Смерть приходит в конце, стр. 8

– Твой отец не всегда будет здесь, – добавила она. – Он снова уедет в свои северные владения. Вот тогда посмотрим!

– Сатипи…

Сатипи рассмеялась громко и весело и исчезла в глубине дома.

У водоема резвились дети: два сына Яхмоса, здоровые, красивые мальчики, больше похожие на мать, чем на отца; трое детишек Себека, включая младшую крошку, едва научившуюся ходить, и четырехлетняя Тети, хорошенькая девочка с печальными глазами.

Они смеялись, кричали, подбрасывали мячи, порой ссорились, и тогда раздавался пронзительный детский плач.

Сидя рядом с Нофрет и не спеша отхлебывая пиво, Имхотеп заметил:

– Как любят дети играть возле воды. Сколько я помню, всегда было так. Но, клянусь Хатор [11], какой от них шум!

– Да, а здесь могло бы быть так покойно, – тотчас подхватила Нофрет. – Почему бы тебе не сказать, чтобы их сюда не пускали, пока ты здесь? В конце концов, следует быть почтительными к хозяину дома и дать возможность ему отдохнуть. Разве не так?

– Видишь ли… – не сразу нашелся что ответить Имхотеп. Мысль эта была новой для него, но приятной. – По правде говоря, они мне не мешают, – неуверенно закончил он. И добавил с сомнением в голосе: Дети привыкли играть на берегу водоема.

– Когда ты уезжаешь, разумеется, – быстро согласилась Нофрет. – Но, по-моему, Имхотеп, принимая во внимание все, что ты делаешь для семьи, им полагалось бы проявлять к тебе больше почтительности, больше уважения. Ты слишком снисходителен, слишком терпелив.

– Я сам во всем виноват, – мирно проговорил Имхотеп со вздохом. – Я никогда не требовал особого почтения.

– И посему эти женщины, твои снохи, пользуются твоей добротой. Им следует дать понять – когда ты возвращаешься сюда на отдых, в доме должны быть тишина и покой. Я сейчас же пойду к Кайт и скажу ей, чтобы она увела отсюда своих детей, да и остальных тоже. Тогда сразу станет тихо.

– Ты очень заботлива, Нофрет, и добра. Ты всегда печешься о том, чтобы мне было хорошо.

– Раз хорошо тебе, значит, хорошо и мне, – отозвалась Нофрет.

Она поднялась и направилась к Кайт, которая стояла на коленях у воды, помогая своему младшему сыну, капризному, избалованному мальчишке, отправить в плавание игрушечную деревянную ладью.

– Уведи отсюда детей, Кайт, – требовательно сказала Нофрет.

Кайт непонимающе уставилась на нее.

– Увести? О чем ты говоришь? Они всегда здесь играют.

– Но не сегодня. Имхотепу нужен покой. А дети чересчур шумят.

Грубоватое, с крупными чертами лицо Кайт залилось краской.

– Не выдумывай, Нофрет! Имхотеп любит смотреть, как дети его сыновей здесь играют. Он сам говорил.

– Но не сегодня, – повторила Нофрет. – Он велел передать, чтобы ты увела всю эту свору в дом. Он хочет побыть в тишине.., со мной.

– С тобой… – Кайт не договорила, поднялась с колен и подошла к беседке, где полусидел, полувозлежал Имхотеп. Нофрет последовала за ней.

Кайт не стала деликатничать.

– Твоя наложница говорит, что детей надо увести. Почему? Что они делают плохого? За что их прогоняют отсюда?

– Потому что так желает господин, разве этого не достаточно, – ровным голосом произнесла Нофрет.

– Вот именно, – раздраженно подхватил Имхотеп, – Почему я должен объяснять? Кому принадлежит этот дом, в конце концов?

– Потому что она так захотела. – Кайт повернулась к Нофрет и смерила ее взглядом.

– Нофрет заботится о том, чтобы мне было удобно, хочет сделать мне приятное, – сказал Имхотеп. – Больше никому в доме нет до этого дела, кроме, пожалуй, Хенет.

– Значит, детям больше нельзя здесь играть?

– Когда я возвращаюсь домой на отдых, нет.

– Почему ты позволяешь этой женщине, – вдруг гневно вырвалось у Кейт, – настраивать тебя против твоей собственной плоти и крови? Почему она вмешивается в давно заведенные в доме порядки?

