На Севере дальнем, стр. 33

— Ах, оставь, пожалуйста, все это! — перебил брата Дэ­вид. — Лучше померяем эти дурацкие балахоны. Не думаю, чтобы в них было удобно, но зато в этом наряде у нас будет дьявольски страшный вид. Не ты ли еще совсем недавно ска­зал: «Что касается негров, то тут я беспощаден»? А ты же знаешь, как боятся негры этих белых балахонов!..

— Можешь надевать, а я ни за что не надену! — упрямо повторил Адольф и отвернулся от брата.

— Наденешь, — спокойно возразил ему Дэвид.

Нарядившись в балахон, он посмотрел в зеркало, сделал несколько воинственных поз и, повернувшись к девочке, ска­зал:

— А ну-ка, встань, посмотри на меня!

Девочка еще плотнее прижалась к стене. Дэвид, грубо дер­нув ее за руку, поставил на ноги.

Приникший к щели в перегородке Чочой крепко вцепился рукой в плечо Тома:

— Что-то делать надо, а?

Том встал и осмотрелся вокруг, словно надеясь найти кого-нибудь для помощи.

А девочка гордо подняла голову и посмотрела на Дэвида ненавидящим взглядом. Тонкие ноздри ее сухощавого носа вздрагивали.

— А ты обрати внимание, как она, черт побери, смотрит! — возмутился Адольф. — Меня бесит, если такой взгляд они бро­сают на нас только вскользь, незаметно, а это...

Адольф не договорил, не находя подходящего выражения. Схватив стул, он сел на него верхом и, облокотившись на спин­ку, уставился на девочку злыми глазами.

— Так ты что, не боишься, а?

— Ну что ж нам делать? — Чочой снова вцепился рукой в плечо друга.

— Давай стучать кулаками об жесть! —Том замахнулся кулаком.

— Не надо! Так мы все дело испортим.

Быстро осмотрев складское помещение, Чочой остановил свой взгляд на ящике с шаманскими масками и вдруг прошеп­тал радостно:

— Маски!..

Мальчики бесшумно подбежали к ящику, открыли его, бы­стро выбрали маски пострашнее. Чочой надел на себя маску с одним глазом на лбу, с рогами и длинной черной бородой, закрывавшей почти все его туловище, Том — огромную маску диковинной птицы, отчего стал намного выше собственного роста.

Не сговариваясь, они что было силы толкнули полуото­рванный еще вчера Дэвидом железный лист и в то же мгно­вение очутились перед глазами братьев Кэмби.

От неожиданности Дэвид так испугался, что, сорвав с ли­ца капюшон, неуклюже попятился назад. Споткнувшись, он бросился сломя голову из склада. Адольф в одно мгновение скрылся вслед за братом.

Девочка с недоумением и страхом смотрела на своих спа­сителей. Мальчики подняли маски.

— Бежим с нами! — схватил ее за руку Чочой.

Девочка последовала за ними в шаманский склад. С лихо­радочной поспешностью водворив маски на старое место, мальчики устремились к окну.

— Лезь туда, вверх!— Том подсадил девочку.

...Опомнившись от страха, Адольф и Дэвид не очень реши­тельно заглянули в свой «боевой штаб». Там уже было пусто.

— Ничего не понимаю!—сказал Дэвид. — Кто-то зло подшутил над нами.

— Ты думаешь, что это... были люди?

— А что ж, по-твоему, — перебил брата Дэвид, — это были настоящие черти, что ли? Вот я им задам! Они сейчас где-ни­будь в этом вонючем складе.

Дэвид отогнул жесть и с трудом пролез в склад Мэнгы­лю. Адольф, потоптавшись в нерешительности, последовал за ним.

Сыновья Кэмби осмотрели весь склад, но никого не обнару­жили.

— Ничего не понимаю! — разводил руками Дэвид. — Дверь на замке, разве только в окошко выбрались?

— Но оно же маленькое, — возразил Адольф. — Там толь­ко дети могут пролезть.

— Это верно, — согласился Дэвид.

О том, что их перепугали Чочой и Том, сыновьям Кэмби не приходило и в голову.

В это время в яранге Гоомо девочка-индианка, обхватив отца за шею худенькими ручонками и уткнувшись лицом в его грудь, горько плакала. Шеррид гладил ее по голове и приго­варивал:

— Не плачь, моя Лойя, не плачь. Теперь ты уже со мной... да-да, со мной... Запомни этих двух мальчиков — Чочоя и То­ма. Это настоящие мужчины!

