Клин, стр. 30

— Это еще почему?

— Потому что я разведчик. И сделаю это лучше тебя.

— Вот еще!.. — фыркнула было Анна, но потом, призадумавшись, вынуждена была признать Серегину правоту: — Ну, допустим… Но ты ведь не знаешь Вентилятора в лицо и у тебя нет КПК, чтобы отследить его сигнал.

— Вентилятора ты мне подробно опишешь, КПК дашь и покажешь, как им пользоваться. В крайнем случае, я хотя бы оценю численность возможного противника и его дислокацию. Попробую и кое-что еще.

— Что? — насторожилась Анна.

— Потом расскажу, если получится. Пока не уверен.

— Ну… хорошо, — сказала Анна. — Тогда, думаю, тебе стоит надеть научный комбинезон. В нем ты сможешь не думать ни об аномалиях, ни о радиации. Ты в нем на какое-то время можешь даже под воду залечь, там замкнутый цикл дыхания. Только поддень под него бронежилет, для пуль он хлипковат.

— Бронежилет я лучше надену на него. Насколько я понимаю, этот комбинезон вещь дорогая и ценная, а так не только я, но и он целее будет. А еще я надену вот это… — Сергей поднял маскировочную сеть, которую мы взяли с ним в ангаре. — Сейчас сделаю себе карнавальный костюм лешего.

Он достал нож, отрезал большой кусок от сетки и связал его в подобие плаща-накидки. Потом, ничуть не стесняясь Анны, снял свой комбинезон, надел зеленовато-желтый научный, одобрительно сказав при этом «Цвет для разведки — что надо», подогнал ремни, навесил сверху бронежилет, а сверху накинул пятнистую сетку. Еще он надыбал где-то сажи — наверняка запасся заранее — и вымазал ею лицо.

В итоге получилось на самом деле здорово — если ляжет на землю, в лесу его с двух шагов не сразу разглядишь. И впрямь леший!

Анна показала ему, как обращаться с КПК, подробно описала Михаила Чеботарева — того самого Вентилятора из моего родного Ленинграда (Петербургом я свой город не мог назвать даже мысленно), — и Сергей, прихватив автомат, бесшумной тенью выскользнул из кузова. Вот, в самом деле, что значит профессионализм — только что брат был обычным человеком и вдруг словно стал призраком. Он будто вернулся в родную стихию и, по-моему, впервые с момента нахождения в Зоне почувствовал себя по-настоящему счастливым. Не знаю уж, как я это ощутил; наверное, это счастье из него выпирало и зацепило меня своим краешком.

Анна, даже не взглянув в мою сторону, тоже выбралась из кузова, бросив мне лишь: «Запри дверь и сиди тихо!» Что ж, меня это вполне устраивало, не хотелось мне сейчас оставаться с ней наедине. Да и никогда, думаю, не захочется. Как и ей, конечно же, со мной.

Однако, оставшись в одиночестве, я не почувствовал какого-то особого облегчения. Напротив, мне стало очень тревожно. По сути, мы находились сейчас на вражеской территории, единственный родной мне человек отправился на разведку во вражеский тыл, а сам я оказался запертым в железной консервной банке. Не то чтобы я страдал клаустрофобией, но в тот момент мне было весьма и весьма неуютно. Обстреляй нас сейчас кто из гранатомета — будем пылать чадящим факелом. Три танкиста, три веселых друга!..

А самое смешное, что я все-таки уснул. И приснился мне Ленинград, родной университет и Боря Стругацкий, которому я рассказывал про Зону и про сталкеров, на что потом услышал от него: — Сталкеры — это хорошо, надо запомнить. Эх, и почему именно тебе такое счастье привалило?!..

— Ага, — буркнул в ответ я, — чего-чего, а счастья в Зоне немеряно!.. Для всех, даром. Никто не уйдет обиженным.

Глава пятнадцатая

Битва с лысым гигантом

Разбудил меня голос Сергея. Я выбрался из кузова и подошел к кабине вездехода, возле которой стоял вернувшийся из разведки мой двоюродный брат. Он был грязен как черт и теперь, упади он на землю и замри, стал бы самым настоящим человеком-невидимкой.

Возле кабины стояла и Анна, Штейн же сидел на водительском месте с открытой дверцей. Оба они с интересом слушали Серегу.

— А меня уже будто и нет! — с обидой выпалил я, хотя и собирался поначалу молчать. — Меня собаки загрызли, бандиты расстреляли, Зона проглотила… Понимаю, с каким нетерпением вы этого ждете, но должен вас огорчить: я все еще с вами.

