Вне насилия, стр. 31

Участник беседы: И клетки мозга?

Кришнамурти: Несомненно. Невозможно отделить клетки мозга от всего остального ума, не правда ли? Мозг — в чём заключается функция мозга? Это компьютер?

Участник беседы: Да, думаю, что так.

Кришнамурти: Самый удивительный компьютер, который конструировался тысячи лет; это результат тысяч лет опыта человека, стремившегося выжить и обеспечить свою безопасность. У человека так много знаний обо всём, что происходит во внешнем мире, но очень мало знаний о самом себе.

Участник беседы: Разве творчество не может зависеть от памяти, а потому зависеть и от прошлого? Вы сказали ранее, что, фактически, под солнцем нет ничего нового.

Кришнамурти: «Под солнцем нет ничего нового» — так, по крайней мере, говорит Библия, Екклесиаст. Но не смешиваем ли мы творчество с выражением — и нуждается ли творческая личность в выражении? Подумайте об этом: «Мне необходимо реализовать себя в чём-то, что требует выражения», «У меня есть чувство, что я художник, и я должен рисовать, или писать стихи».

Нуждается ли вообще творчество в выражении? И свидетельствует ли самовыражение художника об уме, свободном в творчестве? Понимаете? Человек пишет стихотворение или рисует картину — означает ли это творческий ум? Что такое творчество? По крайней мере, это не механическое повторение прошлого!

Участник беседы: Я считаю, что творчество нуждается в выражении, иначе не было бы мира.

Кришнамурти: Творчество нуждается в выражении? Что значит творчество? Что чувствует ум, который является творческим?

Участник беседы: Когда ум в состоянии вдохновения; когда ум может создать что-то доброе и прекрасное.

Кришнамурти: Нуждается ли творческий ум во вдохновении?

Не должен ли ум быть свободным, чтобы быть творческим, — свободным? В противном случае он повторяется. В этом повторении могут быть и новые выражения, но ум по-прежнему остаётся повторяющим, механичным; может ли быть творческим ум, который механичен? Ум человека в конфликте, в напряжённости, ум невротичный, даже если этот ум создаёт замечательные стихи, прекрасные пьесы, может он быть творческим?

Участник беседы: Он должен быть «в настоящем», а не...

Кришнамурти: Что значит — быть «в настоящем»? Он не может быть механичным. Не может быть отягощён всем грузом знания, всем грузом традиции. Это означает ум, который подлинно, глубоко свободен — свободен от страха. Это ведь свобода, не правда ли?

Участник беседы: Но несомненно, что ум по-прежнему должен искать безопасности — в этом заключается функция мозга.

Кришнамурти: Конечно, это функция мозга — искать безопасности. Но безопасность ли это, когда он обуславливает себя принадлежностью к определённой национальности или религиозной вере, когда он говорит, что это моё, а это ваше, и тому подобное?

Участник беседы: Мне кажется, без противоположностей нет роста. Это раздел неврологии.

Кришнамурти: Так ли?

Участник беседы: Без высокого не бывает низкого, без широкого не бывает узкого.

Кришнамурти: Давайте посмотрим. Мы жили таким образом, между хорошим и плохим, между ненавистью, ревностью и любовью, между нежностью и жестокостью, между насилием и добротой, миллионы лет. И мы говорим, что приняли это, потому что такова реальность; такова ли она, чтобы жить так? Ум, который колеблется между ненавистью, ревностью, удовольствием, страхом, может ли он знать, что такое любовь? Способен ли быть творческим ум, который постоянно ищет выражения, реализации, стремится получить известность и признание — то, что мы называем «стать», «быть», и что есть часть общественной структуры, часть нашей обусловленности? Когда ум озабочен всё время только тем, чтобы кем-то стать, когда поклоняется глаголу «быть», говоря: «Я буду» и «Я был», — существует страх смерти, страх перед неизвестным, поэтому ум начинает цепляться за известное. Может ли такой ум быть творческим? Может ли творчество быть результатом давления, сопротивления, напряжения?

