Странные игры, стр. 29
– Я тоже так думаю, – сказала Бонни. – У меня тот же пунктик с Джеффом и Тео. Хочется все время над ними кудахтать.
– Кудахтать! Как раз этим я все время и занимаюсь. Думаю, Итан пока еще над этим не задумывался, а как задумается, так начнет бунтовать.
– Кто знает, кто знает… Над Итаном еще никто никогда не кудахтал. Его предыдущие жены полагали, что он сам о себе позаботится. А это для него совершенно новый и, очень может быть, волнующий опыт.
– Настолько волнующий, – добавила Аркадия, – что он взбунтуется не раньше, чем защитный крем совсем забьет дуло его пистолета.
Глава 20
– Дурацкая игра! – Джефф яростно ткнул в кнопку устройства для видеоигр, и едва слышное гудение умолкло. – Идиотская, тупая игра! Ненавижу ее!
Он швырнул устройство об стену, соскочил со стула и бросился по проходу между стеллажами старых книг. Он остановился в дверях «берлоги» и некоторое время просто сопел от возмущения, потом не выдержал.
– Что, ничего другого нет?!
– К сожалению, нет. – Синглтон перестал ритмично щелкать «мышью» Он просматривал на компьютере он-лайновый каталог книжного антиквариата в надежде найти там упоминание о рукописи Керуана. – Если умираешь со скуки, займись уроками.
– Какие еще уроки! Ненавижу домашние задания! Хочу домой!
– Потерпи. Осталось совсем немного. Твоя мать в клубе почти час, значит, скоро вернется и заберет тебя домой.
– Эх, и почему я отказался пойти с дядей Итаном? Тео сейчас смотрит, как механик меняет масло в машине. Все интереснее!
– Это был твой выбор, никто тебя ни к чему не принуждал.
– Да, но, я думал, это скучища. – Уныние Джеффа все больше переходило в жалость к себе. – А вышло, что здесь еще скучнее!
Это был четвертый раз за неделю, когда мальчик выразил желание остаться у Синглтона, пока Бонни занималась делами или водила Тео по кружкам и докторам. Прежде он коротал время, попеременно приставая с вопросами к Итану в его конторе и играя в единственную видеоигру. Однако в последнее время наверх его не тянуло, он явно предпочитал не покидать магазина, и невольно думалось, что он избегает Итана. Синглтон не мог понять, какая кошка между ними пробежала.
– Не хочешь пройтись? – предложил он.
– Ничуть.
– А придется. Мне нужно подышать свежим воздухом. Одного тебя я тут не оставлю.
Мальчик набычился, но он умел отличать простую просьбу от приказа, поэтому спорить не стал, зато передернул плечами в одном из тех красноречивых движений, которыми подросток умеет без слов высказать все, что думает о взрослых и их тирании.
– Как скажешь…
– Надень головной убор.
– Вот еще!
– Твоя мама сказала, что ты должен его надевать каждый раз, как выходишь на солнце.
– Ее здесь нет.
– Не важно. Закон есть закон.
Синглтон снял с вешалки видавшую виды бейсболку с обвисшим козырьком и нахлобучил себе на голову, отчасти желая подать пример, но больше потому, что в борьбе с надвигающейся плешью давно уже брил голову наголо. С копной волос он бы еще вышел на солнце Аризоны, но теперь приходилось принимать меры предосторожности даже в ноябре.
Джефф, уже одетый и в парусиновом кепи, сердито протопал за дверь. Пока Синглтон запирал магазин, он раз десять успел возвести глаза к потолку, как если бы они опаздывали на поезд.
Они направились к заброшенному, разросшемуся скверу. Джефф дулся и молчал.
– Давай, кто первый добежит! – предложил Синглтон.
– Чего?!
– Что слышал. Бежим до фонтана. Спорим, я тебя обставлю? Кто отстал, тот покупает содовую. Идет?
– Идет!
Казалось, невидимая рука отпустила скрытую внутри мальчика пружину. Он рванул с места и во всю прыть пустился по улице к купе неухоженных деревьев и кустов. В его мелькающих ногах и руках чувствовалась неиссякаемая подростковая энергия.
Синглтон последовал за ним, даже не ускорив шага, размышляя над тем, что же дальше.
