Второй жених, стр. 3

— О, дорогая, не надо так, — сразу заплакала Люси. — Я знаю, у тебя есть причины злиться, но прошу тебя, не надо из-за этого менять свое отношение к жизни. Ведь помимо этого твоего пунктика насчет верности ты всегда была у меня так снисходительна к человеческим слабостям!

Келли, видя, что сестра опять расстроилась, пожала ей руку и с вымученной улыбкой пообещала:

— Не буду. — Она собиралась вернуться к письмам, и тут Люси, судя по ее виду, охватило какое-то беспокойство.

— Ты говоришь, что Макгаурены очень тесно общаются между собой? — медленно проговорила она.

— Не зря же их зовут Великолепной Семеркой, — кивнула Келли. — Я тебе говорю никто посторонний не может даже надеяться втереться к ним. Если заденешь одного — все остальные как один встанут на защиту.

— Но, милая моя, как же тогда твоя работа?

— Работа? — удивилась Келли.

О ней она до сих пор как-то даже не подумала.

— Они тебя не уволят? — спросила Люси и тут же сама себя поправила: — Нет, конечно, они этого не сделают! Ты ведь так много работаешь, и наверняка у тебя хорошо получается, коли в двадцать четыре года ты уже стала секретарем самого главы компании. Нечестно тебя увольнять, ты ведь не виновата в том, что случилось.

В карих глазах Келли мелькнула растерянность— она не знала, могут ли ее уволить из-за того, что расторгнута ее помолвка с директором по маркетингу, А вообще-то хочет ли она после, всего этого у них работать? Ведь ей неизбежно придется сталкиваться со Скоттом в здании фирмы.

Недавно Дональд Макгаурен просил ее остаться в должности его секретаря и после свадьбы, и Келли согласилась. Она даже помнила, как радостно затрепетало у нее сердце, когда он сказал: «Келли, прошу вас, не увольняйтесь. Нам давно уже пора приобщить к делам компании кого-то из женской половины семьи». Но теперь, когда весь клан возмутится, узнав, что она расторгла помолвку, захочет ли мистер Макгаурен оставить ее в фирме?

— Не знаю даже, уволят меня или нет, — пробормотала она. — И по правде сказать, я сама еще не знаю, хочу ли у них работать. — Лед у нее в груди начал понемногу таять — она перестала теребить темные волнистые волосы и неопределенно взмахнула рукой.

— Знаешь, тебе не помещает сейчас выпить чего-нибудь, — мужественно заявила Люси. — Может, пошлем всех подальше и сделаем набег на вишневую наливочку?

— А что? Почему бы нет? — ответила Келли. — Для храбрости. Мне ведь еще надо звонить моей хозяйке и умолять ее разрешить мне снова въехать в мою квартиру, хотя я заплатила ей до конца месяца.

Наконец суббота подошла к концу. За ней прошло и воскресенье. Но стоило Келли заикнуться, что ей пора ехать домой, как оказалось, что Люси и слышать не хочет, чтобы она возвращалась в свою одинокую пустую квартиру. И во многом потому, что сестринским сердцем чувствовала, что Келли, оставшись одна, тут же сломается. Келли и сама с благодарностью приняла настойчивое предложение сестры погостить у них еще хотя бы ночь.

И только утром в понедельник, когда она уезжала, Люси призналась:

— Знаешь, я думала, что Скотт хотя бы нам позвонит, чтобы узнать, у нас ли ты.

— О, это ему все равно не помогло бы, — тихо откликнулась Келли, обнимая сестру. — Для меня Скотт Макгаурен перестал существовать.

Глава 2

Она вернулась в свою квартиру, которую такая счастливая, с такими надеждами покидала в пятницу. Келли обвела взглядом гостиную, лишенную сейчас всяких уютных мелочей, и решила, что первым делом спустится к машине и принесет коробку с разными мелочами и безделушками, которые придавали съемной квартире домашний уют.

Просто чудо, думала она, проходя на кухню, чтобы приготовить себе чашку кофе, что хозяйка согласилась снова сдать ей квартиру, — к счастью, не успела еще найти новых жильцов.

