Карман полный ржи, стр. 7

Инспектор Нил был шокирован, но не подал виду. Все-таки странно слышать подобные речи от такой девушки, как Мэри Доув.

Та с непроницаемым видом продолжала:

— Адель вышла за него из-за денег, тут никаких сомнений. Когда это случилось, его сын Персиваль и дочь Элейн ходили просто зеленые от злости. Они и сейчас ее не жалуют, но она ведет себя очень умно — не замечает этого или не хочет замечать. Старик исполнит любую ее прихоть, она прекрасно это понимает. Господи, опять я говорю не в том времени. Никак не привыкну, что его нет в живых…

— Ну, а что же его сын?

— Драгоценный Персиваль? Валь, как его величает жена. Персиваль лицемер, из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Чопорный, хитрый и коварный. Панически боится отца, всегда перед ним тушуется и слова поперек не скажет, но свои интересы очень даже блюдет. В отличие от отца прижимист. Экономия — это его страсть. Потому он так долго не может подобрать себе дом. А тут у него и своя квартира, и денежки целы.

— А его жена?

— С виду — кроткая овечка, которую Бог обделил мозгами. Но это с виду, а что на самом деле… До замужества она работала медсестрой в больнице — когда Персиваль слег с воспалением легких, она его выхаживала и выходила до романтической развязки. Старика этот брак сильно разочаровал. Он сноб и хотел, чтобы Персиваль женился «как положено». Несчастную миссис Валь он презирает, то и дело мешает с грязью. Так что, думаю, она его не сильно любит — вернее, любила. У нее две страсти — кино и магазины. Главная печаль — муж дает мало денег.

— Что скажете про дочь?

— Элейн? Вот ее мне немного жаль. Она человек неплохой. Из тех, что всю жизнь остаются школьницами. Она умеет организовать игру, занимается с девочками-скаутами, это ей интересно. Недавно у нее был роман с молодым учителем, из «сердитых» [7], но отец семейства выяснил, что этот недовольный напичкан коммунистическими идеями, и разом положил этой романтической истории конец.

— И у нее не хватило духу возразить?

— У нее-то хватило. Отступился и поднял лапки как раз он. Опять же, наверное, его больше прельщали деньги. Особенно привлекательной Элейн, увы, не назовешь.

— А другой сын?

— Никогда с ним не встречалась. Говорят, необычайно красив, но, судя по всему, отпетый негодяй. Была скверная история в прошлом — подделал чек. Живет в Восточной Африке.

— С отцом — полный разрыв?

— Да, мистер Фортескью не мог лишить его наследства, потому что уже сделал младшим партнером в фирме, но он уже многие годы не поддерживает с ним никаких отношений, а если и упоминает его, то только так: «Не говорите мне об этом мерзавце. Он мне не сын». И все-таки…

— Да, мисс Доув?

— И все-таки, — медленно проговорила Мэри, — не удивлюсь, если вдруг выяснится, что старик Фортескью собирался вернуть сына сюда.

— Почему вы так думаете?

— Потому что с месяц назад старый Фортескью устроил Персивалю жуткую головомойку — оказалось, тот что-то делал за его спиной, не знаю, — что именно, но хозяин был вне себя от ярости. Персиваль вдруг попал в опалу. Он в последнее время тоже сильно изменился.

— Мистер Фортескью?

— Нет, Персиваль. Ходил перепуганный до смерти.

— Так, теперь поговорим о слугах. О Крампах вы уже рассказали. Кто еще работает в доме?

— Есть горничная, Глэдис Мартин, вернее официантка — они предпочитают, чтобы их называли так. Она убирает комнаты внизу, накрывает на столы, уносит грязную посуду и помогает Крампу прислуживать хозяевам за едой. Довольно порядочная девушка, но уж очень тупа. Слегка гнусавит.

Нил кивнул.

— Эллен Кертис — уборщица. Женщина пожилая, вечно раздраженная и сердитая, но работает в доме давно и чистоту поддерживает на высшем уровне. Никогда нигде ни соринки, ни пылинки. Есть еще помощницы, но они появляются по мере надобности.

— То есть в доме больше никто не живет?

— Живет. Старушка мисс Рэмсботтом.

— Кто она?

