Свидание со смертью, стр. 17

Сара с сомнением смотрела ему вслед, но, встретив взгляд Рэймонда, счастливо улыбнулась, и доктор был забыт.

Какое-то время все шестеро держались вместе, но потом Сара и Рэймонд отстали, сами того не заметив. Они брели не торопясь, забирались на скалы, обходили какие-то бесконечные отроги и наконец присели в тенечке отдохнуть.

Никто не решался заговорить первым… Потом Рэймонд все-таки спросил:

— Как вас зовут? Я знаю только вашу фамилию.

— Сара.

— Сара. Могу я вас так называть?

— Конечно.

— Сара, расскажите мне что-нибудь о себе.

Прислонившись спиной к утесу, она принялась ему рассказывать о своем детстве в Йоркшире [53], о тетушке, воспитавшей ее, о любимых собаках. Рэймонд тоже рассказал о себе, правда, немного сбивчиво и очень коротко.

И снова наступило долгое молчание. Их руки встретились — как бы случайно. Они сидели, взявшись за руки как дети, охваченные дивным ощущением покоя и счастья.

Когда солнце стало садиться, Рэймонд нарушил идиллию.

— Пора возвращаться, — сказал он. — Но я пойду в лагерь один. Мне нужно кое-что предпринять. А вот когда я это сделаю, когда я докажу себе, что я не трус.., тогда мне не стыдно будет обратиться к вам с одной просьбой… Возможно, мне придется попросить у вас в долг денег.

Сара улыбнулась.

— Я рада, что вы не лишены практичности. Можете на меня рассчитывать.

— Только сначала я должен кое-что сделать — я один.

— Что именно?

Его мальчишеское лицо неожиданно помрачнело:

— Я должен убедиться в том, что способен на решительные поступки. Сейчас — или никогда. — И, резко повернувшись, он зашагал прочь.

Сара сидела в той же позе и смотрела ему вслед. Что-то в словах Рэймонда насторожило ее. Он так взволнован, так напряжен — и эта его странная решимость… Наверное, ей все-таки следовало пойти с ним… Но она тут же отогнала эту мысль. Рэймонд хочет проверить себя, свою только что обретенную смелость. Это его право. Ей остается только молиться, чтобы решительность не покинула его.

Солнце уже почти зашло, когда Сара вернулась в лагерь. Подойдя ближе, она увидела знакомый зловещий силуэт — миссис Бойнтон все еще сидела у входа в пещеру. Девушке опять стало очень неуютно, и поэтому она поспешила не к себе, а в большую палатку.

Леди Уэстхолм вязала темно-синий свитер, повесив смотанную кольцом шерсть себе на шею. Мисс Пирс расшивала анемичными [54] незабудками салфетку, заодно слушая лекцию о том, как наилучшим образом усовершенствовать закон о разводе. Слуги сновали туда и обратно, занятые приготовлениями к вечерней трапезе. В глубине палатки в шезлонгах расположились с книгами молодые Бойнтоны. Появился Махмуд и обиженно стал укорять своих подопечных. Он запланировал прелестную прогулку после чая, но никого не нашел… Теперь вся программа пошла прахом. А он хотел ознакомить их с чрезвычайно оригинальной архитектурой набатеев [55].

Сара поспешила успокоить его, уверив, что они прекрасно провели время. Она отправилась к себе, чтобы умыться и привести себя в порядок перед обедом. Возвращаясь назад, она остановилась у палатки Жерара и тихонько его окликнула.

Ответа не было. Сара приподняла полог и заглянула внутрь. Доктор неподвижно лежал на кровати. Сара торопливо отошла, надеясь, что не разбудила его.

К ней подошел слуга и молча указал на большую палатку. Обед был, видимо, уже готов. Она прибавила шаг. Все, кроме доктора Жерара и миссис Бойнтон, были уже в сборе. За старой дамой послали слугу.

И вдруг ни с того ни с сего началась какая-то суматоха. Вбежали двое перепуганных слуг и что-то начали говорить Махмуду.

Тот встревоженно огляделся и вышел. Повинуясь внезапному порыву, Сара вышла следом.

— Что случилось? — спросила она.

— Эта старая дама… Абдул говорит, что она не может двигаться — ей совсем-совсем плохо.

— Я пойду с вами, — сказала Сара, невольно ускорив шаг. Она взобралась вслед за Махмудом на скалу, и через минуту они были уже у входа в пещеру, где вот уже несколько часов сидела в кресле старуха. Девушка наклонилась к ней и взяла ее пухлую руку, чтобы нащупать пульс, но вдруг, сильно побледнев, выпрямилась.

