Замок для двоих, стр. 12

— Надо же было так случиться, что именно сеньор де Аревало увидел меня в унизительном положении!

Да, он не произнес ни слова осуждения, был на удивление терпимым и любезным и нежно обнимал ее, трясущуюся от переживаний. Однако Венеция слишком хорошо знала — он не одобряет ее поведения, и, если бы ему стало известно, как она провела вечер… боязно даже думать, что бы он сказал.

Лежа в постели, девушка размышляла о том, что привело сеньора в этот городок. Явно он приехал, чтобы увидеть ее. Но почему? Он, должно быть, прогуливался в ночной прохладе и увидел ее машину. Она не могла объяснить причину его визита, перебирая в уме всевозможные невероятные варианты, пока сон не сморил ее.

Утром Венеция с особой тщательностью приготовилась к завтраку с доном Андре. Уложила волосы в прическу, что придавало ей более строгий вид, и достала из гардероба голубое льняное платье простого покроя. Потом долго накладывала макияж. Наконец, придирчиво оглядев себя в зеркале, девушка надела на руку широкий серебряный браслет с бирюзой. Возможно, это заставит его забыть о линялых джинсах и коротких бикини, подумалось ей.

Сеньор де Аревало ждал ее в столовой, обставленной очень строго. Он окинул девушку пристальным взглядом своих темных глаз, оценивая безукоризненно-официальный, но очень привлекательный вид.

— Надеюсь, вы уже пришли в себя, — вежливо произнес мужчина, отодвигая для нее стул.

— Да, спасибо.

Венеция села, положив на колени салфетку. Дон Андре настоял на том, чтобы заказать для нее яйца, помимо обычного континентального завтрака. Пока они ждали заказ, Венеция налила кофе им обоим и отважилась затронуть болезненную тему:

— Я хотела бы объяснить, сеньор, насчет прошлой ночи…

— В этом нет необходимости, — перебил он.

— Но я бы хотела вам рассказать… — А я не хочу слушать.

Упрямый взгляд черных глаз и сердитый серо-зеленых скрестились, словно шпаги.

Венеция обиженно пробормотала:

— Действительно, зачем вам слушать? Это для вас не важно. Продолжайте думать обо мне плохо.

— В данный момент, сеньорита, я думаю, что вы, безусловно, нуждаетесь в ком-то, кто мог бы о вас заботиться.

Венеция молчала. Что еще он мог подумать? Сеньор спас ее, когда сломалась машина, оказал ей гостеприимство. А как только Венеция опять оказалась одна, он снова пришел на выручку.

— Я чувствую себя в большом долгу перед вами, сеньор, — тихо произнесла девушка.

— Не будем говорить о долгах. Лучше я скажу вам, что я имел в виду, когда поехал за вами сюда.

Венеция обратила внимание на то, что он подчеркнул слово «имел».

— Значит ли это, что вы больше не имеете это в виду? — спросила она.

— Я не знаю. Вчера утром, после того как вы покинули castillo, пришло письмо для Хоакины и еще одно для ее матери. Оба из Англии, с приглашениями посетить Хемпшир. Письмо для Хоакины — от молодого человека, который в прошлом году провел с ней несколько недель и с тех пор часто писал ей. Другое письмо — от его родителей, подтверждающих приглашение и заверяющих сеньору, что они будут рады принять Хоакину у себя и заботиться о ней.

Он помолчал. Венеция спросила, взглянув на него:

— И Хоакина поедет в Англию?

— Она мечтает об этом. — В его голосе чувствовалась ирония. — Ее мама тоже хочет, чтобы девочка поехала, потому что отец молодого человека — лорд, и он тоже станет лордом после смерти отца. К тому же семья богатая, а моя кузина — нет и должна зависеть от меня. Женщина очень хочет, чтобы ее дочери удачно вышли замуж. Но Хоакина, — как вы наверняка заметили, она очень мягкая и спокойная девочка, — разрыдалась, потому что она плохо говорит по-английски и боится, что будет чувствовать себя неловко. А единственный человек, который мог бы исправить ее английский и помочь ей заговорить на нем до конца мая, покинул castillo в это самое утро.

— А, вот где я могу пригодиться, — улыбнулась Венеция. — Вернее, могла бы, если бы не проявила себя такой дурой, не способной отделить овец от козлищ note 20.

