонил голову и пошёл. И тут на середину выпрыгнула кошка Машка:

— Я всё-таки хочу уточнить: когда в кадре появляются мои дети?

— Откуда кошка? — заголосил режиссёр. — Вы что, сговорились сегодня?

— Что ж! В таком варианте фильм обречён! — обиженно сказала Машка и покинула съёмочную площадку.

— Последний раз! Что снимем, то и получится! Умоляю: кошек и собак возьмите на руки. Вопросы есть?

— Есть! — вдруг раздалось откуда-то сверху. — У меня солнце не встаёт. Можно без солнца?

— Как это без солнца? Где консультант? — Перед режиссёром вырос щуплый человечек в очках. — Без солнца можно?

— Вообще-то Иисус родился ночью, в двенадцать часов, — сказал человечек.

— Отлично! Солнце отменяется! — закричал режиссёр. — Итак, выпускайте лошадь.

— Подожди, — вдруг встрял в разговор человечек-консультант. — При чём здесь лошадь?

— Лошадь приходит поклониться младенцу, — сказал режиссёр.

— Согласно Писанию, при рождении Иисуса Христа присутствовал осёл, а не лошадь!

— Ты уверен? — Режиссёр сник.

— Абсолютно! При рождестве присутствовало двое животных: осёл и вол.

— Вол?! О боже, а я уже снял корову! Почему ты мне раньше не сказал?

— Я думал, ты читал Писание!

— Читал! Но где я возьму осла? — Режиссёр задумался. Вокруг настороженно молчали. — А! — и режиссёр махнул рукой. — Лошадь, осёл — почти одно и то же! Тем более что у нас теперь солнце не встаёт. Немножко убираем с лошади свет — и будет осёл. Понятно?

— Не буду ослом! — обиделся Кабачок.

— Кабачок, какая разница? Ты-то знаешь, что ты — лошадь, — уговаривала Соня.

Но тут режиссёр закричал:

— По местам! Мотор!

Кабачку было ужасно обидно. Он решил было отказаться, но услышал пение:

И Кабачок вдруг подумал, что, когда он был маленький, ему тоже, наверное, пели колыбельную. Он подошёл поближе и затянул:

Ему вдруг стало грустно. И он наклонил голову, чтобы никто не понял, о чём он думает. Песня уже стихла, а он по-прежнему стоял в полной тишине…

— Гениально! — прошептал режиссёр, а потом закричал: — Это гениальная лошадь! — и поцеловал Кабачка в нос. — Я напишу для тебя отдельный сценарий!

Вот так Кабачок и снялся в кино.

О нём рассказывали по телевизору и приглашали на детский утренник.

— Кино? Это очень просто, — говорил Кабачок. — Сначала включают яркий свет. Потом нужно потерпеть чуть-чуть — и кино готово.

На вопрос о творческих планах Кабачок отвечал:

— Пока ничего определённого. На днях мне должны показать один сценарий…

Пишите письма

распевали Кабачок и Соня.

— Знаешь, я сегодня ещё лучше песню сочинил, — сказал Кабачок.

— Давай!

— Боюсь, ты ничего не поймёшь, — важно сказал Кабачок.

— Я попробую!

— Песня такая:

— А-а! — протянула Соня.

— Бешеный успех! — добавил Кабачок.

И тут они заметили, что к ним со всех ног бегут Поперечный и Полосатый:

— Скорее! Ривьера уезжает!

— Куда?

— Какой-то человек решил её… усыновить, то есть… улошадить… — рассказывали Поперечный и Полосатый по дороге в конюшню.

Ривьера казалась растерянной именинницей…

— Ты согласилась?! — выпалил Кабачок. Ривьера кивнула.

— А я? — приуныл Кабачок.

— Может, и тебя возьмут?

— Я не хочу! Но я не хочу, чтобы и ты уезжала…

— Но почему, Кабачок? Говорят, там хорошо. И это совсем недалеко… — уговаривала Соня.

Тут из конюшни вышел высокий человек, за ним шли конюхи. Высокий ласково потрепал Ривьеру за гриву:

— Ну что? Поехали, моя хорошая. Я думаю, тебе у нас понравится.

Ривьера послушно вошла в маленький фургончик-коневозку.

— А я тоже ездил в коневозке, — похвастался Кабачок. — Смешно: едешь, а тебя подбрасывает.

Поперечный и Полосатый оживились:

— Мы тоже хотим! — и, не ожидая возражений, запрыгнули внутрь. Тут же из коневозки раздалось бравое кошачье пение: