Маськин, стр. 10

Маськин ездить за границу не любил и поэтому всегда следил, чтобы его Почтовый Ящик был готов к принятию писем. Вообще от внешнего вида вашего почтового ящика очень зависит то, какие вы письма и посылки получаете. Вот когда у Маськина был зелёный ящик, все письма были сплошная тоска зелёная, а как только появился у Маськина новый бордовый ящик, самый весёлый на всей дороге, так и стали приходить к нему всякие открытки из тропических стран, поздравления с ромашками, журналы с картинками и конфетки от Деда Мороза. Маськин удивлялся, как такое может быть, как цвет почтового ящика может влиять на отправителя. Маськин даже про это явление написал учёному Эйнштейнкину, и тот крепко запил из-за неразрешимости сего парадокса. Потом, опохмелившись раствором из быстрых нейтронов, Эйнштейнкин дал название этому явлению – «Парадокс Эйнштейнкина-Маськина», каким он и вошёл в современные учебники по квантовому почтоведению.

Маськин же не стал полагаться на теоретическую науку, а засел в кусты рядом с Почтовым Ящиком в то время, как к нему подъехал почтальон Благовесткин. Почтовый Ящик обрадовался и стал лизать почтальона в нос, махая столбиком, как хвостом. «Сидеть!» – строго, но по-доброму рявкнул почтальон, но Ящик успокаиваться и не собирался, он обнюхивал почтальонскую сумку, выхватывал самые весёлые открытки и тут же их глотал. Почтальон не сердился, а только похлопывал Маськин Почтовый Ящик по бордовому бочку и весело смеялся.

Когда почтальон уехал, Маськин пошёл выгуливать Почтовый Ящик, а потом смастерил ему будку и купил кость. 

Глава двенадцатая

Маськин и Мочалка

Аристократичность – это больше не дань происхождению, упитанной фамильности и худосочной изнеженности. Сейчас можно встретить аристократа в любом сословии: рабочих, крестьян и даже, представьте себе, мочалок, тюбиков с зубной пастой, маникюрных ножниц и особенно, разумеется, пудрениц. Я лично имел честь знать одну замечательную, исключительно воспитанную пудреницу, которая до сих пор проживает в потайном двухкомнатном кармашке Маськиной сумки и давно уже не используется Маськиным для того, чтобы пудрить нос, а исключительно для изящных бесед. Пудреницу Маськину представил Плюшевый Медведь как добрую старую знакомую бабушки Плюшевого Медведя, которая, в свою очередь, познакомилась с мудмуазель Пудреницей на международной выставке в Париже в 1937 году. Но поскольку одинокой, незамужней, хоть и весьма уже немолодой пудренице у молодого Плюшевого Медведя жить было неудобно, она благосклонно соизволила принять предложение поселиться в сумке Маськина, где ей были предоставлены скромные, но удобные апартаменты.

Мочалка Маськина тоже была аристократка, поэтому Маськин не решался пользоваться её услугами как мочалки и мылился мочалкой Плюшевого Медведя, который всё равно купался в пруду и по своей мочалке не сильно скучал. Хотя надо сказать, что Плюшевый Медведь когда-то настойчиво требовал у Маськина купить ему новую мочалку и даже устроил небольшую демонстрацию у Кремлёвской стены Маськиного дома, покрытой совершенно кремлёвским кирпичом, размахивая плакатом «Мочалку Медведю!» и громко провозглашая вслух озвученный плакат:

причём слово «мочалка» Плюшевый Медведь произносил жалобно и протяжно, вот так: «Моча-а-алку!»

Маськин сжалился и купил Плюшевому Медведю мочалку, после чего Плюшевый Медведь практически сразу потерял к ней всяческий интерес, потому что всё равно купался в пруду без мочалки.

Таким образом, освободившись от своих прямых служебных обязанностей, Мочалка Маськина передала свои полномочия по мытью Маськина своей молодой коллеге – мочалке Плюшевого Медведя, а сама занялась поэзией.

чувственно декламировала Мочалка, задумчиво вздыхала и смотрела в окно ванной комнаты, куря длинную дамскую сигарету в не менее длинном янтарном мундштуке.

Несмотря на избыток свободного времени и опрятную ванную комнату Маськина, с каждым днём грусть Мочалки возрастала. У неё начала кружиться голова; непреодолимой силой тянула её бескомпромиссная земная гравитация своими равнодушными объятиями; она прибавляла в весе и уже два раза падала на пол вместе с крючком, на котором висела. Маськин начал беспокоиться – уж здорова ли его Мочалка. Он даже возил её к знаменитому психологу-неофрейдопердисту по фамилии Грободубов, который был мавр по убеждениям и проповедовал идею, что не нужно держать в себе того, что можно выпустить из себя, за что и был причислен к славному направлению психологии – неофрейдопердизму.

У психолога Мочалка только стонала и пускала мыльные пузыри. Доктор Грободубов, жизнерадостный по долгу службы, предложил Мочалке путешествовать, но она возразила, стихотворно причитая:

– А вы их пробовали, воды этих рек? – горячился по долгу службы Грободубов.

Супруга Грободубова была туристическим агентом, и по странному совпадению все пациенты Грободубова начинали свою терапию с кругосветного путешествия с профилактическим залётом на Луну. Лунные ландшафты, по мнению Грободубова, были чрезвычайно жизнеутверждающи.

Мочалка пыталась поведать Грободубову о своём сухом несчастном детстве в промтоварном магазине, в котором она провела полтора безрадостных года без капельки мыла, чувствуя себя отверженной, ещё даже не начав жить. Однако Грободубов про детство слушать не хотел и, если уж пациентка не желала немедленно отправиться в туристическую контору его жены, настаивал, чтобы она хотя бы приобрела настольное пособие по неофрейдопердологии, которое Грободубов, надо отдать ему должное, распространял среди своих пациентов совершенно не по спекулятивной цене.

Мочалка не купила пособие, покинула психолога и просто решила, что смертельно больна. Она видела по телевизору в сериале Sponge Bob – Square Pants («Мочалка Боб – Квадратные Штаны»), что у мочалок всё, как у людей: есть штаны, мозги, муки.

Маськин решил отвлечь Мочалку от грустных дум, покупал ей цветы и однажды, когда она трагически заявила: «У меня нет и не может быть детей… мне не для кого жить…», Маськин решил завести домашнее животное, чтобы ей было, о ком заботиться. Так в доме Маськина появилась муха по имени Карапуз, за которой Мочалка, однако, ухаживать не стала, и Карапуз рос уличной мухой, всем досаждал, засиживая предметы первой необходимости, и в конце концов был отослан в реабилитационную клинику, поскольку был замечен за курением зелёного чая, который для мух является мощным афродизиаком.

Итак, Мочалка снова осталась одна. Её стихи становились всё грустнее, появились головные боли, сон стал беспокойным, мучала сухость во всём теле, и (о Боже!) из Маськиной Мочалки даже стали сыпаться куски.