Ты мое чудо!, стр. 17

— Потом ленч. Я приготовлю что-нибудь и начну собирать горошек, чтобы заморозить.

— Хорошо.

Клэр проводила Шеннона озадаченным взглядом. Он снова весь напрягся! Она прерывисто вздохнула, понимая, что жажда в его взгляде вызвана ею, и вдруг ощутила себя зверьком в ловушке.

VII

— Берегись!

Крик Шеннона разнесся по темной спальне. Он стремительно сел, автоматически схватив пистолет. Горячие потные пальцы сомкнулись на холодном металле рукоятки. Вокруг плясали тени прошлого. Дыхание его было тяжелым и прерывистым. Ему чудились автоматные очереди и рев снарядов. Из судорожно сжатых губ вырвался хриплый стон — почти рыдание.

Где он? Что это за комната? Что за страна? Колумбия? Иран? Ангола? Где он?

Шеннон быстро осмотрелся. Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошло — он в Теннесси. Тихо чертыхнувшись, он встал. Влажная от пота пижамная пара холодила напряженное тело. Дрожь. Его сотрясает дрожь. Ну, это не новость. Часто его трясет не меньше часа. Хорошо хоть кошмар отпустил его сразу же, как он проснулся.

Положив пистолет, Шеннон потер лицо, стараясь рассеять последние видения. Что ему сейчас надо, так это контрастный душ. И еще чашка крепкого кофе. С трудом переставляя дрожащие ноги, он поплелся в ванную. Приняв душ, босиком прошлепал на кухню, обернув бедра полотенцем. Большая стрелка на наручных часах замерла на цифре 3: именно в это время и приходили кошмары. Обогнув угол, он застыл на месте.

— Я решила, что вам захочется кофе, — нерешительно прошептала Клэр. Она стояла у плиты в длинной белой ночной рубашке. — Кофе и общество?

Шеннон стоял неподвижно, все еще не в силах опомниться. Яркий лунный свет высвечивал сквозь тонкую ткань ее стройную фигуру. Кружева на вороте подчеркивали изящную линию шеи. Лицо у нее было сонное, мечтательное. Его охватило желание погрузиться в нее, горячо и глубоко. Под его жадным взглядом она не шевелилась.

В глазах ее появился страх, смешанный со страстным влечением. Шеннону до боли хотелось сделать ее своей. Но он тут же опомнился. Кого он хочет обмануть? У нее есть все, чего он лишен: надежда, вера в будущее. Даже детям она дарит способность верить!

— Сейчас не надо быть со мной рядом, — хрипло сказал он.

— Я рискну, — ответила Клэр. Никогда она еще не встречала такого сильного и страстного человека, как Шеннон.

Он стоял в дверях кухни, расправив плечи, и его мускулы четко вырисовывались под кожей. Дорожка темных волос сбегала по груди и подтянутому животу, исчезая под белым полотенцем. Но довообразить оставалось совсем немного. Клэр судорожно сглотнула.

Его жадный взгляд обжигал ее. Стараясь справиться с охватившей ее страстью, и, чувствуя, как у нее дрожат руки, она заставила себя отвести взгляд.

— Я... я услышала ваш крик. Сначала я подумала, что мне приснился страшный сон, а потом поняла, что кричала не я, а вы. Я не знала, что делать.

— Ничего не надо было делать, — нетвердым голосом ответил он. Выдвинув стул, он сел, стараясь унять дрожь в ногах. — Разве я не говорил вам, что ради меня подниматься не стоит? Посмотрите на себя. Вы дрожите!

— Ничего страшного.

Шеннон чувствовал себя отвратительно. Он испугал ее, разбудил страх, который она так недавно пережила.

— Я живу как в аду. Вы не заслуживаете того, чтобы я омрачал вашу жизнь.

Тело Шеннона подрагивало, словно он все еще был во власти кошмара. Клэр переборола боязнь и стеснение и, подойдя к нему, мягко положила руки ему на плечи.

Шеннон беззвучно застонал. Ее прикосновение так согревает, так успокаивает!

— Сидите, — ласково прошептала она. — Я разомну вам плечи. Вы так напряжены.

Он качнулся на стуле, пытаясь воспротивиться, по его остановили уверенные сильные движения ее пальцев, которые начали массировать затвердевшие мускулы. Он прикрыл глаза, постепенно расслабляясь и чувствуя, как с каждым ее движением уходила хоть доля накопившегося за долгие годы страха. В конце концов он откинулся на спинку стула. Его веки сомкнулись. Даже плотно сжатые губы немного расправились.

