Маськин зимой, стр. 43

Вы знаете, для того чтобы руководить народом, иногда даже вредно любить этот народ, а то не ровён час – разбалуешь! Не иначе как из-за этого многие великие руководители известных держав добивались высшей власти именно в отместку народу, которым им выпадала судьба руководить. Вот тут-то и отыгрывались сполна кошке мышкины слёзки, мышке кошкины сопли и прочие виды жидких выделений. Вообще слезливый диктатор ведь лучше сопливого, а сопливый, как ни крути, лучше кровавого…

Правый Маськин тапок сразу нашёл для Маськина замену левому тапку. Он влюбился в смуглую кубинскую туфлю и немедленно предложил ей стельку и сердце. Туфля была на высоком каблуке, она пела и танцевала без повода, и, конечно, немедленно, согласилась, поэтому Маськину пришлось хромать одной ногой в туфле на каблуке, а другой – в тапке, разумеется, каблуком не обладающем.

Перед отъездом домой команданте Че-Ге-Маськин решил посетить город Тринидад. Он, идя по дороге, внимательно отсчитал сначала город Разнидад, потом Дванидад, и, наконец, нашёл искомый городишко под третьим номером. В Тринидаде проживал основательно состарившийся сеньор Диего Веласкес, который заложил этот красивый городок ещё в 1514 году и всё никак не мог выкупить. Диего, как водится, был не в духе и принимал омолаживающую ванну, полную кубинского рома. Приняв ванну рома, он закусил бананом и выслушал гостей. Команданте Че-Ге-Маськин поинтересовался его мнением о решении проблем Кубы и её коровства.

– Всех повесить!!! – кратко и достаточно конструктивно предложил Диего, икнув и наливая себе и Че-Ге-Маськину по второй ванне рома. Испанская колониальная администрация всегда относилась к кубинцам с особой чуткостью и вниманием. В своё время им даже приходилось закупать пеньку для изготовления верёвок в Российской империи, в которой верёвок было хоть завались, а всех, кого можно, к тому времени там уже давно заблаговременно повесили.

Команданте Че-Ге-Маськин от рома отказался и вышел от Веласкеса настолько задумчивым, что подвернул левую ногу, обутую в кубинскую туфлю, ибо каблук просто не мог не соскользнуть на круглом камне мостовой. Мостовая выкладывалась ещё в те стародавние времена, когда Куба не предполагала, что будет кубической и готовилась стать обыкновенной круглой страной, а посему в кладке, которую явно клали круглые идиоты, использовались исключительно круглые камни. Кроме того, полуденный жар был настолько нестерпим, что Маськин боялся, что у него подгорят уши, а когда обращаешь внимание на уши, трудно следить за ногами.

Ничего не поделаешь, пришлось Маськину возвращаться домой, прыгая на одной ножке. Костылей на Кубе в принципе нет, потому что режим Касторкина опасается вооружать своё коровство костылями, которые в решающий момент могут стать грозным оружием проснувшегося коровьего самосознания, ибо народ, прыгающий на одной ножке, всегда казался Касторкину более удобным для управления, чем народ, поставленный на костыли. Конечно, нужно сказать, что удобнее всего управлять народом, поставленным на колени, и желательно с завязанными глазами и связанными за спиной руками, но не всем руководителям стран хватает мастерства, чтобы привести свой народ в столь удобное для эффективного управления положение.

Команданте Касторкин прислал Левый Маськин тапок посылкой, заботливо снабдив его в дорогу баночкой кубинской касторки, которую наш путешественник неосмотрительно употребил ещё в самом начале путешествия… В этом в какой-то мере и заключалась одна из последних идеологических диверсий команданте… Команданте Касторкину не нужно было преемника, потому что он считал Кубу одноразовой страной, так сказать – страной на одного диктатора. Это такое государство, которым играются, как хотят, пока живы, а потом завещают сразу после своих пышных похорон вышвырнуть его на свалку истории, где жадные стервятники в соединённых штанах (знаете, эти птицы словно бы одеты в штаны) бросаются клевать несчастные тушки растерзанных наций. Увы, но Кубе без касторки может стать только хуже, хотя многие неверно полагают, что хуже уже некуда.

