Волшебные перья Арарахиса, стр. 35
В последних четырех словах не было ни одной буквы «н», и Риноцерос произнес их очень хорошо.
Прокричав заклинания, Волшебник опять превратился в орла, взмахнул крыльями и стал медленно подниматься в горы.
А мы двинулись к лесу, где нас ждали новые приключения.
Глава XXII.
ПЛЕМЯ ШУМНЫХ ГАМАДРИЛОВ.
Впрочем, довольно долго никаких приключений не было.
Я шел позади всех.
Вдруг я почувствовал, что захромал на правую ногу. Я остановился. Постучал по колену. Не болит! Пошевелил пальцами. Двигаются!
Сел я на пенек и стал раздумывать, что бы это такое могло быть?
— Ты что уселся? — невежливо спросил меня Угадай.
— Да вот, Угадаюшка, захромал я… — грустно сказал я. — Наверное, идти дальше не смогу!
— Ты, может быть, ушибся? — участливо спросил меня Фунтик. — Давай, я тебя полечу!
— Рано его лечить! Ну-ка, подними ногу! — скомандовал Угадай.
Я поднял ногу и подержал ее на весу. Угадай осмотрел и обнюхал ботинок.
— Все ясно! — сказал Угадай. — Каблук отваливается! Он зацепляет за сучки и камни на дороге. Вот ты и хромаешь!
— Как это я сам не догадался! — сконфузился я. — Ребята, оставьте мне несколько гвоздиков, а сами идите вперед. Я починю ботинок и догоню вас.
— Ладно, — ответил Угадай. — Не опасно ли тебя тут оставлять? Может, одному из нас задержаться?
— Ну вот еще! — храбро сказал я. — Никаких опасностей нет. Здесь ни людей, ни зверей не видно. Идите, идите! Я догоню!
Так как я был самый старший в группе, никто из друзей не стал со мной спорить. Через минуту они скрылись в чаще леса.
Я остался сидеть на пеньке. Во рту у меня был десяток гвоздиков. Я положил их туда, чтобы не растерять в густой траве.
Я снял с правой ноги ботинок и надел его на другой пенек подошвой вверх. Потом, напевая песенку, стал приколачивать камнем отставший каблук.
Напевал я недолго, так как чуть было не поперхнулся гвоздиками.
Вот все уже готово. Можно надевать сапог. Во рту у меня осталось два лишних гвоздика.
— Караул! Помогите! Пппогибаю! — раздался неподалеку птичий крик.
— Счас побобу! — пробормотал я сквозь зубы, боясь, как бы снова не подавиться гвоздиками. И стал оглядываться по сторонам.
Сначала я ничего не увидел. Во всяком случае, на земле никого не было. Тогда я поднял глаза кверху…
Вокруг невысокого дерева, неподалеку от меня, обвилось серо-зеленое чудовище. Это была толстая змея со злющими глазами навыкате и длинными ушами. Голова змеи грозно покачивалась над одной из верхних веток.
В первый раз в жизни я видел змею с ушами! Но решил этому не удивляться.
Змея держала за ногу какую-то растрепанную птицу, похожую одновременно на петуха и на попугая. Птица отчаянно билась и взывала о помощи.
Для того чтобы проглотить птицу, змее нужно было пошире раскрыть рот. В это время птица могла вырваться и улететь. Змея, должно быть, ожидала, когда птица выбьется из сил. Вот тогда она ее и слопает!
Птица снова забилась, потом взглянула в широко раскрытые глаза ушастого чудовища и затихла… Еще минутка — и она исчезнет в жадной пасти…
— Нет! — сказал я себе. — Так не годится! Надо спасать петугая!
«Петугаем» я назвал птицу потому, что не знал точно — петух она или попугай. Спрашивать у нее самой было некогда, да и неудобно…
Я подбежал к дереву. Кончик змеиного хвоста подергивался около самого моего носа.
И тут мне пришла в голову гениальная мысль! Даже Фунтик похвалил бы меня за нее.
Я вытащил изо рта гвоздик и приставил его к змеиному хвосту. Потом сильно ударил по гвоздю камнем.
Змеиный хвост был прочно прибит к дереву.
Змея отчаянно зашипела и открыла пасть.
— Лети! Лети скорей! — закричал я петугаю.
Но бедная птица была так измучена, что только дернулась и беспомощно опустила крылья.