Не сказав гиду ни слова, Сара спешно вернулась в палатку. Задержавшись на пороге, она взглядом отыскала сидевших в шезлонгах Бойнтонов. Когда она заговорила, ее голос прозвучал неестественно резко:

— Мне очень жаль. — Сделав над собой усилие, Сара повернулась к Ленноксу — ведь теперь он глава семьи… — Мистер Бойнтон, ваша мать умерла.

Она вглядывалась в лица людей, для которых это страшное сообщение означало свободу, и ей почему-то казалось, что она смотрит на них откуда-то издалека…

Часть вторая

Глава 1

Полковник Карбери улыбнулся своему гостю и поднял бокал.

— Итак, пьем за преступления!

Лукавый блеск в глазах Эркюля Пуаро свидетельствовал о том, что он по достоинству оценил остроумие тоста. Пуаро прибыл в Амман с рекомендательным письмом от полковника Рейса. Карбери, конечно, было любопытно взглянуть на эту всемирно известную знаменитость, на человека, удостоившегося столь щедрых похвал его старого друга и коллеги из «Интеллидженс сервис» [56]: «Тончайший психолог, специалист высочайшего класса!» В качестве иллюстрации Рейс подробно описал, как Эркюлем Пуаро было раскрыто убийство Шайтаны.

— Мы просто обязаны показать вам все местные достопримечательности, — сказал полковник Карбери, покручивая свои тронутые сединой и не слишком ухоженные усы.

Это был коренастый, среднего роста человек, совершенно штатской наружности, не блещущий опрятностью, с довольно большой лысиной и блеклыми голубыми глазами. Его медлительность и неловкость никак не вязались с привычным для большинства эталоном офицера — щеголеватого и подтянутого. Тем не менее в Трансиордании [57] полковник Карбери пользовался непререкаемым авторитетом.

— Джараш, к примеру, — сказал он. — Не хотите ли туда съездить?

— Я был бы рад увидеть абсолютно все! — воскликнул Пуаро.

— Вот это я понимаю, — одобрил полковник. — Только так и следует жить — с азартом! Скажите, — добавил он после паузы, — а у вас никогда не возникало ощущение, что ваши профессиональные.., м-м.., хлопоты словно бы преследуют вас?

— Pardon?

— Ну.., приезжаете вы, скажем, в какой-нибудь город, предвкушая, что наконец-то отдохнете от всяких криминальных историй, а там вас уже поджидает какой-нибудь труп…

— О, так бывало, да… Сколько раз!

— Гм, — как-то странно хмыкнул полковник Карбери и вдруг вскочил со стула. — У нас, знаете ли, тоже имеется один труп, который не дает мне покоя, — доверительно сообщил он.

— В самом деле?

— Да. Тело сейчас тут, в Аммане. Старая американка. Отправилась в Петру вместе с детьми. Путешествие тяжелое, неслыханная для этого времени года, жара, у старухи больное сердце. Поездка оказалась трудней, чем она себе представляла. Дополнительная нагрузка на сердце — и вот, нате вам — отправилась к праотцам.

— Прямо здесь, в Аммане?

— Нет, в Петре. Сюда привезли уже труп.

— О!

— Все, вообще-то говоря, вполне объяснимо, финал далеко не неожиданный. Однако…

— Так-так, я весь внимание. Однако — что? Полковник задумчиво почесал лысину.

— Мне почему-то кажется, — сказал он, — что с ней разделались ее собственные детки.

— Вот как! И что же наводит вас на эту мысль? Ничего конкретного полковник сказать не мог, только изложил свои соображения.

— Похоже, старушка была не сахар. Как говорится, не велика потеря. И сдается мне, что ее смерть пришлась очень кстати. Впрочем, тут трудно что-то доказать, поскольку все ее детки друг за дружку горой и, если понадобится, каждый соврет и глазом не моргнет. Нам лишние сложности тоже ни к чему, тем более — с иностранцами. Самое разумное — оставить все как есть. Собственно, тут даже не за что ухватиться. У меня когда-то был приятель — врач. Так вот, у него частенько возникали подозрения, что пациент отправился на тот свет несколько раньше времени. Он мне всегда говорил: если нет надежных зацепочек, самое лучшее — держать рот на замке. А иначе угодишь в такую трясину — и доказать ничего не сможешь, и расстанешься с репутацией приличного человека и стоящего врача. М-да, в чем-то он совершенно прав. И однако… Все нужно делать, как полагается. — Он снова поскреб лысину. — Я, знаете ли, аккуратист, не терплю разгильдяйства.