Слоны умеют помнить, стр. 21
— Он не знает, кто его настоящая мать. Но у меня есть сведения, что она была популярной актрисой и певицей и заработала очень много денег. Но недавно умерла от лейкемии. В свое время она обращалась к миссис Бертон-Кокс с просьбой вернуть ей сына, но та отказалась. Вероятно, она переживала, что рассталась с мальчиком, чувствовала себя виноватой перед ним и поэтому все свое состояние завещала ему. Поэтому миссис Бертон-Кокс не хотела, чтобы он женился на Селии, а женился на девушке, которая будет находиться под ее влиянием.
— Что ж, в ваших размышлениях есть логика. Она противная женщина!
— Да. Мне она не показалась приятной.
— Так вот почему она не захотела больше встречаться с вами, она боялась, что вы разгадаете ее планы.
— Не исключено, что это так! — согласился Пуаро.
— А что еще вы узнали?
— Кое-какую информацию я получил буквально несколько часов назад. Мне сообщил ее старший инспектор Гарроуэй. Оказывается, экономка, которая жила у Рейвенскрофтов была довольно стара и подслеповата.
— Ну и что из этого? — спросила миссис Оливер.
— Кое — что это может значить. — Пуаро поглядел на часы. — Мне пора! Я должен покинуть Вас!
— Вы едете сейчас на аэродром?
— Нет, я лечу завтра утром. Просто мне нужно сегодня побывать в одном месте. Я хочу кое — что увидеть собственными глазами. Внизу меня ждет машина.
— Что же это вы хотите увидеть?
— Точнее будет сказать: не увидеть, а почувствовать! Да, именно почувствовать и понять, что я почувствую.
Глава 18
Интерлюдия
Эркюль Пуаро миновал кладбищенские ворота, повернул на одну из тропинок и дошел до поросшей мхом невысокой каменной стены. Опустив глаза, поглядел на могилу, потом, подняв взор, некоторое время смотрел на дюны и море. И снова его взгляд вернулся к могиле. Кто-то положил сюда букетик полевых цветов, они не успели завянуть. Надписи на могиле гласили:
В память
Доротеи Джерроу, умершей 15 сентября 1960 г.
А также
Маргариты Рейвенскрофт, умершей 3 октября 1960 г.
Ее мужа
Алистера Рейвенскрофта умершего 3 октября 1960 г.
Умирая, они были неразлучны.
Простите нас за наши прегрешения.
Как мы прощаем тех, кто согрешил
Господь милостив к нам
Христос милостив к нам
Господь милостив к нам.
Пуаро постоял несколько минут, поклонился могиле и пошел по тропинке, которая вела к обрыву и вдоль него.
«Теперь я уверен, что знаю, что произошло и почему, — подумал Пуаро. — Я понимаю всю горечь этой трагедии. Кто-то должен был вернуться на этот длинный путь и дойти его до начала. „В конце мое начало“. Или можно сказать по другому: „В моем начале — мой трагический конец“. Француженка знает истину, но захочет ли она поведать ее мне. Надеюсь, что скажет во имя спасения Селии и Десмонда. Им не будет жизни если они ее не узнают!»
Глава 19
Медди и Зили
— Мадемуазель Русель? — слегка поклонившись, спросил Пуаро.
Женщина протянула ему руку:
— Здравствуйте, месье Пуаро!
Оглядев ее, Пуаро подумал: «Около пятидесяти. Судя по всему, характер властный и независимый. Жизнью своей довольна. Но к чужим страданиям восприимчива».
— Я много о вас слышала! — сказала мадемуазель Русель. — Знайте, что я ваш друг. Я не знаю, чем могу быть полезной, но я готова вам помочь. Судя по вашему письму, вас интересуют какие-то события прошлого. Я права? Садитесь, прошу вас. Вот этот стул очень удобен. Если хотите выпить, графин на столе. И вот печенье.
Она держалась спокойно и очень дружелюбно.
— Благодарю вас, — проговорил Пуаро. — Вот что меня интересует. В свое время вы были гувернанткой у Престон — Грей. Вы их помните?
— Конечно, помню! Хотя это было давно и я была тогда молода. Дети, мальчик и девочка, были очень славные. Их отец был военный.
— И там была сестра его жены?
