Шампанское, стр. 47
Однако внешне Баффи казалась вполне спокойной.
Ей хотелось уехать домой. К чему теперь притворяться, будто на съемочной площадке идет обычный рабочий день?
Пока ассистентка искала шофера, Баффи смотрела на стены своей гримерной, увешанные десятками фотографий маленького Коуди. Неужели кто-то всерьез предполагал, что ее не волнует судьба любимого ребенка? Ведь именно он был для нее смыслом всей жизни!
Мелинда дала Баффи легкий просторный жакет с капюшоном, чтобы она хоть на время укрылась от любопытных взглядов.
Баффи вытерла слезы. Она так много и долго плакала, что слезы стерли весь грим. Баффи подошла к двери и распахнула ее.
Снаружи в скорбном оцепенении стояла вся съемочная группа. Все сейчас стыдились того, что лишь несколько минут назад сердились на слишком темпераментную актрису. Внезапно кто-то из светотехников, забравшись почти под самую крышу съемочного павильона, начал громко аплодировать, и один за другим все члены съемочной группы присоединились к нему, воздавая тем самым дань восхищения мужественной женщине, достойной глубокого сочувствия и уважения.
Собравшиеся расступились, когда Баффи медленно направлялась к выходу. Она не плакала. У нее не было больше слез.
ГЛАВА 40
Лейтенант Бэнкрофт сообщил Заку, что в создавшейся обстановке ему лучше вернуться в Нью-Йорк. Звонок преступника в редакцию таблоида убедил его в невиновности Зака. Лейтенант провел с бывшим мужем принцессы несколько дней и за это время проникся к нему симпатией. Собственно говоря, Бэнкрофту были симпатичны все участники этой трагедии, что с ним случалось очень редко. Он полагал, что Баффи — богатая, избалованная потаскушка, случайно выскочившая замуж за аристократа, а Тэйлон — высокомерный, одуревший от денег и власти гомосексуалист. Теперь, познакомившись с супругами поближе, Бэнкрофт восхищался обоими. Он повидал на своем веку немало людей, попавших в серьезную беду, и должен был признать, что чета фон Арпсбургов держалась с большим достоинством и завидной выдержкой.
Когда Баффи в сопровождении Мелинды вернулась со съемок, Бэнкрофт разговаривал с Заком, стоя внизу, в огромном вестибюле. В левой руке Зак держал небольшую дорожную сумку, с его плеча свешивался тяжелый кофр с фотопринадлежностями. Он пожал огромную руку Бэнкрофта.
Увидев Баффи, Зак смутился, растерялся и сбивчиво заговорил:
— По словам лейтенанта, мне лучше вернуться в Нью-Йорк из-за всей этой шумихи в газетах…
— Думаю, он прав, — хрипло прошептала Баффи и внимательно уставилась на Зака.
Когда-то этих людей связывала постель, теперь же они смотрели в глаза друг другу, пытаясь отыскать хоть малейшую надежду на то, что им удастся заново построить отношения.
— Все кончено? — дрогнувшим голосом спросил Зак.
— Да, — отвернулась Баффи.
— Да…
— Ты уверена?
— Да.
Зак не стал ждать дальнейших объяснений. Выйдя через массивные двойные двери красного дерева, он решительно направился к ожидавшему его лимузину. Сейчас его увезут в аэропорт, и он навсегда исчезнет из жизни Баффи.
Она проводила его взглядом. В ее глазах не было слез. Слишком много пролила их Баффи за последние три дня.
Тэйлон первым нарушил молчание.
— Не перестаю удивляться и восхищаться тобой. Как только у тебя хватает сил выдержать все это? — обнял он жену за плечи. — За такое короткое время на твою голову свалилось столько событий… Ты очень сильный человек. Никто даже не подозревает, как ты сильна.
Баффи уже давно поняла, что только сама отвечает за свою судьбу. Раньше она очень зависела от мнения отца и других мужчин, включая и Зака, своего первого мужа, которому хотелось обладать ею, как красивой вещью. Тэйлон в чем-то походил на Зака, но вместе с тем отличался от него. Ему нужен был ее ребенок, но он, и Баффи в этом не сомневалась, по-своему любил ее, хотя и платонической любовью. Баффи, прежде считавшая самой важной частью жизни хороший секс, теперь очень высоко ценила дружбу со своим вторым мужем. Впрочем, многие не понимали природы взаимоотношений между секс-бомбой и гомосексуальным аристократом. Баффи сама только-только начала это понимать.
