Большая книга ужасов 2012, стр. 64
– Да! – едва не подскочил я. – Ты что-то вспомнила?!
– Вроде того, – ответила тетушка и стала неторопливо дуть на горячий чай. Я замер в нетерпении, не сводя с нее глаз.
– Там была контора, все время, от открытия и до закрытия шахты, – сказала, наконец, Мария. – Но за исключением одного периода.
– Какого?!
– Какого? – тетя улыбнулась. – Мог бы и сам догадаться. Войны.
– Ах, войны? – разочарованно протянул я. Ну, тетка, а сначала так заинтриговала! Да уж, во время войны, наверное, все было заброшено или лежало в руинах… Если честно, история всегда казалась мне скучной, и я никогда не интересовался, что здесь было во время войны. Закончилась она – и ладно…
– Да, войны, – посерьезнела Мария. – Если ты не знал, то наша территория почти два года находилась под оккупацией немцев.
Ну вот, подумал я, сейчас начнет свои лекции… Ладно, изображу внимательного слушателя, что теперь делать.
– Не бойся, длинных лекций читать не буду, – словно угадала мои мысли Мария. – Просто… Знаешь, как война начиналась? Сначала наши отступили, предварительно выведя из строя все заводы и затопив все шахты.
– Как – затопив? – не понял я.
– Обыкновенно, водой! Чтоб врагам не достались. И враги, когда сюда пришли, так и не смогли ничего восстановить. Их власть здесь держалась почти два года, а потом наш край освободили. И только после этого восстановили заводы и шахты.
– Немцы не смогли, а наши раз-два и восстановили? – прищурился я.
– Ну, не на раз-два, это был долгий и трудный процесс. Причем работали в большинстве женщины… Ладно, не о том сейчас речь. А об ответе на твой вопрос: ты спрашивал, было ли в здании конторы что-то еще, кроме конторы? Так вот, было.
– И что же?
– Не знаю. Во время оккупации это здание и два соседних, тех, что в парке, были обнесены забором с колючей проволокой. Учитывая, что шахта не работала, то и конторы там быть не могло. А что именно там находилось, я уже не помню. Просто когда-то в детстве нам рассказывали о тех событиях, я только теперь вспомнила, но, увы, не все. Мне про те здания еще и страшилки рассказывали, про привидений каких-то… Но это уже к делу не относится.
– Скажи, Мария, а кто сейчас может знать, что там было?
– Не могу сказать… Живых свидетелей трудно найти, даже те, кто тогда был детьми, сейчас в весьма преклонном возрасте. Да и то попробуй разбери, кто из них местный, а кто приезжий, – развела руками Мария. – Ну что, помогла я тебе хоть немного?
– Да как сказать… Это уже что-то!
Глава VI
Не пойду сегодня в школу!
В это время зазвонил мой мобильник.
– Алло, Денис? – раздался в трубке голос Илоны. – Ты как, нормально добрался?
– Да, я уже дома. А с тобой все хорошо?
– Да…
– Слушай, Илонка, ну ты и смелая – одна ходила через парк за таким существом, – искренне высказался я. – Целую дорожку протоптала…
– Ой, Денис, ты так говоришь, что мне страшно – существом… Вообще-то не одна, а с сестрой. Это она смелая, а не я, – смутилась Илона. – Алина сначала не одобряла мою дружбу с Костей, но теперь, когда Терентьев тоже стал бегать за Машкой, общее горе нас сблизило… В общем, это сестра придумала за ней проследить, и мы вместе дорожку протоптали.
Все понятно, подумал я. Алина Скворцова действительно имеет репутацию крутой особы. Хотя характер у нее не очень, в отличие от доброй и мягкой Илоны, Алина грубовата, часто лезет в драку и ведет себя вызывающе, и дружбы мы с ней никогда не водили. А на Терентьева, своего верного поклонника из параллельного класса, она привыкла смотреть свысока и воспринимать как само собой разумеющееся, что он всегда рядом и никуда не денется. Так ей и надо, подумал я со скрытым злорадством. Но тут же устыдился, вспомнив сегодняшнее происшествие в школе.
– Кстати, Илон, как там Алина? Полегчало ей? – догадался, наконец, спросить.
