Основной инстинкт, стр. 4
— Может быть, это её и её.
— Вполне возможно. В любом случае, в конце концов, приятно увидеть, что кто-то имеет более скоростную машину, чем твоя.
— Более дорогую, быть может, — ответил Ник, — но уж никак не более быструю.
Они говорили не об их немаркированном полицейском автомобиле, а о личной машине Ника, на которой он ездил в свободное от службы время, — пятилитровом «мустанге».
Входная дверь дома была огромна и величественна. Посреди неё находились две стеклянные панели, незанавешенные шторками. Занавешенная дверь или нет, но право на частную жизнь должно соблюдаться. Во всяком случае, до тех пор, пока вы, как и Ник, не наплюёте на закон и не заглянете внутрь.
Первый этаж дома замечательно просматривался, и он мог увидеть через стёкла входной двери всё, вплоть до террасы, возвышавшейся над пляжем как подвесной сад. Там, спиной к Нику и глядя на море, восседала женщина.
— Что-нибудь видишь? — поинтересовался Моран.
— Просто гляжу по сторонам, — ответил Ник и пошёл вперёд.
Женщина на террасе, казалось, была настолько же удивлена, настолько же привлекательна, как и её подруга, Рокси. Она окинула долгим взглядом Ника и отвернулась. Её скоротечное любопытство было удовлетворено, и, судя по всему, вид гулявших вдалеке волн она находила более интересным. Её голубые глаза выбили его из колеи. Они были широко открытыми, но и знающими, и они, словно солнечные лучи, скользнули по его лицу, в то же время внимательно изучая его.
Как и Рокси, она была блондинкой, и, к тому же прелестной. Но там, где Рокси слишком походила на модель, Кэтрин Трамелл поражала менее ярко выраженной, но классической красотой. Её лицо напоминало те, что так гордо взирают на мир с портретов работы восемнадцатого века, — лицо высокопоставленной женщины, аристократки. И ещё: за этой наружностью патрицианки скрывался утончённый подтекст, призрачная чувственность.
— Мисс Трамелл? Я детектив…
— Я знаю, кто вы, — спокойно прервала женщина. Ей не хотелось встречаться с ним взглядами. Она смотрела на воду, будто черпая из её буйства хладнокровие.
— Как он умер?
— Он был убит, — ответил Гас.
— Само собой. Как именно он был…
Ник быстро прервал её:
— Ножом для колки льда.
Она на мгновение прикрыла глаза, будто представляя Джонни Боза, окровавленного, жестоко убитого, и затем тонко улыбнулась — странной, безжалостной, самодовольной улыбкой. Эта улыбка, или это лицо, охладила Гаса, и он взглянул на своего напарниками его поднятые брови сигналили: чокнутая.
Ник проигнорировал невысказанное вслух мнение своего партнёра:
— Как долго вы жили с ним?
— Я не жила с ним. Я трахаласьс ним.
Сейчас она напоминала маленькую девочку, произносящую запретные слова, чтобы шокировать своих стариков.
Гас был непоколебим:
— Ну, так и кто же вы? Про [5]?
Наконец, она обернулась к нему полным лицом, на её пухлых губках блуждала всё та же улыбка:
— Нет. Я — любительница.
— Как долго вас связывали с ним сексуальные отношения?
Она легонько повела плечами: — Год… полтора года.
— Были ли вы с ним прошлым вечером? — спросил Ник.
— Да.
— Вы поехали с ним домой?
— Нет.
— Но вы видели его?
— Я уже ответила вам.
— Где? Когда?
Кэтрин Трамелл вздохнула, будто вопросы Ника были слишком грубы, слишком общи, чтобы беспокоиться и отвечать на них.
— Мы выпили в клубе. Ушли оттуда вместе. Я приехала сюда. Он поехал домой. — Она пожала плечами, давая языком жестов понять: вот и вся история.
— Был ли с вами кто-нибудь прошлой ночью?
— Нет. Прошлой ночью я была не в настроений.
Ник уже давно вывел для себя, что он не должен обращать внимание на мисс Кэтрин Трамелл, а должен думать о Джонни Бозе или интересах шефа полиции в этом преступлении, факте, что человек был зверски убит. Кэтрин Трамелл считала всё это всего лишь нарушением этикета.
— Разрешите спросить, мисс Трамелл. Вы жалеете, что он умер?
