Маэстро Воробышек, стр. 9

Анюта слушала и с завистью думала, вот какие бывают общительные девочки, а она совсем дикарка, ни за что не стала бы так подробно рассказывать о себе человеку, с которым только что познакомилась.

Лена на миг умолкла, и этим воспользовалась Женя. Она оглянулась по сторонам и заговорила таинственным шепотом:

— Слушай, Ленка. Тут у вас мальчишек много.

— Есть, конечно. Только по мне хоть бы их совсем не было.

— А мне один из ваших лагерных понравился, ей-богу. Ты не смейся, Лен, я, как увидела его один только раз, сразу… Ну не влюбилась, конечно, но заинтересовалась, это верно.

Лена остановилась и с любопытством посмотрела на Женю:

— Кого же ты видела? Какой он?

— Понимаешь, он такой высокий, плечистый… Нос у него облупленный… И уши… В ковбойке клетчатой. Волосы такие, как будто никогда он их не причесывает. Шел он с маленьким, худым мальчишкой.

— У нас высоких и плечистых десятки, — махнула рукой Лена. — А насчет того, чтобы причесываться, так, наверное, ни один наш мальчишка не знает, что такое гребенка.

Девочки вышли на полянку и направились к выходу. На сваленных в кучу досках все в той же небрежной позе сидела девочка в щегольски выглаженных узких брючках. Только теперь она была уже не одна — рядом с ней стоял высокий юноша и что-то ей оживленно говорил.

Женя внезапно остановилась:

— Он!.. Дальше я не пойду!

Лена громко рассмеялась.

— О нем ты говорила? Так это же Колька, Николай Булавин. Первый наш легкоатлет… Пойдем, познакомлю.

Но Женя продолжала стоять как вкопанная.

— Ни за что на свете!

Ее поддержала Анюта:

— Нет, не сейчас. Когда-нибудь в другой раз. И он ведь не один.

Но Лена уже ничего не слушала, подхватила обеих девочек под руку и потащила к доскам.

— Колька! — крикнула она издали. — Вот тут две девочки.

Женя страшно испугалась. Из всех прочитанных ею романов она сделала для себя один очень важный вывод — мужчине нельзя показывать, что он тебе нравится. А тут эта Ленка собиралась, конечно, выболтать все, о чем в порыве минутной откровенности она ей поведала. К счастью, в это время позади раздался голос Леонида Васильевича:

— Постойте, девушки!

Начальник лагеря подошел к ним.

— Прежде всего, вы не обижайтесь на меня. Мы с вашим председателем еще поладим, я уверен. А раз вы едете завтра в город, вы можете нам помочь.

— Для этого мы и пришли сюда, — важно ответила Женя.

— У нас мальчик один заболел, Виктор Черных. Лежит в городе, а больнице. Он уже выздоровел, и завтра его выписывают. Надо его привезти сюда.

— Неужели Витьку выписывают? Это здорово! — обрадовалась Лена.

— А как это сделать — привезти? — спросила Анюта.

— Как? Очень просто! — заявила Женя. — Мы погрузимся, потом заедем в больницу, захватим больного, посадим его в кабину, рядом с шофером, и привезем.

— Да он не так уж болен, — усмехнулась девочка в узких брючках. — Прекрасно и в кузове доедет.

— Ладно, Нонка, — остановила ее Лена, — они без твоих советов обойдутся.

— Знаете что, Леонид Васильевич, — сказал молчавший все время Николай, — я поеду с девочками в город. Вместе и привезем Витьку.

— Ну да, конечно, вместе легче, — обрадовалась Женя.

— И не выдумывай, — перебила его Нонна. — Завтра мы должны прикидку сделать. А ты вдруг уедешь.

Наметившаяся так внезапно чудесная перспектива поездки в город вместе с москвичом так же неожиданно рухнула. В этот момент Женя возненавидела жгучей ненавистью не только внешность этой противной девчонки, но и ее голос, ее маленький носик, ее дурацкое имя…

— Верно, Николай, завтра тебе никак нельзя ехать, — согласился Леонид Васильевич. — Девушки сами справятся.

НА ЧЕТЫРНАДЦАТОМ КИЛОМЕТРЕ

Виктора принял в больнице совсем еще молодой врач. Он молча осмотрел больного, покачал головой и коротко произнес:

— Инсоляция.

