Далекий мой, единственный... [«Не могу тебя забыть»], стр. 48
А вот жениться, пожалуй, можно.
Анна будет заниматься Темкой, она, конечно, тоже много работает и карьеру свою не оставит наверняка, но пойдет на уступки, пересмотрит свой рабочий график – все-таки семейная жизнь, ребенок.
И все же! Все же!
Он неожиданно решил, что, прежде чем делать предложение Анне, должен сам, лично посмотреть, как и с кем живет Юлька. Не признаваясь себе до конца, хотел убедиться, что был прав! Прав!
И, подсознательно ковыряя рану, увидеть, что она переболела свою девичью влюбленность. Увидеть, убедиться, что нет у него и призрачной надежды!
Илья придумал себе командировку в Санкт-Петербург. Командировка оказалась совершенно реальной, но, как и в случае с Прагой, он вполне мог не ездить. Его питерские партнеры, весьма заинтересованные в контракте, по деловому этикету должны были сами приехать в Москву. Но Илья, сославшись на еще одно деловое мероприятие в городе на Неве, изъявил желание прибыть сам.
Продумав тактику и стратегию предстоящей встречи, отнюдь не с партнерами, к которым летел, Адорин позвонил Расковым за несколько дней до Нового года. Трубку подняла Марина.
– Марин, привет, это Илья, – поздоровался он.
– Ильюша! Привет, как я рада тебя слышать! Сто лет не общались, не встречались! – обрадовалась ему Марина.
– Я тоже рад тебя слышать. Игорь дома?
– Дома, тебе Игорь нужен?
– Да нет, вы оба. Я, собственно, что звоню: я сегодня улетаю в Питер по делам, может, что надо Юльке передать?
– Ой! Надо передать, обязательно! – воскликнула она. – Это замечательно, что ты сможешь с Юлькой увидеться! Она собиралась к нам на Новый год, но у нее не получается. Юлька делает дизайн квартиры какой-то трудной клиентке и будет заниматься этим до самого праздника. Игорь! – закричала она. – Илья звонит, он в Питер едет, может Юльке от нас посылку передать!
– Я стою у тебя за спиной, чего ты кричишь? – весело спросил Игорь.
– Призываю! – рассмеялась Марина.
Илья услышал их диалог и улыбнулся. Это самые родные для него люди. Илья восхищался их взаимоотношениями, тем, что они сумели сохранить тепло и любовь друг к другу за столько лет! И помогали ему, и спасали, и выручали, и учили своим примером отношениям в семье, многому учили!
И подарили ему Юльку!
«Стоп! Ты собрался жениться на Анне! Значит, размышляй в этом ключе, и ничего более!»
Расковы приготовили дочери кучу подарков, Марина уложила в сумку какие-то вкусности к праздничному столу, которые доченька обожала, а готовить умела только мама. Они дали ему Юлькин адрес и телефон, когда Адорин заехал за гостинцами, успели рассказать, не скрывая гордости, о ее достижениях.
Илья слушал, улыбался, поддакивал, и у него портилось настроение.
«Московского гостя» встречали честь по чести. Расчувствовавшиеся от его личного прибытия потенциальные пока еще партнеры отвезли Адорина в лучшую гостиницу, предложили любой вид отдыха, с намеком на девочек или что пожелает душа важного гостя. Илья вежливо отказался и предложил заняться работой, невзирая на позднее время суток.
Про себя он уже все решил, посчитал и, проводя переговоры, делал заинтересованное лицо, не слушая, что там говорят господа переговорщики, расписывая перспективы, уже зная, на каких условиях подпишет данный контракт. Это оказалось неактуально.
Он весь, всеми потрохами и разумом, был в предстоящей встрече. В Юльке. И ничего не мог поделать с прокручивающимися в голове сценами той их единственной, прекрасной ночи.
Он познал ее всю. Как только может познать мужчина женщину. Он думал о ней и, черт возьми, – хотел!
Хотел. Гораздо больше, чем раньше, когда не знал, какой у нее запах и вкус кожи, как матово она светится в темноте, не знал, как загораются ее бирюзовые глаза, когда он в нее входит, как она тихо вскрикивает и орет во все горло, достигая вершины, не признавая никаких условностей и полутонов!
Господи! Как же он ее хотел! До одури!
Да боже мой, что объяснять! Все нормальные мужики поймут – эту безудержную тягу к женщине, которую ты столько лет хотел и получил наконец! Это убивающее сознание, отказывающееся слушать какие бы то ни было резоны!
