Десять негритят, стр. 14

– Еще один спятил, – сказал Блор. – Похоже, мы все рано или поздно спятим.

– Что-то не похоже, – сказал Ломбард, – чтобы вы спятили.

Отставной инспектор засмеялся:

– Да, меня свести с ума будет не так легко. – И не слишком любезно добавил: – Но и вам это не угрожает, мистер Ломбард.

– Правда ваша, я не замечаю в себе никаких признаков сумасшествия, – ответил Ломбард.

4

Доктор Армстронг вышел на площадку и остановился в раздумье. Слева были Блор и Ломбард. Справа, низко опустив голову, ходил Уоргрейв. После недолгих колебаний Армстронг решил присоединиться к судье. Но тут послышались торопливые шаги.

– Мне очень нужно поговорить с вами, сэр, – раздался у него за спиной голос Роджерса.

Армстронг обернулся и остолбенел: глаза у дворецкого выскочили из орбит. Лицо позеленело. Руки тряслись. Несколько минут назад он казался олицетворением сдержанности. Контраст был настолько велик, что Армстронг оторопел.

– Пожалуйста, сэр, мне очень нужно поговорить с вами с глазу на глаз. Наедине.

Доктор прошел в дом, ополоумевший дворецкий следовал за ним по пятам.

– В чем дело, Роджерс? – спросил Армстронг. – Возьмите себя в руки.

– Сюда, сэр, пройдите сюда.

Он открыл дверь столовой, пропустил доктора вперед, вошел сам и притворил за собой дверь.

– Ну, – сказал Армстронг, – в чем дело?

Кадык у Роджерса ходил ходуном. Казалось, он что-то глотает и никак не может проглотить.

– Здесь творится что-то непонятное, сэр, – наконец решился он.

– Что вы имеете в виду? – спросил Армстронг.

– Может, вы подумаете, сэр, что я сошел с ума. Скажете, что все это чепуха. Только это никак не объяснишь. Никак. И что это значит?

– Да скажите же наконец, в чем дело. Перестаньте говорить загадками.

Роджерс снова проглотил слюну.

– Это все фигурки, сэр. Те самые, посреди стола. Фарфоровые негритята. Их было десять. Готов побожиться, что их было десять.

– Ну да, десять, – сказал Армстронг. – Мы пересчитали их вчера за обедом.

Роджерс подошел поближе.

– В этом вся загвоздка, сэр. Прошлой ночью, когда я убирал со стола, их было уже девять, сэр. Я удивился. Но только и всего. Сегодня утром, сэр, когда я накрыл на стол, я на них и не посмотрел – мне было не до них... А тут пришел я убирать со стола и... Поглядите сами, если не верите. Их стало восемь, сэр! Всего восемь. Что это значит?

Глава 7

1

После завтрака Эмили Брент предложила Вере подняться на вершину скалы, поглядеть, не идет ли лодка.

Ветер свежел. На море появились маленькие белые барашки. Рыбачьи лодки не вышли в море – не вышла и моторка. Виден был только высокий холм, нависший над деревушкой Стиклхевн. Самой деревушки видно не было – выдающаяся в море рыжая скала закрывала бухточку.

– Моряк, который вез нас вчера, произвел на меня самое положительное впечатление. Странно, что он так опаздывает, – сказала мисс Брент.

Вера не ответила. Она боролась с охватившей ее тревогой. «Сохраняй хладнокровие, – повторяла она про себя. – Возьми себя в руки. Это не похоже на тебя: у тебя всегда были крепкие нервы».

– Хорошо бы лодка поскорее пришла, – сказала она чуть погодя. – Мне ужасно хочется уехать отсюда.

– Не вам одной, – отрезала Эмили Брент.

– Все это так невероятно, – сказала Вера. – И так бессмысленно.

– Я очень недовольна собой, – с жаром сказала мисс Брент. – И как я могла так легко по-пасться на удочку? На редкость нелепое письмо, если вдуматься. Но тогда у меня не появилось и тени сомнения.

– Ну конечно, – машинально согласилась Вера.

– Мы обычно склонны принимать все за чистую монету, – продолжала Эмили Брент.

Вера глубоко вздохнула.

– А вы и правда верите... в то, что сказали за завтраком? – спросила она.

– Выражайтесь точнее, милочка. Что вы имеете в виду?

– Вы и впрямь думаете, что Роджерс и его жена отправили на тот свет эту старушку? – прошептала она.

– Я лично в этом уверена, – сказала мисс Брент. – А вы?

