Люди ветра, стр. 13

Сигара Холма догорела и теперь жгла ему пальцы. Он притушил ее.

Запахло паленым. Он закурил новую. «Я слишком много курю, — подумал он. Может быть, и пью слишком много в последнее время. Но дело сделано, насколько это позволяют обстоятельства».

Викери облизал губы.

— Это дает начало. Еще одной сложности? — Спросил он. — Могу ли я говорить прямо? Я должен знать, является ли это намеком на то, что. Вы сами можете придти к заключению «о необходимости ответных действий».

— У нас есть лучшее применение для нашей энергии, — сказал ему Льзу.

— Может быть, ваши усилия в Парламенте увенчаются успехом.

— Но. Вы понимаете, что я не могу изменить своим принципам. Я должен иметь возможность говорить свободно.

— Это записано в соглашении, — сказал Ферун.

И хотя за этими словами последовала цитата, вставка ее не показалась многословной даже с точки зрения итрианских критериев.

— Люди, населяющие Авалон, имеют неограниченные права свободы слова, печати, радиовещания, ограниченные только всеобъемлющим правом неприкосновенности личности и требованиями защиты от чужеземных врагов.

— Я хотел сказать. — Викери сглотнул. Годы политической деятельности не прошли для него даром. — Я хотел только сказать, что дружеская критика и предложения всегда имеют право на существование, — сказал он со всей любезностью, на которую был способен. — Как бы там ни было, мы не можем допустить возможность гражданской войны. Можем ли мы обсудить детали политики непартизанской кооперации?

За этими простыми словами можно было ощутить страх.

Холму показалось, что он почти способен читать мысли Викери, пытающегося постичь все значение сказанного Льзу.

Как может суровая, могущественная, разбитая на кланы и рассеянная территориально раса регулировать свои общественные дела?

Как и на Земле, различные культуры Итри в различные периоды ее истории давали множество ответов на этот вопрос, но ни один из них не казался полностью удовлетворительным, особенно на длительный период.

Ораторы Планха были наиболее могущественными и прогрессивными, когда прибыли первые исследователи. Некоторые, поддаваясь искушению, называют их «хеленистинами».

Легко приспособившись к современной технологии, они вскоре вовлекли других в свою систему, приспосабливая ее в то же время к изменяющимся условиям.

Это было нетрудно, потому что система не требовала строгого единства.

Внутри своего владения — состояло ли оно из ряда разбросанных земель или из единого участка земли или моря — чос был независимым. Принципы управления чосом подсказывались традицией, хотя и сама традиция медленно изменялась, как неизбежно меняется все живое. Племя, анахронизм, деспотизм, свободная федерация, теократия, клан, увеличивающаяся семья, корпорация и еще множество понятий, для обозначения которых нет человеческих слов — все это включал в себя чос.

Вечное «нужно» определялось скорее обычаем и общественным мнением, нежели предписанием и силой. В конце концов, семьи редко жили в тесном единстве. Таким образом, разногласия были минимальными. Обычной мерой наказания было изгнание из союза или, как исключение, рабство. Между ними лежало изгнание общее. За особый проступок, ценою в жизнь, совершивший его мог быть убит другим безнаказанно, и помощь первому расценивалась как столь же тяжкое преступление.

Другим возможным приговором было изгнание, автоматически оканчивающееся по истечении установленного срока. То было суровое наказание для итриан. С другой стороны, особо недовольные могли легко оставить дом (как удержать в небе?) И примкнуть к другому чосу, более отвечающему их вкусу.

Теперь, конечно, некоторые признанные группы должны были время от времени собираться вместе и принимать соответственные решения. Подобным образом должны были устраиваться междучосовые диспуты и сообща решаться общеполитические и другие вопросы. Вот так в прошлом и возник Круач периодическое собрание всех свободных взрослых.

Оно обладало законными и ограниченно законодательными правами, но не административными. Выигравшие судебные процессы удачливые покровители планов и указов могли полагаться на желание подчиниться им или на ту силу, которой им удавалось стать в глазах других.

По мере развития общества Планха, региональные сборища, подобные этим, начали выдвигать кандидатов на годовой Круач, покрывавший более обширные территории. Те, в свою очередь, посылали своих представителей в Высший Круач всей планеты, встречавшийся каждые шесть лет плюс в дополнительные и непредвиденные случаи. На каждом уровне избирался президиум, виваны. На него были возложены обязанности вносить ясность в спорные моменты (разъяснение законов, обычаев, прецедентов, решений), а также разбор всевозможных тяжб.

Эту организацию нельзя было назвать советом, потому что любой свободный взрослый мог участвовать в работе Круача на том уровне, на котором желал.

Подобное устройство не могло бы иметь место на Земле; подобие его версии появилось однажды и там, давным-давно, но закончилось кровавым поражением.

Но итриане менее болтливы, менее заняты своим делом, менее склонны к упрямству, менее перегружены опытом прошлого, чем человек. Современные средства коммуникации, компьютеры, информационные приборы, обучающие машины помогли системе распространиться вширь, по всему Доминиону.

Прежде чем она достигла подобного состояния, ей пришлось столкнуться лицом к лицу с проблемой администрации.

Необходимые общественные работы должны были иметь над собой материальную основу. Теоретически, чосы должны были делать добровольные вклады, на практике же оказалось, что поддержка должна быть постоянной.

Поведение, причиняющее крупный вред физическому или социальному окружению, должно было быть запрещено вне зависимости от того, каким бы правильным оно не считалось в отдельных чосах или рассматривалось ими как специфическая наследственность.

И все же не существовало машины для принуждения, и итриане не мыслили о том, что нужно ее создать.

Вместо этого в тех случаях, когда несогласие принимало угрожающие размеры, виваны соответствующего Круача вызывали обвиняемых на Сэрвен.

Последний, проводимый после долгих размышлений и серьезнейшей церемонии, требовал присутствия каждого из проживающих на данной территории: ради их собственных интересов и особенно ради их чести, обвиняемые должны были предстать перед подобием суда.

В прежние времена Сэрвен на целый чос означал его конец — обращение в рабство тех, кто не был убит, с разделением их между победителями. Позднее он стал заканчиваться арестом и изгнанием тех, ко признавался лидерами. Но всегда он проводился под знаком высшей гордости. Если вызов на Сэрвен отклонялся, как это случалось, когда обвинение не было достаточно подтверждено фактами, что можно было признать его правомочным, то требовавшие его виваны вынуждены были кончать жизнь самоубийством.

С учетом характера итриан, Сэрвен играл у них такую роль, какую играет полиция у людей. Если ваше общество не потеряло моральные качества, то насколько часто вы можете вызывать полицию?

Никто, из знавших Льзу из Тарнов, не представлял себе, чтобы он сказал не правду насчет угрозы разорвать Авалон на части.

Глава 6

Там, где могучий Саггитариус впадал в залив, Центаур, второй город Авалона — единственный, кроме Грея, имевший определенное название пестрел зданиями речного, морского и космического портов, промышленного и торгового центров.

Этот Центаур был, в основном, городом людей и походил на многие имперские города, полный толкотни, суматохи, шума, веселья, а иногда и опасностей.

Находясь в нем, Аринниан большую часть времени был вынужден быть Кристофером Холмом и вести себя так, как подсказывало ему его имя.

А теперь этого требовали и его новые обязанности.

Он не удивился назначению его верховным офицером охраны Западного Коронана после организации этого рода войск: в их обществе семейные традиции были нормой.