– Полегчать-то полегчало, – грустно ответила Илона. – Да только она какая-то как не в себе стала. Ходит, словно в воду опущенная, смотрит куда-то в пустоту, спросишь – ответит монотонно, попросишь о чем – сделает, словно на автомате. Сейчас уроки учит, пальцем по строчкам водит, как первоклашка из дурацких мультиков… Слушай, что с ней случилось, ты видел?
– Я видел, что она вышла поговорить с Караваевой. А потом… это и случилось.
– С Караваевой, так я и думала! – закричала Илона. – Говорила я Алине – не надо к ней лезть. Она и запись удалила!
– Да о какой записи ты говоришь?!
И Илона рассказала мне следующее. Оказывается, когда она заметила Машку, раз за разом в одно и то же время идущую к шахте, именно Алина придумала за ней проследить. Пару раз девочки прошли по известному мне маршруту, и если в первый раз опоздали и ничего не увидели, то потом наблюдали жуткое зрелище. Сначала преобразилась Машка, а потом – само здание. Окна, двери – все было целым и новым, в окнах был виден свет, за ними мелькали тени, а Караваева – то есть та, что пряталась под ее личиной, – произносила какие-то слова не по-русски, указывала руками то на один, то на другой участок здания, а потом злилась, ее лицо искажалось яростью. В третий раз Илона не хотела туда идти, но Алина сказала, что это будет последний раз, и взяла с собой свой новый навороченный мобильник, на который и записала происходящее в шахтном дворе. Позднее дома сестры просмотрели запись и пришли в ужас…
– У Машки такое жуткое лицо стало! – твердила Илона. – Даже не такое, как мы с тобой видели, а что-то похожее на череп, обтянутый белой кожей, и эти блеклые глаза – кошмар! И белые локоны по бокам… Здание же получилось невыразительным, вместо окон – размытые светлые пятна, но кое-где в них были видны столь же размытые контуры фигур. А главное – звуки! Их было слышно тихо, но отчетливо – какие-то крики, ругань, плач, звон и грохот, – честное слово, все это записалось даже лучше, чем мы в реале слышали! А потом, когда она руки свела, пальцы у нее засветились, и тут уже на записи ничего разобрать невозможно стало, серая пелена какая-то. Но и то, что было записано, впечатляет… впечатляло, – грустно исправила Илона.
Получив такую запись, Алина поначалу обрадовалась. «Теперь я покажу Терентьеву и остальным придуркам, какова их ненаглядная Машенька на самом деле!» – злорадно воскликнула она и взяла на следующее утро этот мобильник в школу. Но разговора с Терентьевым не получилось – он не стал ничего слушать, а на запись не захотел и взглянуть. Тогда разъяренная Алина решила поговорить с самой Машкой, потребовать, чтобы та перестала охмурять мальчишек и оставила в покое Терентьева. Хотела ей запись показать, припугнуть, что всем все расскажет.
– Я не видела, как там все было, – всхлипнула Илона. – Но вернулась Алина совершенно другим человеком. А я хотела поговорить с Костей, но он тоже не стал со мной разговаривать. Я брала с собой Алинин мобильник, думала показать Косте запись, а он меня за порог выставил. Сейчас домой пришла, глянула – а записи там и нет! А Алина говорит так же монотонно: «Я ее стерла, зачем она нужна»…
Значит, мне еще повезло, подумал я, когда Илона положила трубку. Я ведь тоже собирался поговорить с Машкой, и хорошо, что не получилось, а то вон чем такие разговоры заканчиваются!
Мысли вновь вернулись к пугающим и непонятным последним событиям. Теперь было ясно – на самом деле Машка никакая не Машка, а… Трудно даже сказать, кто. Или что? Ужас! Ко всему в придачу, она в курсе, что я знаю ее тайну. И чем это мне грозит? Идти завтра в школу было просто страшно.
Так я размышлял, уже лежа в постели. Идти или не идти? Ладно, один раз могу не пойти, но ведь будут и следующие дни – я же не брошу школу? Что ж, как говорится, утро вечера мудренее, подожду до утра, а там будет видно…
На следующее утро я подхватился ни свет ни заря с твердой решимостью в школу сегодня не ходить. Обычно ночные кошмары перестают пугать утром, когда свежий снег искрится под солнышком, а спешно включенное радио выдает что-то жизнеутверждающее… Но только что увиденный сон не желал уходить в прошлое, а ужас никак не отпускал.