Обольщение, стр. 31

— Я приношу глубокие извинения за опоздание, но уверена, что вы меня простите. Я раздобыла вторую часть! Вот она, еще пахнет типографской краской. К вашему сведению, я рисковала жизнью, чтобы заполучить этот экземпляр. Я не видела такой толпы на улицах со времени последних фейерверков на Ковент-Гарден!

Софи вместе с другими дамами сидела в гостиной, убранной в египетском стиле — золото с белым, и смотрела на молодую рыжеволосую женщину, которая только что влетела в комнату. Она сжимала в руках книгу, ее глаза горели от возбуждения.

— Умоляю, Энн, читай. Мы просто умираем от любопытства. — Леди Фрэнсис Синклер, грациозно сидевшая на краешке дивана, обитого тканью в золотую и белую полоску и украшенного резными сфинксами, указала рукой на стоявшее рядом с ней кресло. — Но сначала разреши мне представить новую жену моего племянника — леди Рейвенвуд. Она появилась в городе неделю назад и заинтересовалась нашими средами. Софи, это мисс Энн Силвертон. Без всякого сомнения, вы встретитесь с ней сегодня вечером на балу Элвертонов.

Софи тепло улыбнулась. Она прекрасно проводила время, получая истинное удовольствие, с тех пор как Фанни Синклер и Генриетта Раттенбери ворвались в ее жизнь.

Джулиан оказался совершенно прав насчет тети и ее компаньонки. Они были задушевными подругами, хотя внешне были совершенно не похожи друг на друга.

Фанни Синклер — высокая, черноволосая, с утонченными чертами лица и блестящими изумрудными глазами, которые отличали всех Синклеров. Ей минуло чуть больше пятидесяти. Фанни была совершенно очаровательна и чувствовала себя легко и непринужденно среди блеска и парадности света.

Легкая на подъем, энергичная Фанни интересовалась всем происходящим вокруг и была удивительно вольнодумна, переполнена планами, зажигалась каждой новой идеей. Экзотический египетский стиль ее городского дома вполне подходил ей. Даже странные обои в крошечных мумиях и сфинксах прекрасно гармонировали с леди Фанни, служили ей достойным фоном.

Но как бы ни наслаждалась Софи эксцентричными египетскими мотивами в доме леди Фанни, она с радостью обнаружила, что тетя Джулиана обладает прекрасным чувством стиля. Для Софи она подобрала гардероб из модных изысканных платьев и заказала еще множество необходимых для молодой леди нарядов. Когда Софи вполне осмелела, она поинтересовалась расходами. В ответ Фанни только весело засмеялась и отмахнулась:

— Джулиан может позволить себе одеть жену по последней моде. И он это сделает, если я ему скажу. Так что не беспокойся о счетах: оплачивай их из тех денег, что он выделяет, и требуй еще, если не хватит.

Софи ужаснулась:

— Я и представить себе не могу, что можно попросить мужа увеличить сумму. Он и так слишком щедр.

— Чепуха! Скажу тебе кое-что по секрету о моем племяннике. Он по натуре не скупой и не жадный. Но к несчастью, мало интересуется, куда можно потратить деньги, кроме как на улучшение земель и на овец и лошадей. Время от времени напоминай ему, что у женщины много разных слабостей.

«Придется напоминать и о том, что у него вообще есть жена», — рассудила Софи. Она слишком редко видела мужа в последние дни.

Харри, как все звали приятельницу Фанни, являлась полной противоположностью подруги — и по внешности, и по манерам. Единственное сходство — в возрасте: они были ровесницами. Небольшого роста, кругленькая, невозмутимо спокойная, — казалось, ничто не способно вывести Генриетту из себя. Она любила импозантные тюрбаны и монокли на черной ленточке. Харри обожала фиолетовый цвет, который — и она это знала — прекрасно оттенял ее глаза. Софи еще ни разу не видела Генриетту Раттенбери в наряде другого цвета. Эксцентричность в одежде тоже ей шла необъяснимым образом.

Софи с первого взгляда понравились обе дамы. И ей неуказанно повезло, что Джулиан оставил жену на их попечение. Софи редко видела мужа в последнюю неделю, он даже ни разу не зашел в спальню жены. Она терялась в догадках, что это значит, но благодаря Фанни и Харри была слишком занята, чтобы размышлять над поведением мужа.

— Дорогая, — произнесла Фанни, когда Энн открыла книгу, — не испытывай наше терпение. Читай же скорее.

— А эти мемуары действительно написала дама полусвета? — проявила любопытство Софи.

— Не просто дама полусвета, а слишком известная дама, — многозначительно ответила Фанни. — Все знают, что Шарлотта Физерстоун была королевой лондонских куртизанок последние десять лет. Мужчины самого высокого полета стрелялись на дуэли за право быть ее покровителями. И она покинула свое поприще на пике славы, заодно переполошив все общество своими мемуарами.

— Первая часть появилась неделю назад. И мы не могли дождаться продолжения, — сияя, сообщила одна из дам. — Энн взялась раздобыть книгу для нас.

— Вообще это весьма занятно и значительно отличается от того, что мы читаем на наших средах, не правда ли? — нежно проговорила Генриетта. — Можно просто переутомиться, пытаясь пробраться сквозь рифмы Блейка, и должна признаться, порой очень трудно провести грань между литературными образами и опиумными видениями самого Колриджа.

— Давайте поскорее начнем, — поторопила Фанни. — Чьи имена на этот раз приводит великолепная Физерстоун?

Энн уже пробегала глазами страницы:

— Так, так, лорд Морган, лорд Крэндон и… О Боже мой!.. Здесь упомянуто имя великого герцога!

— Герцога? Похоже, у мисс Физерстоун прекрасный вкус, — заинтересованно заметила Софи.

— Да, — отозвалась Джейн Морланд, темноволосая молодая женщина с серьезными глазами, расположившаяся рядом с Софи. — Только представьте себе, дама полусвета встречается с мужчинами, с которыми я и в мечтах не могу оказаться рядом! Она вращается в самых высших кругах.

— Она делает гораздо больше, чем просто вращается в высшем свете, осмелюсь заметить, — пробормотала Генриетта, поправляя монокль.

— Но кто она такая? — спросила Софи.

— Я слышала, она не более чем незаконнорожденная дочь проститутки, — заявила пожилая дама с явным отвращением.

— Но дочь проститутки не могла бы привлечь всеобщее внимание Лондона, подобно Физерстоун, — решительно возразила Джейн. — Среди ее поклонников немало пэров Англии. Очевидно, она значительно способнее и умнее обычного среднего человека.