Сумасшедшую страсть мужика, которая уж если вырвалась из-под контроля, не оставляет тебе шансов! И не удержит тебя ничто: ни сознание и понимание, что ты приносишь несчастье и страдания близким, ни то, что разрушаешь себя, пуская свою жизнь под откос, теряя по ходу друзей, родных и привычный образ жизни!
Черт бы все побрал! Как с этим жить?!
Как ложиться в постель с другими бабами, когда познал, попробовал нечто наивысшее?! Как жить без счастья, от которого сам, сознательно, подчиняясь условностям, отказался, уже держа его в руках, обладая им?!
Как?! Твою мать!!!
А вот так – вяло, постно, вполсилы, вполжизни, довольствуясь тем, что имеешь: хорошим, весьма достойным сексом, красивой, умной женщиной рядом и спокойным течением бытия!
Вот так!
«Анна! Думай только о ней! Вспоминай ее! С этой женщиной тебе будет спокойно и устойчиво, с ней не грозят разрушительные страсти! Она хороша в постели, с чем можешь себя поздравить! А Юлька – было и прошло, не воротишь! Да и незачем! Вот сейчас увидишь, убедишься, что с ней все в порядке, простишься внутри! И все! Все!»
Он приехал к ней утром. В десять. Попросив еще в Москве Марину позвонить дочери и предупредить ее, что он завтра зайдет в первой половине дня и отдаст гостинцы.
ЮЛЯ
– Юлечка! – радостно сообщила мама. – Илья улетел в Питер, в командировку, мы тебе с ним послали подарки на Новый год. Он просил предупредить, что завтра с утра зайдет к тебе. Сможешь быть дома?
Юлька замерла, оторопев.
«Нет! – было первой ее мыслью. – Только не это! Я так убегала, я в Москву из-за него не ездила ни разу! Нет, не надо, господи!» – взмолилась она.
Но деваться некуда. Кирилл рано утром уходил на работу, и оставить подарки от родителей было некому, кроме нее. Юлька закрыла глаза и сильно-сильно сжала телефонную трубку.
– Ау! Дочь! Ты где? – поинтересовалась мама.
– Я здесь, мамуль! – постаралась взять себя в руки Юлька. – Я поняла. Я задержусь, подожду его. За подарки спасибо! Я с ним передам свои подарки вам.
– Ой, да ладно, не суетись и его не загружай! Мы скоро встретимся, тогда и отдашь!
Юлька справилась со своей паникой и спросила:
– Когда это скоро? Ну-ка, колись, что задумали!
– Вот черт, проболталась! – спохватилась мама. – Ладно, скажу, раз уж так вышло. Мы с отцом приедем в начале февраля.
– Ура-а! – обрадовалась Юлька. – Прекрасно, мамочка! Я так соскучилась!
– Ты только отцу не скажи, что я раскололась.
– Нет-нет! Буду молчать, как партизан на допросе! – пообещала Юлька.
Она не могла заснуть всю ночь. Думала, вспоминала, мучилась, видя перед глазами Илью.
«Надо успокоиться! – уговаривала она себя. – Ну, приедет, и что? Спокойно, ровно, по-дружески! По сценарию: ничего не было, ничего не помню!»
И так всю ночь Юлька уговаривала себя и свое непослушное, растревоженное сердце. Она уснула под утро, измучившись, исстрадавшись и приняв твердое решение – дружеское участие, такая же дружеская радость от встречи! Никаких намеков, обид, демонстраций оскорбленной девицы, никаких воспоминаний, замираний, слез-сопель!
Ни-че-го!
Спокойно и приветливо: «Здравствуй, Илья!» – вежливо, отстраненно.
– Что с тобой? – поинтересовался Кирилл за завтраком.
– А что? Ничего! – сразу приняла «стойку» Юлька, испугавшись, что он почувствует, поймет ее напряжение.
Ничего, конечно, если не считать сбежавшего кофе, уроненного на пол бутерброда, добавленного в чашку с кофе кефира вместо молока, подрагиваний рук и бешено стучащего сердца.
– Влюбилась? – спросил Кирилл, не поверив ей.
– Нет, – рассмеялась Юлька, – вот это точно нет!
– Рисовала всю ночь? – допытывался он.
«Ага! Илью, мысленно!» – мелькнула у нее мысль.