— Свояченица мистера Фортескью — сестра его первой жены. Жена была немного старше его, а сестра намного старше ее — так что ей здорово за семьдесят. У нее на втором этаже своя комната, она сама себе готовит и вообще сама себя обслуживает, женщина заходит к ней только убирать. Довольно эксцентричная особа и своего зятя никогда не любила, но переехала сюда при жизни сестры, да так здесь и осталась. Мистеру Фортескью никогда не было до нее дела. Но она, доложу я вам, штучка, эта тетушка Эффи.

— И это все?

— Все.

— Стало быть, мы добрались до вас, мисс Доув.

— Хотите подробности моей биографии? Я сирота. Кончила курсы секретарш в колледже Сент-Алфредс. Работала машинисткой-стенографисткой сначала в одном месте, затем в другом, потом решила, что карьера секретарши не по мне, и поменяла курс, пошла в экономки. Работала в трех семьях. Через год-полтора сидеть на одном месте мне надоедает, перебираюсь на другое. В «Тисовой хижине» я около года. Я отпечатаю на машинке фамилии и адреса моих прежних нанимателей и передам их, вместе с копиями рекомендаций, вашему сержанту… Хей, да? Это вас удовлетворит?

— Вполне, мисс Доув. — Нил немного помолчал, мысленно представив, как мисс Доув подсыпает отраву в завтрак мистера Фортескью. Фантазия его пошла дальше, и он увидел, как она методично собирает тисовые ягоды в корзину. Вздохнув, он вернулся в настоящее, к реальной действительности. — Я хотел бы поговорить с девушкой… Глэдис, а потом с уборщицей. — Поднявшись, он добавил:

— Кстати, мисс Доув, может быть, вам известно, почему в кармане мистера Фортескью оказалась горсть зерен?

— Зерен? — Она уставилась на него, похоже, с неподдельным удивлением.

— Да, именно зерен. Вам это ни о чем не говорит?

— Абсолютно.

— Кто содержал в порядке его одежду?

— Крамп.

— Понятно. Мистер и миссис Фортескью занимают общую спальню?

— Да. Помимо этого, разумеется, у него своя гардеробная и туалет, как и у нее… — Мэри глянула на наручные часы. — Думаю, она вот-вот вернется.

Инспектор уже поднялся.

— Знаете что, мисс Доув? — спросил он любезным тоном. — Даже если в округе три площадки для гольфа, очень странно, что миссис Фортескью до сих пор не нашли.

— А если она сейчас вообще не играет в гольф, инспектор? Тогда ничего странного в этом нет, правда?

В голосе Мэри слышались сухие нотки. Инспектор резко бросил:

— Мне четко ответили, что она играет в гольф.

— Она взяла клюшки для гольфа и сказала, что поедет играть. Села в машину и уехала.

Он с легким прищуром посмотрел на нее, переваривая смысл сказанного.

— С кем она обычно играет в гольф? Вам это известно?

— Весьма вероятно, что с мистером Вивианом Дюбуа.

Нил ограничился кратким:

— Понятно.

— Я пришлю к вам Глэдис. Скорее всего, она будет перепугана до смерти. — Застыв на мгновение в дверях, Мэри сказала:

— На мои слова особенно не ориентируйтесь. Я женщина злобная.

Она вышла. Инспектор Нил в задумчивости смотрел на закрытую дверь. По злобе или нет, но рассказанное Мэри Доув давало пищу для размышлений. Если Рекса Фортескью отравили, а судя по всему, так оно и было, обстановка в «Тисовой хижине» выглядела многообещающей. Мотивы лежали на поверхности толстым слоем.

Глава 5

Девушка, вошедшая в комнату с явным нежеланием, была непривлекательной и испуганной. Несмотря на высокий рост и хорошо сшитый форменный бордовый костюм, ей удавалось выглядеть неряшливой.

Она сразу заявила, вперившись в него испытующим взглядом:

— Я ничего не делала. Правда. Ничего про это не знаю.

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе произнес Нил. Голос его слегка изменился. В нем теперь слышались даже веселые нотки, интонация стала менее официальной. Пусть эта Глэдис, перепуганная крольчиха, почувствует себя посвободнее. — Садитесь, — пригласил он. — Я хочу расспросить вас про сегодняшний завтрак.