Имхотеп счел нужным показать свою власть и заорал:

– Порядки в доме завожу я, а не ты! Вы все тут заодно поступаете, как хотите, устраиваетесь, как вам удобно. И когда я, хозяин этого дома, возвращаюсь из странствий, никто не уделяет должного внимания моим желаниям! Позволь тебе напомнить, что здесь хозяин я! Я постоянно думаю о вас, забочусь о вашем будущем – и где благодарность, где уважение к моим нуждам? Их нет. Сначала Себек ведет себя нагло и непочтительно, а теперь ты, Кайт, пытаешься меня в чем-то упрекать. Почему я обязан вас содержать? Поостерегись так разговаривать со мной, иначе я перестану вас кормить. Себек заявляет, что он уйдет. Вот и скажи ему, пусть уходит и прихватит с собой тебя и детей.

На мгновенье Кайт застыла. Ее неподвижное лицо совсем окаменело.

Потом она сказала совершенно бесстрастным голосом:

– Я уведу детей в дом…

Сделав шаг-другой, она остановилась около Нофрет.

– Это дело твоих рук, Нофрет, – еле слышно проронила она. – Я этого не забуду. Я тебе этого не забуду…

Глава 5

Четвертый месяц Разлива, 5-й день

Совершив поминальный обряд, который надлежит исполнять жрецу – хранителю гробницы, Имхотеп вздохнул с облегчением. Все до мелочей было сделано, как подобает, ибо Имхотеп был человеком в высшей степени добросовестным. Он излил вино, воскурил благовония, совершил положенные приношения еды и питья душе умершего.

И вот теперь в примыкающем к гробнице прохладном гроте, где его ждал Хори, снова превратился в землевладельца и занялся делами. Они обсудили положение в хозяйстве, что и по какой обменной цене сейчас идет, какие доходы получены от сделок с зерном, скотом и лесом.

Спустя полчаса или около того Имхотеп с удовлетворением кивнул головой.

– У тебя отличная деловая хватка. Хори, – заметил он.

– Так и должно быть, Имхотеп, – улыбнулся Хори. – Недаром я уже много лет веду твои дела.

– И преданно мне служишь. Ладно, а сейчас мне хотелось бы с тобой посоветоваться. Речь пойдет об Ипи. Он жалуется, что все им командуют.

– Он еще очень молод.

– Но проявляет большие способности. Он считает, что братья не всегда к нему справедливы. Себек, по-видимому, груб и требует беспрекословного повиновения, а Яхмос чересчур робок и осторожен, что не может не раздражать. Ипи по натуре человек горячий. Он не любит, когда ему приказывают. Более того, он говорит, что только я, его отец, имею на это право.

– Верно, – согласился Хори. – По-моему, это и порождает все недоразумения, которые не идут на пользу твоему хозяйству. Ты позволишь мне говорить откровенно?

– Разумеется, мой дорогой Хори. Твои слова всегда разумны и хорошо обдуманны.

– Тогда вот что я скажу тебе, Имхотеп. Когда ты уезжаешь, тебе следует оставлять здесь за себя человека, наделенного законными полномочиями.

– Я доверяю вести дела тебе и Яхмосу…

– Я знаю, что в твое отсутствие мы имеем право действовать от твоего имени, но этого недостаточно. Почему бы тебе не взять в совладельцы одного из сыновей, письменно засвидетельствовав его право на ведение твоих дел?

Имхотеп, нахмурившись, зашагал по залу.

– И кого же из моих сыновей ты предлагаешь? Себек умеет распоряжаться, но не умеет слушаться. Ему я не доверяю, у него дурной характер.

– Я имел в виду Яхмоса. Он твой старший сын. Человек он добрый, отзывчивый. И предан тебе.

– Да, характер у него хороший, но он чересчур уж уступчив. Со всеми соглашается. Конечно, будь Ипи постарше…

– Давать власть слишком молодому всегда опасно, – перебил его Хори.

– Верно, верно. Хорошо, Хори, я подумаю о том, что ты сказал… Яхмос, конечно, примерный сын, послушный…

– Тебе следовало бы всерьез над этим призадуматься, – мягко, но настойчиво сказал Хори.

– Что ты имеешь в виду. Хори? – внимательно взглянул на него Имхотеп.