Клэр наслаждалась прикосновением к его стальным мускулам. Ее возбудившиеся чувства брали верх над разумом и требовали, чтобы она действовала. Податливость Шеннона, физическое ощущение его тела кружили ей голову. Ей нестерпимо хотелось наклониться и поцеловать его тронутый морщинами лоб. Сколько в душе этого человека боли!

— Два года назад, — сказала она, разглаживая его мышцы, — у меня в классе был один мальчик, Руди. Он был умственно отсталый, и служба охраны детства забрала его от родителей. Ему было всего восемь лет, и он выглядел как испуганный зверек. Мне сказали, что отец у него был алкоголик, а мать — наркоманка. И оба его били.

Шеннон открыл глаза.

— Я вам это не случайно рассказываю. — Руки Клэр замерли на его плечах. — Сначала Руди только залезал в угол и прятался. День за днем я завоевывала его доверие, уговорила рисовать. Его рисунки столько сказали мне о том, что он перенес, — одинокий и беззащитный. Не было дня, когда я из-за него не плакала бы. Руди, как никто, показал мне, что такое любовь и вера. Постепенно он оживал. За тот год, пока он был в моем классе, он научился улыбаться, смеяться. Его приемные родители искренне его любят, и это помогло ему оставить позади ужас и унижение, которые он пережил. Этот испуганный, забитый ребенок в конце концов снова поверил людям. — Клэр пригладила волосы Шеннона. — Он знал только насилие, обман и боль. Но ему хватило духа отбросить все это и потянуться к тем, кто по-настоящему его любил и принял таким, какой он есть...

Клэр продолжала поглаживать его по голове, не решаясь на что-то иное.

А Шеннона охватило щемящее предчувствие неизбежности того, чего он так избегает, сторонясь женщин. Понимает ли Клэр, что делает? Знает ли, что еще немного — и он овладеет ею, погрузившись в ее горячее тело? Желание боролось в нем с самообладанием. Он осторожно высвободился из ее рук и сел прямее.

— Почему бы нам не выпить кофе?

Слова прозвучали не слишком уверенно и с таким подтекстом, будто он просит не кофе, а предлагает разойтись по разным углам.

Клэр неторопливо прошла к плите, и он заметил сколь безмятежно ее лицо. Как ей удается сохранять ангельское спокойствие, когда в нем так бурлит кровь?

Ее волшебное прикосновение рассеяло его кошмар, но какую же бурю чувств вызвало в его душе! Как ему справиться со своей страстью? Никогда еще он не испытывал такого влечения к женщине!

Клэр поставила перед Шенноном кофе, ощущая на себе его пристальный взгляд. Его предупреждение все еще звучало в ее ушах. Хватит ли у нее мужества оставаться рядом с ним? Она заставила себя встретиться с ним взглядом, и угадываемое по глазам переполнявшее его чувство потребности в ней заставило ее растаять. Она села рядом, твердо решив не давать ему повода снова прогнать ее. Сердце подсказывало, что сейчас ему нужен друг, с которым он мог бы поговорить.

Шеннон был в смятении: неужели Клэр настолько наивна, что не понимает, как он ее хочет? И все же она села рядом и спокойно принялась пить кофе. Сердясь и на нее, и на себя, он буркнул:

— Почему вы не ложитесь?

— Потому что я вам нужна. — Встретив его изумленно вопрошающий взгляд, Клэр добавила: Вам нужен друг, Дэн.

— Мне сейчас меньше всего хотелось бы говорить.

Ее не остановил его резкий тон.

— А что хотелось бы?

— Уходите, Клэр, пока не поздно. Оставьте попытки сблизиться со мной. Я не Руди. Я — мужчина, и потребности у меня мужские. Я опасен. Если вы останетесь, я не отвечаю за свои поступки.

В его словах звучала не угроза, а боль, и она ощутила, что нужна ему. Она выпрямилась, поставив чашку.

— Да, вы не Руди. Но ваша душа так же изранена, и вам нужна тихая гавань.

Шеннон вскочил, чуть не опрокинув стул.

— Раненые звери кусают тех, кто пытается им помочь! — Тяжело дыша, он отошел в дальний конец кухни. — Черт подери, Клэр, не приближайтесь ко мне! — Он ударил себя кулаком в грудь. — Я могу причинить вам боль. Вы этого хотите? Вы хотите, чтобы я зарылся в вас и остановил время, чтобы не было ни дня, ни ночи, и вы не знали бы ничего, кроме меня, моих рук, моего тела...