Сто имен, стр. 52

— Она придумала?

К удивлению Китти, Найджел покачал головой.

— Нет, не то, на что я надеялся. Нечто гораздо большее. Она сделала фотоальбом. Подобрала фотографии, где его дед и его отец работают на ферме, где его отец трудится рядом с ним, а потом — наши с ним фотографии с того дня, как я родился, и до того дня, как я уехал из дома. Мы с ним вместе на ферме, он качает меня на качелях — сам сделал, вместо сиденья шина, — и такие фотографии, которых я сам не помнил. То дерево, на котором отец повесил качели, — это был дуб, один из немногих дубов на ферме, мы все там играли в детстве, и отец, и его отец играли там детьми. Но в тот год случился сильный снегопад, корни дерева задохнулись под сугробом, и оно погибло. Дуб пришлось спилить. Отец горевал о нем, как о человеке. И вот Эва взяла доски от того дуба и из них заказала обложку для альбома. На передней доске вырезали его имя и мои поздравления. Работа по дереву обошлась мне в шестьдесят пять евро, и еще сорок — за распечатку фотографий и за сам альбом. Вот и вся цена подарка.

— Сработало?

— Мама говорила, что в ту ночь он плакал, листая альбом. Со мной он еще несколько недель не разговаривал, а потом вдруг позвонил мне.

— И что сказал?

Найджел засмеялся:

— Пустился рассказывать о проблемах на ферме, у какой-то коровы была течка или что там. Я так удивился, услышав его голос, что едва разбирал слова. О пяти годах, когда мы не разговаривали, он и словом не обмолвился. Начали с того места, на котором остановились.

— То есть Эва очень чуткая?

— Не просто чуткая. Она проникла в мысли моего отца, она знала, что его огорчает, что трогает, что может поколебать его убеждения. Она прожила с нами неделю и все время задавала вопросы и слушала и сумела решить нашу проблему. Мой отец — добрый, внимательный, но он закрытый человек, он не склонен выдавать свои чувства, а тем более выражать их. Но Эва нашла подарок, перед которым он не смог устоять.

Китти призадумалась:

— Ясно.

— Вы всё поняли?

— Поняла.

— Отлично. Тогда не отвлекайте меня больше от работы, — снахальничал Найджел и покинул ее на набережной Кастом-Хауз.

Глава двадцать четвертая

Китти сошла с автобуса в Кинсили, возле садового центра. Перед ней открылась земляничная поляна, где целые семьи собирали ягоды, а дальше — разбитая на участки земля, которая принадлежала отцу Стива: там тоже на каждой грядке трудились любители экологически чистых продуктов. Все это — садовый центр, ягодная поляна, огороды — принадлежало отцу Стива, и к недоумению, даже негодованию многих, он вот уже более десятка лет противился застройщикам, мечтавшим скупить у него землю и возвести здесь дома. В последние годы предложений не поступало, но до тех пор Джексон-старший не раз отвергал миллионы, лишь бы сохранить свое дело. Он был фермером до мозга костей и не мог променять эту жизнь на банковский счет. Величайшим счастьем для него было рыться в земле, подыскивать новые инструменты для возделывания почвы и запугивать людей.

— Я-то думал, ты забилась под камушек и сидишь там смирно, — заявил он Китти, когда та вошла в клуб.

— Понадобился бы камушек, спросила бы совета у вас, — улыбнулась она.

— Чем больше камень, тем лучше, — сердито буркнул он.

— На все согласна, — еще шире улыбнулась Китти, доведя своего собеседника до точки кипения. — Как дела? Бизнес процветает?

Он поглядел на нее, на разбросанные по столу бумаги.

— Если ты Стива ищешь, так он на пятидесятом участке. С культиватором.

— С культиватором? — рассмеялась Китти. — Что он понимает в культиваторах?

— Уж побольше, чем ты в журналистике! — отбрил ее садовод, и на этот раз Китти не нашлась с ответом. — У него есть подружка.

— Знаю.

— Катя.

— Знаю.

— Хорошая девушка.

— Я знаю.

— Прекрасно работает.

— Знаю. Она фотограф.

— Вон ее работа.