– Не знаю, что и думать.

– Да нет, сомнений тут быть не может, – сказала мисс Брент. – Помните, она сразу упала в обморок, а он уронил поднос с кофе. Да и негодовал он как-то наигранно. Я не сомневаюсь, что они убили эту мисс Брейди.

– Мне казалось, миссис Роджерс боится собственной тени, – сказала Вера. – В жизни не встречала более перепуганного существа. Видно, ее мучила совесть.

Мисс Брент пробормотала:

– У меня в детской висела табличка с изречением: «ИСПЫТАЕТЕ НАКАЗАНИЕ ЗА ГРЕХ ВАШ». [7] Здесь именно тот случай.

– Но, мисс Брент, как же тогда... – вскинулась Вера.

– Что – тогда, милочка?

– Как же остальные? Остальные обвинения.

– Я вас не понимаю.

– Все остальные обвинения – ведь они... они же несправедливые? Но если Роджерсов обвиняют справедливо, значит... – Она запнулась, мысли ее метались.

Морщины, появившиеся на лбу недоумевающей мисс Брент, разгладились.

– Понимаю... – сказала она. – Но мистер Ломбард, например, сам признался, что обрек на смерть двадцать человек.

– Да это же туземцы, – сказала Вера.

– Черные и белые – наши братья равно, – наставительно сказала мисс Брент.

«Наши черные братья, наши братья во Христе, – думала Вера. – Господи, да я сейчас расхохочусь. У меня начинается истерика. Я сама не своя...»

А Эмили Брент задумчиво продолжала:

– Конечно, некоторые обвинения смехотворны и притянуты за уши. Например, в случае с судьей – он только выполнял свой долг перед обществом – и в случае с отставным полицейским. Ну и в моем случае, – продолжала она после небольшой заминки. – Конечно, я не могла сказать об этом вчера. Говорить на подобные темы при мужчинах неприлично.

– На какие темы? – спросила Вера.

Мисс Брент безмятежно продолжала:

– Беатриса Тейлор поступила ко мне в услужение. Я слишком поздно обнаружила, что она собой представляет. Я очень обманулась в ней. Чистоплотная, трудолюбивая, услужливая – поначалу она мне понравилась. Я была ею довольна. Но она просто ловко притворялась. На самом деле это была распущенная девчонка, без стыда и совести. Увы, я далеко не сразу поняла, когда она... что называется, попалась. – Эмили Брент наморщила острый носик. – Меня это потрясло. Родители, порядочные люди, растили ее в строгости. К счастью, они тоже не пожелали потворствовать ей.

– И что с ней сталось? – Вера смотрела во все глаза на мисс Брент.

– Разумеется, я не захотела держать ее дальше под своей крышей. Никто не может сказать, что я потворствую разврату.

– И что же с ней сталось? – повторила Вера совсем тихо.

– На ее совести уже был один грех, – сказала мисс Брент. – Но мало этого: когда все от нее отвернулись, она совершила грех еще более тяжкий – наложила на себя руки.

– Покончила жизнь самоубийством? – в ужасе прошептала Вера.

– Да, она утопилась.

Вера содрогнулась. Посмотрела на бестрепетный профиль мисс Брент и спросила:

– Что вы почувствовали, когда узнали о ее самоубийстве? Не жалели, что выгнали ее? Не винили себя?

– Себя? – взвилась Эмили Брент. – Мне решительно не в чем упрекнуть себя.

– А если ее вынудила к этому ваша жестокость? – спросила Вера.

– Ее собственное бесстыдство, ее грех – вот что подвигло ее на самоубийство. Если бы она вела себя как приличная девушка, ничего подобного не произошло бы.

Она повернулась к Вере. В глазах ее не было и следа раскаяния: она жестко смотрела на Веру с сознанием своей правоты. Эмили Брент восседала на вершине Негритянского острова, закованная в броню собственной добродетели. Тщедушная старая дева больше не казалась Вере смешной. Она показалась ей страшной.

2

Доктор Армстронг вышел из столовой на площадку. Справа от него сидел в кресле судья – он безмятежно смотрел на море. Слева расположились Блор и Ломбард – они молча курили. Как и прежде, доктор заколебался. Окинул оценивающим взглядом судью Уоргрейва. Ему нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Он высоко ценил острую логику судьи, и все же его обуревали сомнения. Конечно, мистер Уоргрейв – человек умный, но он уже стар. В такой переделке скорее нужен человек действия. И он сделал выбор.