Проблемы жизни, стр. 61

Пожалуйста, переживайте все по мере того, как мы идем вперед, не оставайтесь на уровне слов.

Каковы отношения ума с тем, что есть. До тех пор пока ум дает тому, что есть, наименование, термин, определение, словесный символ для включения в мыслительный процесс, эти обозначения препятствуют всякому непосредственному отношению между умом и тем, что есть, а это делает ум тупым, нечувствительным. Ум и то, что есть, — не два отдельных процесса: давая им наименования, мы их разделяем. Когда это наименование прекращается, существует непосредственное отношение между ними: ум и то, что есть, — одно. То, что есть, теперь наблюдает себя без наименования, и только теперь то, что есть, претерпело трансформацию; в этом состоянии нет больше того, что называлось пустотой, с ее ассоциациями, как страх и прочее. Теперь ум — это только состояние переживания, в котором нет разделения на переживающего и переживаемое. И существует бездонная глубина, потому что отсутствует тот, кто измеряет. То, что есть, пребывает в глубоком молчании и спокойствии, а из глубины этого спокойствия бьет ключом то, что неисчерпаемо. Возбуждение ума — это пользование словом. Когда слово молчит, существует неизмеримое.

ВРЕМЯ

Это был пожилой, довольно хорошо сохранившийся человек, с длинными седыми волосами и белой бородой. Он читал лекции по философии в университетах многих стран. У него был весьма ученый и спокойный вид. Он сказал, что не занимается медитацией и не принадлежит к числу религиозных людей в обычном смысле слова, а имеет дело исключительно со знанием. Но несмотря на то, что он читал лекции по вопросам философии и религиозного опыта, своих личных переживаний у него не было, да он и не стремился к ним. Цель его приезда — обсудить проблему времени.

Как трудно для человека, обладающего собственностью, был свободным! Расстаться со своим состоянием для богатого чрезвычайно трудно. Лишь в том случае, если имеются другие, при этом более ценные приманки, он готов отказаться от утешительной мысли — принадлежать к числу богатых людей. Ему надо найти удовлетворение своего честолюбия на каком-то другом пути, прежде чем он сможет расстаться с тем, что имеет. Для богатого деньги — это власть, а он — их владелец; он может раздать большие суммы, но раздающий их — тоже он.

Знание — это другой вид обладания, и человек, преданный знанию, находит в нем удовлетворение; для него знание — цель сама по себе. Он чувствует, — по крайней мере, так было у собеседника, — что знание каким-то образом сможет разрешить наши проблемы, если только его распространить, в большем или меньшем масштабе, по всему миру. Для человека, преданного знанию, гораздо труднее освободиться от своего обладания, чем для того, кто владел состоянием. Весьма удивительно, что знание так легко становится на место понимания и мудрости. Стоит нам получить некоторые сведения по какому-либо вопросу, и мы уже считаем, что обладаем пониманием. Мы думаем, что знание или осведомленность о причинах нашей проблемы тем самым разрешает ее. Мы заняты поисками причин нашей проблемы, а эти поиски — не что иное, как откладывание самой проблемы на будущее. Большинству из нас известны причины; причина ненависти, например, лежит не очень глубоко, но в поисках причин мы вкушаем лишь радости, получаемые от их следствий. Нас занимает увязывание следствий, а не понимание совокупного процесса. Большинство из нас тесно связано со своими проблемами; без них мы почувствовали бы себя потерянными; проблемы стимулируют нас к деятельности, а деятельность, связанная с проблемами, заполняет нашу жизнь. Мы — это наша проблема, а также деятельность, обусловленная ею.