Парнишка в таком возрасте, когда нужно время от времени говорить с отцом по душам. Но отца-то ведь нет. Правда, есть дядя, и тот делает, что может, чтобы заменить отца, но по какой-то причине Джефф не желает обсуждать с ним свои проблемы. Выходит, остается он. Но как начать такой разговор? Он никогда этим не занимался. У него и детей-то никогда не было.
У фонтана поджидал Джефф. Он раскраснелся, запыхался и выглядел еще более сердитым.
– Ты вообще не бежал! Даже не пытался меня обогнать. Почему?
Синглтон примостился на каменном парапете фонтана, который уже несколько лет не функционировал. Круглая чаша была забита опавшими листьями, по бокам разрасталась изумрудная поросль мха.
– Потому что пробежаться надо было не мне, а тебе.
– Чего это вдруг? – спросил Джефф озадаченно. – Я не собирался носиться как угорелый!
– Когда станешь взрослым, будешь таким способом снимать стресс, – усмехнулся Синглтон, надеясь, что тон взят правильный. – Видел, сколько народу бегает по утрам и вечерам? Можно еще пойти в гимнастический зал, на тренажеры.
– И что, помогает? – удивился мальчик и прищурился на него из-под козырька кепи. – Вот чудно!
– Ничего чудного. Когда человек под стрессом, в голове у него как будто что-то заклинивает, и он не замечает, как меняется. Совершает нелепые поступки, злится без причины. Оставаться таким вот заклиненным опасно, потому что можно пойти вразнос и наделать дел.
– Например?
– Например, наговорить гадостей тому, кто этого совсем не заслуживает. Или разбить хорошее, почти новое устройство только потому, что игра не по душе. Можно даже ввязаться в драку и выйти из нее с разбитой физиономией.
– Ну и подумаешь!
– В самом деле подумаешь, и не раз. С первого взгляда видно, что такой грубиян совсем не крутой, а, наоборот, слабак, потому что не владеет собой. Такого никто не уважает.
– Значит, надо бегать в парке или идти на тренажеры?
– Это лучше, чем портить людям настроение и восстанавливать их против себя. Умный снимает стресс, а дурак продолжает свое.
– А может, человеку нравится быть заклиненным, – угрюмо буркнул Джефф. – Может, он в таком настроении.
– Стресс – дело житейское. Все мы порой ему поддаемся, и ничего страшного в этом, по сути дела, нет. Разница между умным и дураком состоит в том, что умному достаточно понять, что с ним происходит. Он хочет – и умеет – возвращаться в норму. Ему больше по душе быть рассудительным и спокойным, потому что умение владеть собой – это заслуга, это взрослое, зрелое качество, и, уж ты мне поверь, это по-настоящему круто. Куда круче, чем изливать свое плохое настроение на других, как капризный малыш.
– А если человек бегает, бегает – и ничего. Если у него не получается вернуться в норму? Что тогда?
– Тогда лучше всего поговорить с кем-то близким и разобраться, что с тобой происходит. Тогда и дело пойдет.
– А если все равно не пойдет? – Джефф столкнул камешек с парапета в фонтан.
– Пойдет как миленькое. Вот если, к примеру, поговорить с мамой…
– Ну, нет! – Он нагнулся, набрал камней и начал бомбардировать ворох сухих листьев в чаше фонтана. – Ни за что!
– Ну, не с мамой, так с кем-нибудь мужского пола. С дядей, например.
Мальчик отрицательно покачал головой, глотнув с таким трудом, что горло у него судорожно дернулось.
– Тогда… – медленно продолжал Синглтон, стараясь попасть в нужное русло, – тогда с другом.
– И что будет?
– Ну… я не знаю. Друг может подсказать выход… подбросить идею…
– Как исправить дело? – с горечью подсказал Джефф. – А если ничего уже не исправишь? Тогда что толку с кем-то это обсуждать?
«Нет, – подумал Синглтон, – с тонким подходом мы никогда не доберемся до сути. Пора брать быка за рога».
– Слушай, Джефф, я знаю, что последняя пара недель стала для вашей семьи нелегким временем. В ноябре ты лишился отца, и с тех пор каждый год в этом месяце чувство потери камнем лежит у тебя на душе. Не знаю, что именно ты испытываешь – может, негодуешь, что отца с тобой больше нет. Что ж, это и в самом деле веская причина для негодования. А может, злишься на мать и дядю за то, что они…