Потом, видимо, поняв, что не каждый должен знать специальные медицинские термины, пояснил:

— Перегрелся ваш юноша на солнце. Ничего, поставим на ноги. Через пару дней будет здоров, сможете забрать его.

— Мы на вас, Дмитрий Иванович, надеемся, — сказала Зинаида Федоровна. — Вы уж позаботьтесь о нем.

Она сама отвела Виктора в палату, попросила няню, чтобы его положили не у окна, и сказала мальчику на прощанье:

— Ну и перепугал ты нас!

Виктор виновато улыбнулся.

— Вот, Зинаида Федоровна. Вам беспокойство со мной. Не успел приехать в лагерь, как уже… Всегда со мной так.

— Ничего, бывает, — сказала Зинаида Федоровна, поправила еще раз подушку и вышла.

На следующее утро Дмитрий Иванович снова навестил Витю. Он долго прослушивал его, потом строго сказал:

— Вы, как спортсмен, должны были бы знать, что солнце — это сильнодействующий фактор. Советую в будущем быть осторожнее.

Он сделал небольшую паузу и вдруг застенчиво, совсем по-мальчишески, улыбнулся:

— Я ведь сам был когда-то спортсменом. Да не так давно это и было. Еще на последнем курсе института отец допекал меня за то, что ботинки рву.

Потом присел возле кровати и, понизив голос, произнес:

— Может, я к вам в лагерь заеду как-нибудь. Погоняем мяч.

— Обязательно приезжайте, — гостеприимно пригласил Виктор.

— Собственно, — продолжал откровенничать доктор, — вы легко отделались, я отпустил бы вас сегодня. Но полежать лишний денек не мешает. Тем более, что ваши обещали приехать за вами только завтра. Завтра я вас и выпишу.

И вот это завтра наступило.

Всю ночь шел проливной дождь, и только к утру немного распогодилось. По небу медленно плыли обрывки туч. Изредка через просветы между облаками пробивалось солнце, и тогда дождевые капли на листьях деревьев в больничном саду блестели приветливо и весело.

В саду было грязно, больным запретили выходить туда. Виктор с утра сидел на террасе, откуда хорошо видна была улица.

Вот послышался шум мотора, вдали показалась грузовая машина. Неужели за ним уже? Так рано? Нет, машина, громыхая пустыми железными баками из-под керосина, проехала мимо. Потом в больничный двор вошли какие-то люди. Виктору показалось, что это Леонид Васильевич и еще кто-то с ним… Нет, это были не они.

Так, в ожидании, прошел час, другой. Виктор подумал, что, пожалуй, лучше всего не дожидаться никого и отправиться в лагерь пешком. Но приближалось время обеда, не хотелось уходить не поев.

После обеда Виктор снова вышел на террасу. В больнице стало совсем тихо. Большинство больных отдыхало, один только он продолжал сидеть в ожидании. Неужели не приедут сегодня? При этой мысли ему очень захотелось очутиться сейчас же в лагере среди товарищей. Интересно, кто из них приедет? Ну, Колька, наверное, он обязательно вырвется, он настоящий друг. Ленка тоже неплохой товарищ, она тоже непременно приедет. Нет, скорее всего это будет Зинаида Федоровна.

Снова пришло решение — махнуть рукой на все и сейчас же идти пешком в лагерь. Но… дорога была неблизкой, незнакомой, недолго и заблудиться.

Вдруг его тронула за плечо няня:

— Больной, за вами пришли.

В приемной какие-то две незнакомые девочки сидели на деревянной скамье, да парень в пиджаке с расстегнутым воротом рубашки стоял у стены и внимательно читал правила посещения больных.

— Ты Виктор Черных? — спросила одна из девочек, худенькая, небольшого роста.

— Я, — неуверенно ответил Виктор.

Мальчик, читавший правила, повернулся к нему:

— Ты что же, не готов еще? Нам уже ехать пора, а он все расхаживает в своем халатике.

— Чего ты кричишь на него, Федька, — сказала вторая девочка, которая была, несмотря на теплый день, в непромокаемом плаще. — Он же не знал, что мы приедем.