Индеец Шеррид ушел с дочерью из поселка Кэймид. На прощанье он сказал, что на другой же день уйдет из сво­его селения, чтобы уже никогда не нашел его американец Кэмби.

...Шаман, вернувшись домой, с изумлением узнал, что про­изошло в его складе. Он немедленно отправился в склад и вме­сте с мистером Кэмби тщательно осмотрел его. Недоумению Мэнгылю не было границ. В складе все было на месте, все ле­жало и висело так же, как и много лет подряд.

— Может, у тебя, в конце концов, где-нибудь потайная дверь появилась? — выходил из себя Кэмби.

— Да нет, у меня всего одна дверь, вы же знаете, — расте­рянно оправдывался Мэнгылю.

Мистер Кэмби плюнул и ушел прочь.

«Какие-то коварные духи завелись в моем складе», — сде­лал вывод шаман и, схватив бубен, принялся колотить в него, выгоняя из склада непрошеных гостей.

А мистер Кэмби ходил в это время по ярангам и по хижи­нам эскимосов, пытаясь дознаться, кто перепугал его сыновей и увел девочку-индианку. Эскимосы и чукчи смотрели на него с искренним недоумением и отвечали, что они поражены этой новостью.

СТРАННЫЙ АМЕРИКАНЕЦ

Еще долго ходили разговоры о происшествии, случившемся в складах шамана Мэнгылю и мистера Кэмби. Чочой и Том прислушивались к этим разговорам, заговорщически переми­гивались и незаметно посмеивались над сыновьями Кэмби.

— А у Дэвида глаза выпучились, волосы, которые еще на затылке остались, дыбом встали! А бежал-то он как!..

Стараясь изобразить страшно перепуганного человека, Том смешно таращил глаза, широко расставлял руки и бросался бежать сломя голову. Чочой покатывался со смеху и, в свою очередь, начинал показывать, как испугался Адольф.

—Пойдем послушаем, что эскимосы говорят о страшных чу­довищах, которые перепугали Адольфа и Дэвида, — сверкая белозубой улыбкой, как-то предложил товарищу Том.

— Пойдем послушаем! — согласился Чочой.

Но в этот день никто из эскимосов и чукчей о страшных чудовищах не говорил. Всюду речь велась об одном: нерпа ушла от берегов, очень мало рыбы в реках, в хижинах нет еды, голод отнимает у людей силы, голод отнимает жизнь.

Чочой и Том угрюмо слушали эти разговоры и чувствова­ли, как их самих гложет голод.

— Отец мой тоже ничего за последние дни заработать не может, — тоскливо промолвил Том, — а есть сильно хочется.

Мальчики вяло поднялись на ноги и зашли еще в одну хи­жину.

— Здесь дочь старика Таичи живет. У нее недавно муж умер, — сказал Чочой.

Внутри хижины на нерпичьей шкуре сидела очень худая женщина в изорванной ватной куртке и в таких же изорванных ватных штанах. Рядом с ней сидел ребенок лет четырех. Круп­ная голова его, казалось, чудом держалась на тоненькой шей­ке. На худом и прозрачном лице, не по-детски серьезном, осо­бенно заметны были широко открытые, немигающие глаза.

Когда в хижину вошли мальчики, ребенок с трудом повер­нул в их сторону голову. По лицу его пробежала едва уловимая тень оживления. Том подсел к малышу и сказал, не в силах оторвать взгляда от его тоненькой шеи:

— Темно здесь. На солнце пойди. Сегодня день теплый, солнечный.

Женщина печально улыбнулась гостям и, прервав на вре­мя выделку нерпичьей шкуры, сказала:

— Разве вы не знаете, что ножки у моего Тотыка не ходят? Вот взяли бы его с собой, отнесли бы на зеленую травку, где ягода есть, поиграли бы с ним.

— Поиграешь с нами? — Чочой наклонился к Тотыку.

Ребенок кивнул головой, доверчиво протянул ручонки.

Бережно несли Тотыка по очереди Чочой и Том. Усадив мальчика на лужайке, они попытались занять его какой-нибудь игрой. Тотык изумленно смотрел вокруг широко раскрытыми глазами, личико его постепенно оживлялось. А когда совсем близко возле него уселась пестрая бабочка, он засмеялся, по­тянулся к ней ручонками.