Глазами любопытной кошки, стр. 7

– Чтобы избавиться от танкера с просроченными лекарствами, нужно заплатить столько, сколько его обладателям и не снилось, – вот он и превращается в «горячую картофелину», которую перебрасывают друг другу, притворяясь, что делают добро.

Я узнала от него таинственную историю о нехватке древесины для строительства домов.

– Слишком много зданий было разрушено, и, чтобы отстроить их заново, дерева просто не хватало. На деньги благотворительных организаций строительная компания купила некое загадочное судно, нагруженное деревом неизвестного происхождения. Корабль предоставила индонезийская армия, штаб-квартира которой находилась в лесном заповеднике. Задачей армии было следить за незаконной вырубкой деревьев. Впоследствии оказалось, что сами военные и рубили лес.

Однако самой главной и насущной проблемой оставалась пресная вода.

– Она загрязнена, поскольку цунами ударило так сильно, что эта вода просочилась в землю. Кроме того, в реках сгнивали трупы людей и животных.

Я расспросила Лоуренса о ГАМ – ведь именно из-за столкновений партизан с индонезийскими военными Банда-Ачех так долго считался запретной территорией.

– Военные не хотели затруднять себя арестами подозреваемых членов ГАМ, чтобы те предстали перед судом, – ответил Лоуренс. – Их просто убили на улице. В результате погибли тысячи человек. Кто-то из них оказался виновным, остальные являлись лишь подозреваемыми. Ачех считаются свирепыми противниками, военные из других районов Индонезии боятся их.

СТРАННОЕ МЕСТО

Я и моя большая сумка сели в такси и, покинув мир экспатов [7], прилетевших с благородной миссией, отправились в дом ФВА на окраине города. Мне предстояло делить кров с двенадцатью местными ребятами. В субботу они отдыхали, и в доме остался лишь сонный дядечка по имени Бустами. Он читал газету. Ему было около сорока, он носил закрученные кверху усы и легко решал проблемы. Такая у него оказалась работа: если выключался свет, он его включал; расплодились москиты – у него всегда находилось нужное средство от них.

Бустами встал у мотоцикла и сделал круговое движение рукой: «Кататься?» Я всегда не прочь прокатиться, поэтому мигом запрыгнула на заднее сиденье, и мы отправились на стройку. Деньги на строительство школы, которым занималась ФВА, пожертвовала ирландская компания. Открытие должно было состояться менее чем через два месяца. Кирпичи на второй этаж поднимали на веревке в пластиковом ведре. Медленный процесс, но здание уже обретало очертания.

Мы поехали дальше мимо засыпанного щебенкой пустыря, на котором стояли расписанные граффити стены недостроенных, как мне показалось, зданий. «Зачем он привез меня сюда?» – подумала я, в очередной раз засомневавшись в том, стоило ли слепо доверять незнакомому человеку. Но потом я поняла: это и есть район цунами.

Я онемела, не в силах представить, что когда-то здесь действительно жили люди. Несколько остовов зданий сохранились, но было невозможно понять, что это за постройки. Мы стояли посреди останков деревни, называвшейся Улее-Ллеу. Теперь все вокруг превратилось в сюрреалистическую картину бедствия. Я с трудом верила, что это не сон. Люди, которых я встречала, были дружелюбны и веселы, отчего ощущение нереальности происходящего усиливалось. Они часто здоровались со мной, незнакомкой, радостным «Привет!», пробовали произносить те немногие слова, которые знали по-английски. В Банда-Ачех вежливость являлась нормой, и неважно, с другом или незнакомцем приходилось общаться. Большинство людей держались дружелюбно и открыто. Я задумалась: откуда в этих людях столько оптимизма?

Кое-где из-за цунами просела земля, образовав зловонные соляные озера. Там, где раньше было море, остались голые пространства. Единственным сохранившимся зданием здесь оказалась красивая мечеть, которую использовали под штаб-квартиру кувейтского подразделения Красного Креста.