Маськин же вымыл Левый Маськин тапок с мылом и зажил ещё лучше прежнего, хотя твёрдо решил больше не вмешиваться в дела не своего коровства.

Глава 32

Маськин и Сосулька

Стоило Маськину вернуться с Кубы, как всё в его дворе начало таять и капать. Оттепель наступила столь внезапно, что Маськин даже не успел опомниться. Конечно, он был рад весеннему теплу, но с оттепелью пришли и новые заботы.

Сначала у Маськина, как водится, затопило погреб. С тех пор как Маськин строил и снова закапывал свой бассейн обратно [39], его погреб стало постоянно затапливать по любому маломальскому поводу. Дело в том, что это только номинально кажется, что если заплатить за какую-то работу или товар, то тут же все проблемы и решатся. Вовсе нет. Тут-то они обычно только и начинаются…

– Ах, поедем отдыхать в Крым, – говорит супруга инженеру из Петербурга, и, казалось бы, что такого особенного в этом обычном супружеском требовании… Это раньше супружеский долг включал в себя нечто более интимное и не обсуждаемое на публике. Теперь на публике можно обсуждать всё, кроме самой публики. И если супруга максимум может наставить рога, то современная публика вполне может их обломать. А поверьте, даже будучи законченным рогоносцем, как-то не хочется, чтобы вам обломали рога. Так что долг супруга нынче прост: раз в году заплатишь деньги за путёвку, оплатишь авиабилет, и на целый месяц – всё в ажуре, никаких проблем… Увы, всё вовсе не так. Этот месяц пройдёт в бесконечных проблемах и неудобствах, которые набрасываются на нас, стоит нам шагнуть за порог нашего дома, и винить в них будет некого, потому что до инженера с супругой эти проблемы дойдут уже в десятом поколении своей проблемоносной эволюции.

Есть люди, которые живут и работают так, что на них тошно смотреть, хотя, в общем, всё в их жизни вполне обычно, законно, и ничего с ними не поделаешь, приходиться сосуществовать. Так вот, таких людей, которым в детстве то ли не додали внимания, то ли переотвесили тумаков, ничем не проймёшь, и их лень и тупоумие приходится расхлёбывать другим. И хотя человечество в целом сохраняет свою суммарную нейтральность, отдельные индивидуумы могут доставлять весьма много беспокойства своим ближним и дальним…

Господь Бог ежедневно взирает на человечество и, надо полагать, что в общих чертах оно Ему нравится. (Если у вас возникло желание с этим поспорить, на досуге перечитайте в Библии, что Он делал, когда оно Ему не нравилось… Только не читайте на ночь, а то потом будете дурно спать.) Я не верю, что Бог обязан вникать в детали на уровне отсутствия туалетной бумаги в общественном туалете. Проблемы же этой мелковредной естественности приходится расхлёбывать простым, ни в чём не повинным людям, вот таким, как этот несчастный инженер, который после месяца мытарств на юге не долетит до родного города, потому что, скажем, из-за банальной экономии горючего пилоту будет велено не обходить грозовой фронт над Украиной… Хлобысь молнией по самолёту – и кончились суды-пересуды… Спасайся кто может! В том-то и дело, что никто не сможет… Тоже мне, задали задачу: пойди спасись, падая с десятикилометровой высоты в горящем самолёте. И самое страшное, что никто не виноват, а были бы виноватые, так ещё страшнее, потому что у них теперь своя трагедия, и ещё не известно, что лучше – оказаться в этом злосчастном самолёте или в диспетчерской неправильно его направить и потом весь остаток жизни носить этот досадный просчёт в сердце, который, как бы человек ни был глуп или хамоват, всё равно рано или поздно проест его сердце наскрозь, наскрозь! Спасайтесь кто может, от таких горе-людей! Держитесь от них подальше, если можете… В том-то и дело, что никто не сможет… Ведь подчас мы сами – такие люди! Тоже мне, задали задачу: пойди, спасись от самого себя!