Под неприязненным взглядом мистера Джексона Китти оглянулась и увидела дивный пейзаж — окутанный туманом остров-утес Скеллиг-Майкл у побережья графства Керри. Отцу Стива удалось-таки ее добить: фотография была прекрасна, и Китти стало не по себе при мысли, что это дело рук Кати.

— Где пятидесятый участок?

Старикан кивком указал на карту на стене и словно забыл о ее существовании.

Пробираясь между огородами — каждый квадратик площадью в пятьдесят метров, — Китти улыбалась прилежно трудившимся людям. Трудились, правда, не все, кое-кто уже расставлял шезлонги, разливал из термосов чай, дети гонялись друг за другом с лейками. Каждый участок — отдельная сценка, и Китти припомнила надпись на доске над баром в кафе «Брик Эли»: «У каждого столика своя история».

Китти отыскала Стива на пятидесятом участке. Культиватор шумел так, что докричаться до Стива она не смогла. Она остановилась у ограды и смотрела, как он трудится: лицо напряженное, полностью сосредоточен на своем деле. Странно было видеть обнаженные руки Стива — он сбросил столь привычную кожаную куртку, остался в футболке и джинсах, на ногах грубые рабочие башмаки. Грязь и трава покрывали его с ног до головы, волосы больше прежнего напоминали воронье гнездо — похоже, он весь день трудится на земле. Наконец Стив поднял голову и заметил Китти.

Она улыбнулась и помахала ему рукой. Он тут же выключил свою машину.

— Китти! — удивленно выговорил он.

— Подумала, разыщу тебя, типа сюрприз.

— И давно ты тут?

— Несколько минут назад пришла. Любовалась твоим сосредоточенным лицом. — Она нахмурилась и выпятила губы: точно такую гримасу Стив строил в студенческую пору, задумавшись во время семинара или готовясь к экзамену.

Стив рассмеялся:

— Отец на тебя набросился?

— Лучшая встреча, какой может пожелать девушка.

— Извини. — Он искренне огорчился.

— Плевать, после дерьма, которым мне дверь мажут, это цветочки.

— Опять измазали?

— Нет, на том и остановились. После той воскресной статьи ничего больше не было. — До нее это лишь теперь дошло. — Может, кто-то настучал им по голове? Кстати, — она обошла изгородь и вошла на участок, — я вот зачем приехала!

Широко распахнув объятия, Китти обеими руками обхватила Стива и крепко прижала к себе. Этим она его явно сконфузила, Стив окаменел, он плохо выносил физический контакт, но Китти во что бы то ни стало хотела отблагодарить его за то, что он для нее сделал. Наконец Стив расслабился и, к удивлению Китти, обвил руками ее талию. Подобной реакции она не ожидала, и почему-то ей это понравилась: она-то думала, Стив отпихнет ее, хотя и оценит ее порыв, а вместо этого они стояли посреди разрыхленной земли, крепко обнявшись, и первой смутилась Китти. Она потихоньку ослабила объятия, и Стив последовал ее примеру, но не отстранился. Они стояли лицом к лицу и смотрели друг на друга. Голубые глаза Стива не отрывались от ее глаз. Китти с трудом перевела дух.

— Я просто хотела сказать спасибо, — прошептала она.

— За что? — нахмурился Стив.

— За то, что отчистил краску от дверей моей квартиры и собачье дерьмо от ступенек, за то, что уступил мне постель, но главное — за то, что превратил рожу Ричи в гнилой помидор.

— О! Ясно. — Он резко отступил от нее, потом сделал еще один шаг назад и еще один, пока не зашел за культиватор, полностью укрывшись от Китти. Вот такой Стив ей хорошо знаком. — Значит, ты об этом узнала.

— Он вернулся за своим пиджаком. Он считает, что ты — мой бойфренд и что ты отомстил за ту ночь. Любопытство его так и распирало.

Лицо Стива окаменело.

— Засранец! Я бы и еще раз ему вмазал.

Китти удивила такая реакция — Стив не был агрессивен. Мягким его не назовешь, но обычно он находил выход из положения, не теряя самообладания, — во всяком случае, не настолько, чтобы наброситься на человека с кулаками.

— Одного раза вполне достаточно, я тронута.

— Вообще-то я врезал ему два раза, — усмехнулся Стив. — Чуть кулак об него не разбил. — Он поднял руку и продемонстрировал распухшие костяшки.