Рыбацкие лодки оттащили на берег; в некоторых устроили временное жилье. Дома очутились под водой, и палатки с эмблемами гуманитарных организаций служили временным пристанищем среди обломков. От палатки к палатке тянулись веревки, на которых сохла одежда. Люди готовили еду на кострах. Время от времени попадались одинокие школьники в форме, возвращающиеся домой по разбитой дороге. Из фургона высадилась группа женщин в яркой одежде и длинных струящихся покрывалах; они с печальным видом прошагали к пустому участку земли, огляделись и вернулись в машину. Жили они здесь когда-то или поминали того, кто жил, я могла лишь догадываться.

Самым странным зрелищем был так называемый «порт» – на самом деле никакой не порт, а место сбора пассажиров из различных районов. В данный момент новенький, блестящий паром, выкрашенный белой и синей красками, ждал пассажиров, отправляющихся на Сабанг. Один из ста островов архипелага Ачех, Сабанг, не был затронут цунами, он по-прежнему оставался туристическим центром, самым космополитическим и терпимым островом региона, где женщины могли плавать в бикини. Среди обломков и развалин паром выглядел совершенно чужим, словно космический корабль. Порт был уничтожен, а участок суши, где он находился, со всех сторон почти полностью окружила вода.

НАКАЗАНИЕ ИЛИ НАГРАДА?

Проходили дни, и мне начало казаться, что в мире есть два типа людей: те, кто пережил цунами, и все остальные. Если не принадлежишь к первой группе, то никогда не сможешь представить, какой ужас остался в сердцах пострадавших.

Несколько ребят, с которыми я жила в доме ФВА, потеряли все. Мусафир – высокий, худощавый мужчина лет тридцати с огромными черными глазами – потерял родителей и всех братьев. Его семье принадлежали двадцать мебельных магазинов в Банда-Ачех. Как и многие местные жители, они придерживались мнения, что хранить деньги в банке – это не по-мусульмански [8]. Деньги вкладывали в золото и держали его в доме – в цунами сгинули всё и все. Мусафир остался в полном одиночестве. Азвар призвал его не терять надежду. Мусафир стал работать в фонде. Обосновавшись в доме ФВА, при поддержке поставщика из Медана, он постепенно нашел возможность открыть один из своих магазинов.

Мусафир познакомил меня со своей девушкой Фифи. Она оказалась красивой миниатюрной танцовщицей в облегающих джинсах и хлопчатобумажной футболке с особыми рукавчиками. Они продавались на всех рынках, чтобы женщины могли носить одежду с коротким рукавом, но рука ниже локтя все же оставалась закрытой. Сделанные из плотного хлопка, они натягивались до плеч и фиксировались резинкой у запястья. Фифи носила платок и никогда его не снимала.

В моей невыносимо жаркой комнате без вентиляции мы учили друг друга танцевать. Фифи показала мне несколько комбинаций самана: в этом танце исполнитель стоит на коленях и бьет себя по плечам и бедрам, соблюдая сложную последовательность движений; при этом он крутит головой и поет мантры. Танец обычно исполняется в группе, он известен под названием «живого барабана».

– Саман также называют «танцем тысячи рук», – сказала Фифи. – Предназначение этого танца – поведать людям об истории, духовности и о том, как сделать жизнь лучше.

Танцоры – как правило, женщины (иногда танец исполняют и мужчины, однако мужчины и женщины вместе – никогда) – встают на колени в ряд, выставляют вперед голову и грудь, поют рифмованные строки и в определенном порядке наносят себе удары по телу. Затем они сцепляют руки и делают волнообразные движения телами и руками.

Фифи научила меня четырем комбинациям и уточнила:

– Комбинаций столько, что один танец может длиться до двух часов. Обычно он состоит из восьми – двенадцати частей. Первые четыре – основные. После этого начинается импровизация.

Мы сделали паузу, и она сказала:

– Чтобы написать книгу, ты должна узнать как можно больше об исламе и понять природу цунами. Цунами послал Аллах, рассердившись и устав от бесконечной войны. – Фифи считала, что люди совсем забыли о Боге и начали убивать друг друга без разбора. – Цунами принесло мир, – заключила она. – Ненависть и общественно-политические проблемы в Ачех стали незначительными перед лицом трагедии. Теперь внимание всего мира сосредоточено на этой далекой провинции, куда так долго не осмеливались заглянуть иностранцы. Чтобы помочь людям, к нам прибыли заграничные организации. Когда в городе появилось так много иностранцев (мы называем их турис), бои прекратились. Все стали думать только о том, как выжить.