— Именно так. Вы могли заметить, что лучше и больше всех по-английски говорит Аннина. Эмилия и Хоакина не имеют способностей к языкам. Эмилия ленива, но у Хоакины есть стимул к тому, чтобы учиться. Было бы полезным для всех троих научиться говорить по-английски, и я предложил пригласить к ним преподавателя. Но для того, чтобы найти подходящего, нужно время. Также…

— Также…

— Они хотят вас.

Девушка дерзко улыбнулась ему. Ее губы провокационно изогнулись, глаза загорелись, и в них появился вызов.

— А вы не хотите. Вы считаете, что я плохо на них влияю.

— Я думаю, что немного дисциплины не повредит вам, сеньорита. Но я хочу, чтобы мои кузины были довольны. Вы преподаватель и прекрасно говорите по-английски. Поэтому я решил поехать за вами и попросить вернуться к нам.

— Вы просите меня об этом, сеньор, или вы передумали?

Они вновь обменялись долгим испытующим взглядом, прежде чем он ответил:

— Я прошу вас, сеньорита.

Ему было не просто это сказать, подумала Венеция. Ему бы хотелось командовать, а пришлось просить.

— Я не уверена в том, что мне хочется вернуться. Я преподаю круглый год, а это тяжелая и изнурительная работа. Сейчас у меня отпуск.

Дон Андре сказал все, что хотел, и не собирался умолять.

— Это целиком ваше решение, естественно, — сухо произнес он. — Вы не нальете мне еще кофе, сеньорита? Благодарю вас. А вы хотите еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо. Чудесный завтрак. Еще одну чашечку кофе… О, он уже остыл.

— Мы попросим свежего.

Сеньор поднял руку, и тут же появилась официантка и кофе. Они сидели напротив друг друга с чашками горячего, ароматного напитка и молчали. Первым заговорил дон Андре:

— Сколько времени вам потребуется на то, чтобы принять решение?

— А на каких условиях я бы вернулась в castillo, сеньор? Я не хочу находиться в полном подчинении.

— Не бойтесь, работы немного. Я не сомневаюсь, что занятия будут быстро утомлять моих юных кузин. Достаточно раз или два в день беседовать с ними по-английски. А если вас беспокоит вопрос заработной платы, мы можем обсудить его сейчас.

— О, мне не нужна зарплата, — торопливо возразила Венеция.

— Глупости. Если вы будете выполнять для нас работу, то должны получать за нее вознаграждение.

— Вовсе нет. Зарплата сделает меня служанкой в вашем доме, а я бы предпочла статус гостьи… Если для вас это неприемлемо, я уеду.

— А вы коварная девушка. — Глаза сеньора блеснули. — Вы хотите сделать всех нас обязанными вам.

Венеция внезапно поняла, что это правда. Она все время бросала ему вызов, показывая упрямство и своенравие. А это вовсе не в ее характере. Он будто прочел ее мысли, понял, что происходит в ее душе.

— О, простите, — спохватилась девушка. Ее голос зазвучал мягко и чарующе, а выражение лица изменилось. — Я действительно веду себя отвратительно. На самом деле я чувствую себя в долгу перед вами. Да, конечно, я поеду с вами и буду учить Хоакину английскому языку. — Она протянула ему руку, собираясь рукопожатием подтвердить соглашения. Мужчина крепко сжал ее ладошку и держал в своей руке.

— Как гостья, — подтвердил он.

— Как гостья. Спасибо, сеньор.

— И рискуя вновь разжечь ваш бешеный темперамент, сеньорита… могу я попросить вас… постараться вести себя в римском стиле?

Она долго смотрела ему в глаза. Потом рассмеялась:

— Вы победили. Прощай, неформальное поведение. Прощайте, бикини… Но не давайте атмосфере castillo полностью подавить меня, сеньор.

По его лицу словно пробежала тень. Угрожала ли ей опасность быть сломленной в столь любимом им castillo? Он всматривался в ее лицо вдумчивыми темными глазами.

— Мы отпустим вас прежде, чем вы будете полностью подавлены, сеньорита, — тихо произнес он.

Глава 4

Она вернулась в замок в другом качестве. «В прошлый раз я была почти бродягой, — сказала себе Венеция, — а теперь я приглашенная гостья». Сестры были в восторге от ее возвращения, особенно Хоакина, которая видела в ней средство достижения желанной цели, и Аннина, чей независимый дух был сродни духу Венеции.