Участник беседы: Творчество — это радость, воображение.

Кришнамурти: Вы знаете, что такое радость? Радость — это удовольствие, наслаждение?

Участник беседы: Нет.

Кришнамурти: Вы говорите «нет», но это то, что вы ищете, не так ли? Вы можете пережить момент величайшего экстаза, величайшей радости — и пережив, вы думаете об этом. Мысль об этом низводит радость до удовольствия. Мы все так легко приходим к выводам, но ум, который пришёл к выводу, не является свободным умом. Выясните, можно ли жить без выводов; попробуйте ежедневно жить жизнью без сравнений. Вы делаете выводы, потому что вы сравниваете. Так живите жизнью без сравнения; сделайте это, и вы увидите, как происходит нечто необычайное.

Участник беседы: Если существует просто переживание, и это переживание — страх или гнев, что происходит?

Кришнамурти: Если человек живёт только в переживании, без того, чтобы это переживание было зарегистрировано и признано в будущем в качестве опыта, — что происходит? Думаю, нам сначала нужно выяснить, что имеется в виду под словом переживание. Не значит ли это «пройти через что-то»? И не предполагается ли этим узнавание, иначе человек не знал бы, что у него было переживание? Если бы я не узнал переживание, было бы оно пережито?

Участник беседы: Разве просто переживание существовать не может?

Кришнамурти: Продвинемся немножко дальше. Зачем нам вообще нужно переживание? Мы все хотим переживаний; жить нам скучно; жизнь мы превратили в механическое существование и поэтому хотим более широких, глубоких, трансцендентальных переживаний. Поэтому возникает бегство от этой скуки, через медитацию, в так называемое божественное. Переживание подразумевает узнавание того, что произошло; узнать вы можете, только если имеется воспоминание о том, что уже случилось. Итак, вопрос: почему мы вообще ищем переживаний? Чтобы пробудить себя, потому что мы спим? Не вызов ли это, на который мы отвечаем, опираясь на имеющийся у нас прошлый опыт, то есть на известное?

Итак, возможна ли жизнь, в которой ум столь чист, бдителен, и настолько является светом для самого себя, что ему не нужно переживаний? Для этого нужно жить без конфликтов, нужен очень чувствительный и разумный ум, не испытывающий потребностей ни в чём, что бросало бы ему вызов, что пробуждало бы его.

Броквуд Парк, 12 сентября 1970

ФРАГМЕНТАЦИЯ И ЕДИНСТВО

Одна из наиболее важных проблем — проблема установления полного единства, чего-то, выходящего за пределы фрагментарной эгоцентрической заботы о собственном «я» на каком бы то ни было уровне — социальном, экономическом, религиозном. «Я» и «не-я», «мы» и «они» — это факторы разделения.

Можно ли вообще когда-либо выйти за пределы проявлений эгоцентрической озабоченности? Если что-то «возможно», появляется громадный запас энергии, тогда как чувство невозможности приводит только к напрасному её расходованию, в результате чего человек — большинство из нас — лишь пассивно перемещается от ловушки к ловушке. Как же это возможно? — с учётом того, что в человеке очень много животной агрессии и насилия, склонности к глупой и вредной деятельности; с учётом того, как сильно привязан он к различным верованиям, догмам, отдельным обособляющим теориям, и как восставая против одной конкретной системы или установленного порядка, он неизменно попадает в другую.

Итак, осознавая ситуацию человека такой, как она есть, — что делать? Я думаю, что этот вопрос неизбежно должен задавать себе любой чувствительный, чуткий, осознающий происходящее вокруг человек. Это не просто интеллектуальный или гипотетический вопрос; это проблема, возникающая из реальности жизни. Она волнует нас не в какие-то отдельные редкие моменты; годами, ночью и днём, стоит она перед нами, и она будет стоять до тех пор, пока человек не начнёт жить полностью гармоничной жизнью — жизнью без конфликта с самим собой и с миром.