— Время — очень странный феномен. Пространство и время едины; одно не существует без другого. Время для нас имеет большую важность, и каждый придает ему свое собственное особое значение. Если для дикарей время едва ли что-нибудь значит, то для цивилизованных людей оно играет большую роль. У дикарей совершенно не развита память; но если то же самое оказалось бы у образованных людей, их сочли бы за ненормальных или уволили с работы. Для ученого время — это одно, для рядового гражданина — другое. Время для историка — это изучение прошлого, для биржевика время — маятник, для матери — память о ее сыне, для усталого путника — это отдых в тени. Каждый толкует время по-своему, сообразно своим потребностям и ожидаемому чувству удовлетворения, и придает ему форму, соответствующую хитроумным построениям своего собственного ума. Мы не можем обойтись без времени. Для нашего существования нам так же необходимо хронологическое время, как и смена времен года. Существует ли психологическое время или оно есть лишь обманчивая условность ума? Несомненно, существует только хронологическое время, всякое другое время — мираж. Существует время для роста, время для умирания; есть время для посева и время для снятия урожая. Но психологическое время, рассматриваемое как процесс становления, — не есть ли это нечто совершенно ложное?

«Что такое время для вас? Думаете ли вы о времени? Осознаете ли вы время?»

— Возможно ли вообще думать о времени, если это не время в хронологическом смысле? Мы можем пользоваться временем как средством; взятое же само по себе, оно не имеет значения, не правда ли? Время как абстрактное понятие — чисто умозрительное построение, а любые абстрактные построения ума тщетны. Мы пользуемся временем как средством достижения в материальном или психологическом отношении. Например, необходимо время, чтобы дойти до станции. Однако большинство из нас пользуется временем как средством для достижения психологических целей, самых различных. Мы осознаем время, когда возникает задержка в процессе достижения или когда создается разрыв на пути к успеху. Время — это промежуток между тем, что есть, и тем, что может быть, что должно быть, что будет. Становление, направленное к цели, — это время.

«Разве не существует другого времени? Что вы скажете по поводу научного значения понятия «пространство-время»?»

— Говорят о хронологическом времени и психологическом времени. Хронологическое время необходимо, и оно существует. Но психологическое время — нечто совсем другое. Комплекс «причина-следствие» считается временным процессом не только в физическом смысле, но и в психологическом. Интервал между причиной и следствием обычно рассматривается как время; но существует ли этот интервал? Причина и следствие болезни могут быть разделены во времени; но это опять-таки хронологическое время. Существует ли интервал между психологической причиной и следствием? Не есть ли причина-следствие единый процесс? В действительности нет никакого интервала между причиной и следствием. Сегодня — это следствие того, что было вчера, и причина того, что будет завтра; это единое движение, непрерывный поток. Нет никакого разделения, нет разграничительной линии между причиной и следствием; но мы разделяем их внутри себя, имея в виду то или иное становление, достижение. Я есть это, а я сделаюсь тем. Для того чтобы стать тем, мне необходимо время, хронологическое время, которое используется для психологических целей. Я пребываю в неведении, но я сделаюсь мудрым. Неведение, которое стремится стать мудрым, есть лишь прогрессирующее неведение, так как неведение никогда не может стать мудрым; совершенно так же как зависть никогда не может превратиться в свою противоположность. Неведение — это подлинный процесс становления.

Не является ли мысль продуктом времени? Знание — это продление времени. Время — это продление. Опыт есть знание, а время — это продление опыта в виде памяти. Время, рассматриваемо как продление, есть абстракция; абстрактные же построения ума — это неведение. Опыт есть память, ум. Ум — машина времени. Ум — это прошлое. Мысль — всегда от прошлого; прошлое есть продление знания. Знание — это всегда знание прошлого; знание никогда не выходит за пределы времени, оно всегда во времени и от времени. Продление памяти, знание — это сознание. Опыт — всегда в прошлом, он есть прошлое. Прошлое в соединении настоящим движется к будущему; будущее есть прошлое, быть может, видоизмененное, но, тем не менее, прошлое. Весь это процесс в своей совокупности есть мысль, ум. Мысль может функционировать только в поле времени. Мысль может размышлять о вневременном, но это — ее собственная проекция. Любые aбcтрактные построения ума — область неведения.