— Да. Правда, когда я поступила к ним, ее не было. У нее было плохое здоровье, она где-то лечилась. Как ее звали, я уже сейчас позабыла.
— Доротея!
— Да! — кивнула мадемуазель Русель. — Довольно редкое имя. Но они звали друг друга уменьшительными именами: Долли и Молли. Они были удивительно похожи друг на друга, обе очень красивые.
— Между ними были хорошие отношения?
— Мне кажется, что они были очень преданны друг другу… Знаете, мы с вами немножечко напутали. Фамилия детей, у которых я была гувернанткой, была не Престон — Грей. Это девичья фамилия их матери. Доротея тоже вышла замуж за военного. Как же была его фамилия? Арроу? Нет-нет — Джерроу! А фамилия мужа Маргариты…
— Рейвенскрофт!
— Совершенно верно! — воскликнула мадемуазель Русель. — Все время забываю фамилию. Маргарита Престон — Грей училась в Швейцарском пансионате, а когда у нее появились дети, она обратилась к директрисе пансионата мадам Бенуа с просьбой порекомендовать ей гувернантку, и она порекомендовала меня. Вот так я и попала к ним. Какое-то время там жила и Доротея. Я забыла, как звали девочку… Какое-то имя из Шекспира… Розалинда или, может быть, Селия…
— Селия, — подсказал Пуаро.
— А мальчик был моложе. Ему было годика три — четыре. Я помню как его звали: Эдвард. Он был непослушный, но добрый. Мне было с ним хорошо.
— Я слышал о том, что дети любили вас, потому что с вами было интересно.
— Я люблю детей, — просто сказала мадемуазель Русель.
— Они звали вас Медди!
— Как приятно мне вспомнить это имя, — засмеялась она.
— А знали ли вы мальчика, которого звали Десмонд. Десмонд Бертон-Кокс.
— Да, припоминаю. По-моему, он жил в соседнем доме или чуть подальше.
— Вы долго жили в этой семье, мадемуазель? — спросил Пуаро.
— Года три — четыре. Потом тяжело заболела моя мама, и мне пришлось вернуться, чтобы ухаживать за ней. Она прожила после этого около двух лет. А я открыла небольшой пансионат, где воспитывались девочки, желавшие изучать иностранные языки. В Англии мне бывать больше не приходилось. Однако год или два дети присылали мне поздравительные открытки.
— Как вам показалось тогда, супруги Рейвенскрофт были счастливой парой?
— О да! И они любили своих детей!
— Вы, кажется, сказали, что леди Рейвенскрофт любила свою сестру. А она ее?
— Мне трудно сказать. Дело в том, что Долли была психически больна и подчас вела себя очень непоследовательно. Она очень ревновала сестру и ее мужа. Мне говорили, что он сначала ухаживал за ней, но очень быстро разочаровался и перенес свое внимание на Молли. А она, надо сказать, была очень милой женщиной и очень уравновешенной. Что же касается Долли, то она была весьма переменчива. Она то обожала сестру, то ненавидела ее. Кроме того, Долли считала, что Молли слишком много внимания уделяет детям… Знаете, есть человек, который может вам рассказать больше, чем я. Это мадемуазель Мохор. Она живет в Лозанне, она занималась воспитанием детей Рейвенскрофтов после меня в течение нескольких лет. А потом была компаньонкой Маргариты. Ну, это после того, как Селию отправили учиться за границу.
— Я как раз собирался повидаться с ней, — сообщил Пуаро. — Адрес у меня есть
— Прекрасно! — воскликнула мадемуазель Русель — Я думаю, она даст вам более обширную информацию. И вообще она — прекрасный и надежный человек. Если кто-нибудь и знает причины трагедии Рейвенскрофтов, то это она. Правда, она сдержанна и неболтлива, и я, право, не знаю, захочет ли она вам сказать.
Пуаро, направляясь к мадемуазель Мохор, предполагал, что встретит немолодую и весьма суровую женщину. А она оказалась, по крайней мере, лет на десять моложе, чем он предполагал, привлекательная внешне, оживленная, с добрым взглядом.
— Я Эркюль Пуаро, мадемуазель, — представился он.
— Очень приятно. Я ждала, что вы приедете сегодня или завтра!
— Вы получили мое письмо?
— О нет! Я думаю, оно еще на почте. У нас весьма ненадежная почта. Я получила письмо от другого человека.