— Типун тебе на язык! — сверкнул на меня неестественно яркими на черном лице глазами братец. — Что несешь-то?!..

«Ого, — подумал я, — это прогресс! Он уже со мной разговаривает». А вслух сказал:

— Так что, трудно было меня позвать? Думаешь, мне не интересно узнать, как обстоят дела?

— Тебе, может, и интересно, — ответил брат, — но дело срочное, не до сантиментов. Да я еще и не успел ничего толком рассказать…

— Не отвлекайся! — прикрикнула девчонка. — Вентилятор может погибнуть, а ты тут антимонии разводишь!..

— Погибнуть?!.. — ахнул я. — Ты его видел?!

— Не видел, — сказал брат. — Но он там.

— Откуда ты… — начал я, но Анна зашипела, словно змея, и так на меня глянула, что я невольно осекся.

— Так вот, — продолжил Сергей, — он точно там, я это знаю на сто процентов. Я… чувствовал это, трудно объяснить как…

— Так и не объясняй, а рассказывай! — подстегнула девчонка.

— Он на территории завода. С ним еще человек тридцать, ну, двадцать минимум. Территория охраняется, но непрофессионалами, этих могу снять элементарно и без шума.

— Значит, это не военные, что уже легче, — сказала девчонка. — Но втроем против тридцати мы все равно ничего не сделаем!.. — помотала она головой.

— Я уже не в счет… — буркнул я, но на меня никто даже не посмотрел.

— Не думаю, чтобы остальные были крутыми профессионалами, — задумчиво сказал Сергей.

— Тем не менее, — подал голос Штейн, — слишком опасно. Слишком мал шанс на успех.

— Все равно нужно идти, — насупилась Анна. — На месте сориентируемся. — Она зыркнула на ученого обжигающим взглядом: — Ты, если боишься, можешь остаться. Хотя лишний ствол нам, конечно, не помешает.

— Лишний ствол есть у меня! — дернулся я, но одновременно со мной заговорил и Штейн:

— Дело не в страхе. Обидно погибнуть от безрассудной храбрости. По глупости, проще говоря.

— Никто и не говорит о безрассудности, — сказал Сергей. — Я никому не позволю лезть на рожон.

— Ты?! — девчонка ошпарила взглядом теперь и его. — По-моему, руковожу группой я.

— Только не в бою, — жестко отрезал Серега. — У меня четыре года войны за плечами. Или будете в этой операции подчиняться мне, или ее не будет вовсе.

Анна скрипнула зубами и промолчала.

— Итак, — сказал брат и посмотрел на Штейна. — Ты идешь?

— Да, — коротко ответил тот.

— И я, — мотнул головой я.

— Нет. Для тебя будет другое задание.

Не только я, но и девчонка с ученым изумленно вылупились на Сергея.

— Вездеход, — сказал он. — Его нельзя просто так бросить. Так что я покажу тебе сейчас, как обращаться с пулеметом, и ты будешь вертеть головой из люка на все триста шестьдесят градусов, пока мы не вернемся. И поливать огнем всех, кто сюда сунется.

Я буду нечестен, если скажу, что обиделся. Наоборот, во мне взыграло некое подобие гордости. Все-таки задание и впрямь было ответственным. К тому же пулемет — это вещь; хотелось бы мне посмотреть на себя со стороны за пулеметной турелью! А еще я был очень благодарен Сереге за то, что он не сказал чего-нибудь вроде того, что он не хочет брать меня на операцию из-за того, что я буду только мешаться. Наверняка ведь об этом подумали все, но Сергей промолчал — промолчали и Анна со Штейном. Впрочем, Штейн не сказал бы ничего подобного в любом случае, я был в этом уверен.

Серега провел со мной пулеметный ликбез, что, к моей гордости, не заняло много времени. Все-таки я не такой уж клинический идиот, как, полагаю, думала обо мне Анна.

Затем брат велел Штейну надеть поверх комбинезона бронежилет и по-быстрому связал им с девчонкой маскировочные накидки из остатков сетки.

— На рожон не лезть, — осмотрев свое войско, предупредил он. — Все делаем по моей команде. До вступления в бой старайтесь не шуметь и не разговаривать. Пользуемся условными знаками на пальцах, — показал он им эти знаки. — А теперь — Штейн следом за мной, замыкающая Анна — вперед, бегом марш!..