Келли сидела и пыталась сообразить, всем ли она сообщила об отмене свадьбы, и вдруг вспомнила, что по дороге решила сегодня ни за что не появляться на работе. Видеть всех Макгауренов в сборе в такой день было выше ее сил. Но ее профессиональный подход, с каким она всегда вела все дела, заставил ее по крайней мере позвонить Дональду и сообщить, что ее сегодня не будет.

Наконец настало девять часов. К этому времени у Келли появилась уверенность, что Скотт ни за что не расскажет дяде истинной причины их размолвки. Все мужчины рода Макгаурен отличались гордостью, и Скотт не был исключением. С необычайной убежденностью она вдруг подумала, что Скотт не захочет, чтобы семейство узнало, как он оплошал.

А что, если ее тоже вызовут и потребуют объясниться? Наверняка Келли знала только две вещи: первое — никто из клана ей не поверит, и второе — ее личная гордость и самоуважение ни за что не позволят ей ни словом обмолвиться о той безобразной сцене, которую она застала в спальне.

— Мистера Дональда Макгаурена, пожалуйста… это Келли Аркетт, — проговорила она телефонистке и на всякий случай задрала подбородок, если первым делом босс велит ей явиться в офис и оформить увольнение.

— Келли! Келли, где ты? — В его голосе не было враждебности, к которой она себя готовила. Она решила все же не оставлять гордость, уверенная, что очень скоро тон шефа изменится. Может быть, он еще не знает, что свадьбы в субботу не будет, тогда ей самой придется сообщить ему об этом.

— Я дома, — ответила она. — Я все выходные была у сестры.

— Слава богу, ты вернулась! — перебил ее мистер Макгаурен и, к ее удивлению, сообщил: — Мы всю пятницу пытались до тебя дозвониться, ты престо как в воду канула.

— Вы пытались до меня дозвониться? — Господи, неужели они решили объединиться и всём семейством заставить ее изменить решение?

— Дорогая моя… — В голосе шефа неожиданно появилась сочувственная нотка. — Ты еще ничего не знаешь про Скотта?

— Про Скотта? — Предчувствие страшной беды охватило ее. От гордости не осталось и следа, и Келли еле слышно пролепетала в трубку: — Нет, я не видела Скотта с пятницы… мы…

— Да, я знаю. Мы обзвонили всех твоих знакомых, пытались найти тебя, везде оставляли для тебя записки… — Он вдруг замялся. — Келли, дорогая, мне очень неприятно тебе это сообщать, но… в общем. Скотт попал в серьезную автомобильную аварию.

На время она потеряла способность говорить. Потрясенная этим сообщением, она была не менее потрясена тем, что даже такая страшная новость не смогла растопить того льда, который все еще комой стоял в ее груди. Конечно, ей было жаль Скотта, но, к своему удивлению, она не испытала никаких особенных чувств, словно узнала, что в аварию попал какой-то посторонний человек.

— Келли, ты меня слышишь?

— Д-да… да, я слушаю.

— Понимаю, для тебя это ужасный удар… но…

— Он сильно пострадал? — быстро спросила Келли, и тут ее пронзила страшная догадка: а вдруг… И хотя она уже ничего к нему не испытывала, ей все же не хотелось, чтобы Скотт погиб. — Он… он жив?

— Да, да, — заверили ее на другом конце провода. И мистер Макгаурен рассказал ей в подробностях, что Скотт умудрился перевернуться на своей машине, даже не столкнувшись с другой машиной. Видимо, резко свернул, чтобы избежать столкновения на дороге с каким-то животным или птицей. И в результате получил множественные ранения, все выходные был на грани смерти, но иногда приходил в сознание, в эти моменты все время звал ее.

— А как он себя чувствует сегодня? — поинтересовалась Келли, в ужасе от того, что Скотт мог умереть, а она не дала ему последнего утешения.

— Я звонил в больницу, когда выходил из дома, — сообщил Дональд, назвав больницу, где лежал Скотт. — Мне сказали, что он начал понемногу приходить в себя и подавать признаки жизни. Но до полного выздоровления еще далеко. В конце концов Скотт обязательно поправится, Келли. Во всяком случае, я на это надеюсь. Она почувствовала в голосе шефа глубокое к ней сочувствие, но это ее не тронуло. Однако в свете последних событий, в такой трагический момент Келли не могла ему и поведать, что ее помолвка с его племянником расторгнута.