Кэтрин посмотрела на него, её голубые глаза облизали его, как волны внизу облизывают берег.
— Да. Мне нравилось трахаться с ним, — ответила она и вновь уставилась на воду.
— И этот парень, Боз… — начал Гас Мрран.
Она оборвала его, подняв руку вверх, как регулировщик, останавливающий движение.
— Я, действительно, больше не хочу с вами разговаривать.
Гасу Морану с трудом удалось укротить свой нрав, но отношение Кэтрин Трамелл начинало действовать на него, как и на его напарника.
— Послушайте, леди, мы можем продолжить в другом месте, если вы предпочитаете игры с такими правилами.
Она была непоколебима:
— Зачитайте мне мои права и арестуйте меня. Тогда я отправлюсь с вами.
Это не было вызовом, это была констатация факта. У Ника создалось впечатление, что Кэтрин Трамелл сможет каким-нибудь сверхъестественным способом отвертеться от них, если они и возьмут её с собой.
— Мисс Трамелл…
— Арестуйте меня, следуйте по уставу, иначе…
— Иначе? — возмущённо переспросил Гас. — Никаких «иначе» не существует и в помине.
— Иначе, — упорствовала Кэтрин Трамелл, — убирайтесь отсюда к чёртовой матери! — Женщина вновь обратила на них взор своих голубых глаз… — Пожалуйста, — тихо добавила она.
В департаменте полиции Сан-Франциско было полно копов, считавших, что Карран и Моран склонны действовать импульсивно, вне зависимости от ситуации, и делают это неправильно. Но даже Ник с Гасом не смогли бы оправдать арест Кэтрин Трамелл. У них не было ничего, ни доказательств, прямых или косвенных, ни возможных мотивов. Она была такой загадкой для этих двух полицейских, что у них не было даже подозрений.
Поэтому они последовали тому, что она советовала им. Они убрались из её дома к чёртовой матери.
Они проехали миль пятнадцать назад, в сторону города, пока один из них не заговорил.
— Прелестная девочка.
Это сказал Гас.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Как бы то ни было, хоть дорога от Стинсон-Бич до Главного управления полиции неблизка, часы показывали лишь четверть четвёртого, когда Ник рывком распахнул дверь кабинета Бет Гарнер, штатного психиатра полиции Сан-Франциско.
— Виноват, Бет, — ворвавшись в её офис, извинился Ник. — Мне незапланированно пришлось прокатиться до самого Стинсона.
Карран выглядел более расстроенным своим опозданием на встречу, нежели доктор. Бет Гарнер была привлекательной молодой женщиной тридцати лет с двухлетним стажем работы в должности. Ник Карран был её давним другом — будучи как в качестве клиента, так и накоротке, в качестве любовника. Связь с полицейским детективом — даже если не принимать во внимание то, что он является её пациентом — было крупным нарушением правил полицейского департамента и профессиональной этики. Но хотя Карран и обладал ярко выраженным магнетизмом, квинтэссенция полицейского была столь привлекательна, что ставила работу в полиции на первое место.
Она была искренне рада увидеться с ним:
— Как ты, Ник?
Карран достаточно знал о психиатрии и психиатрах, чтобы понять, что когда те спрашивают «как ты?», то интересуются не только и не столько твоим здоровьем.
— Провокационный вопрос, Бет. Всё прекрасно.
— Прекрасно?
— Ну, давай, Бет. Ты знаешь, что у меня всё великолепно. Чёрт возьми, как долго я буду вынужден всё это терпеть?
— Так долго, как скажет «Ай-Эй» — Внутренняя служба, — холодно ответила Бет. Она раздражала Кар-рана. Это немного отличалось от реакции других колов, бывших под её наблюдением. Где-то в глубине души у каждого полицейского таилось зерно сомнения в отношении психиатрии. Как-то это было немужественно — встречаться с психоаналитиком. Унизительно. Ежедневно городские полицейские подавали рапорты о всём происшедшим с ними на улицах Сан-Франциско в Главное управление, где за ними потом наблюдали, пока не отправляли в госпиталь в Нэпу. Или иной раз копы слышали, что кто-либо из их коллег направлен на «психиатрическое обследование». А в чём заключается разница между копом, находящимся под психиатрическим контролем, и каким-нибудь наркоманом, дёргающимся на Маркет-стрит и вопящим, что он Иисус Христос?
5
Проститутка; профессионал (амер. сленг).