Оправившись от боли и испуга, змея потянулась к птице и снова схватила ее за лапу.
Петугай слабо пискнул. Я понял, что у него больше нет сил сопротивляться.
Никакого оружия у меня не было. Разве только камень, который я положил в карман курточки.
Раздумывать было некогда. Я сбросил с левой ноги второй ботинок. Затем подпрыгнул, ухватился за нижний сук дерева и, перебирая босыми ногами, полез кверху.
Змея угрожающе шипела, стараясь меня испугать.
Еще мгновение — и я уже на ветке, над которой покачивается голова змеи.
Какие у нее ужасные глаза! Если бы не петугай — никогда бы не стал связываться с такой страшилой…
Ползу по ветке. Все ближе, ближе к змеиной голове… Вот я ухватился за птичью лапу и тяну ее к себе. А змея тянет за другую.
— Ой, ой, ой! — закричала в ужасе птица. — Вы так меня пополам разорвете!
«Фу, как глупо получается! — подумал я. — Что же делать?»
Я выпустил петугаеву ногу, обхватил птицу обеими руками и снова стал тянуть.
Силенок у меня не хватало. Я начал уставать. Еще немного — и змея проглотит птицу. Да и меня в придачу!..
От волнения во рту у меня пересохло. Я пошевелил языком и вдруг… Из-за щеки на язык выпал последний оставшийся у меня гвоздик.
Тут мне в голову пришла вторая гениальная мысль.
Я отпустил птицу, поудобнее уселся на суку, вынул из кармана камень, а изо рта гвоздик, и…
Вы уже догадались! Я прибил ухо змеи к дереву.
Змея даже ахнула от неожиданности.
А я схватил петугая и дернул его к себе. Но не сумел сохранить равновесие.
Мы оба, петугай и я, кубарем покатились с дерева.
— Взззз! Хлоп!
Хорошо еще, что под деревом земля была мягкая. Все-таки не так больно! Хотя синяков и шишек появилось порядочно…
Змея, прибитая к дереву, рассвирепела.
— Безобразие! Отдай назад птицу! — закричала она.
Вот так штука! А я думал, змеи умеют только шипеть.
Я сел, отдышался и показал ей нос.
Пока мы таким образом объяснялись со змеей, петугай попрыгал, попрыгал и, крикнув мне: «Благодарю, уважаемый спаситель!» — полетел в глубь леса.
Тут я сообразил, что не спросил у птицы, кто она такая и как ее зовут. И не знает ли она случайно, где найти попугая Арарахиса? Вот обида!
Я встал на ноги и отряхнул со штанов и курточки сухие листья. Потом надел ботинки, завязал шнурки и пошел по тропинке.
На опушке леса я обернулся и показал ушастой змее язык.
— Вот догоню, скверный мальчишка! Будешь знать, как язык показывать! — крикнула змея.
— Догони, попробуй! — ответил я. — Интересно знать, как ты отцепишься?
— Возмутительно! У меня, наконец, живот чешется! Немедленно почеши мне живот!
Мне стало смешно. Ничего сделать не может, а еще приказывает!
— Тоже выдумала! Стану я чесать животы всяким птицеедам! — отмахнулся я. — Ну, некогда мне с тобой разговаривать!
Я повернулся на одной ножке и побежал в лес.
Я ликовал. Подумать только — спас петугая! Победил змею! Вот какой я хороший, смелый и сообразительный!
Пока я бежал, мой пыл стал понемногу остывать. Я вспомнил, что дедушка больше всего на свете не любит хвастунов. А я больше всех на свете любил дедушку! Если я расхвастаюсь, друзья расскажут ему об этом. Что же будет тогда, когда?..
От подобных мыслей желание хвастаться у меня пропало.
— Что это ты задержался? — спросил Угадай, когда я, сильно запыхавшись, догнал товарищей.
— Да так как-то!.. — промямлил я. — Ботинок плохо починялся. Потом я сидел на камушке, слушал, как птички поют…
— Нашел время! — строго заметил Хандрила. — Мы торопимся, а он, изволите ли видеть, птичек уселся слушать! Где это ты, кстати, так испачкался? И шишка у тебя на лбу откуда?
— Видишь ли… Я полез на дерево — посмотреть, где дорога… И упал… — совсем сконфузился я.