— Я хочу попросить тебя кое о чем, — наконец прервал молчание Тэйлон. — Сегодня днем звонил Барри Йокам и спрашивал, не согласишься ли ты вечером снова появиться в его ночной программе.
— О Боже, я не могу…
— Возможно, таким способом нам удастся установить контакт с похитителем. Так или иначе, это позволит тебе призвать на помощь широкую публику и развеять нелепые домыслы в печати. — Голос Тэйлона звучал твердо. — Люди услышат от тебя правду раньше, чем успеют прочесть грязные сплетни в газетах.
Баффи понимала, что он прав.
— Я прошу тебя заранее решить, о чем будешь говорить, и продиктовать свою речь одному из моих секретарей. После этого я отошлю ее Барри Йокаму для заправки в телесуфлер. Очень важно, чтобы во время передачи ты сказала именно то, что хотела сказать, и ничего лишнего. В твоем распоряжении почти два часа. — Тэйлон знаком подозвал своего секретаря. — Я охотно помог бы тебе составить речь, но слова должны быть только твоими.
Баффи кивнула.
На ней был белый костюм из тонкого шелка. Узкая юбка плотно облегала бедра, довольно глубокий вырез обрамляли пышные оборки, отделанные тонким кружевом. Баффи сомневалась, подходит ли такой откровенный стиль для передачи Барри Йокама, но ей хотелось появиться именно в белом.
Она приехала в студию на целый час раньше назначенного времени. В руках у нее был аккуратно отпечатанный текст публичного заявления. Преувеличенно услужливая ассистентка взяла его, чтобы заправить в телесуфлер.
— Хотите что-нибудь выпить? — предложила Мелинда, неотступно сопровождавшая Баффи повсюду.
Несмотря на то что Йокам предусмотрительно загрузил холодильник несколькими бутылками «Кристаль», Баффи отказалась от спиртного.
Через минуту в комнату для гостей влетел взволнованный Йокам со сбившимся набок галстуком-бабочкой.
— Баффи! — воскликнул он, простирая к ней руки. — Я все знаю! Как это ужасно!
Он отечески обнял Баффи, мысленно отметив, что ее тело такое же гибкое и упругое, как много месяцев назад, когда он занимался с ней любовью на берегу океана. Тяжелые переживания почти не повлияли на внешний вид этой женщины.
Помолчав несколько секунд, Барри отвел Баффи в сторону от Мелинды.
— Мне бы хотелось поговорить с тобой наедине, — начал он, — потому что меня давно беспокоит один вопрос… Возможно ли, что этот малыш мой сын?
— Нет, — ответила Баффи. — Коуди — сын Тэйлона.
И это было не совсем ложью. В определенном смысле Коуди действительно принадлежал Тэйлону больше, чем кому-либо другому.
— Я рад, — с облегчением вздохнул Йокам, опасавшийся, что каким-то боком будет втянут в скандал с похищением младенца.
— Я хочу поблагодарить тебя за приглашение на сегодняшнюю ночную программу, — сказала Баффи. — Мы с Тэйлоном надеемся, что это поможет нам вернуть ребенка.
Барри Йокам и сам радовался тому, что в его шоу снова появится принцесса фон Арпсбург. С ее помощью он надеялся набрать рекордно высокий рейтинг ночных программ. Однако идея пригласить Баффи принадлежала не ему, а одному из гостей программы. Тот еще днем позвонил ему и, рассказав сенсационную историю о похищении младенца Коуди, предложил пригласить Баффи на ближайший телеэфир.
— Это была моя идея.
— Твоя? — удивленно переспросила Баффи, глядя на Рики Дьябло.
— Ага, — пожал тот плечами. — В сегодняшней программе будет короткий эпизод обо мне, поэтому они прислали моему менеджеру краткое содержание этого эпизода. Увидев его, я сразу позвонил Барри.
Дьябло улыбнулся, демонстрируя белоснежные зубы, доведенные стоматологом до совершенства. На нем была обтягивающая черная тенниска, светло-серые полотняные брюки, никаких носков, мягкие кожаные мокасины и бежевый твидовый пиджак, небрежно накинутый на одно плечо. Выдержав нужную паузу, Рики продолжил: