Зовут его Валерка, стр. 52
На бумажке чьей-то торопливой рукой неряшливо были написаны какие-то цифры.
Валерка решил, что это кто-то из ребят ради баловства сунул её в щель.
Он скомкал в руке бумажку и уже хотел выбросить, как вдруг вспомнил о шифрах, которые за день до ссоры с Толькой они придумали.
Толька тогда прибежал к нему утром и таинственно сказал:
— Валера, нам нужно зашифровать пароли.
— А как мы их зашифруем?
— Папа рассказывал, что на фронте всё шифровалось, даже командиры. Их называли «товарищ первый» или там «товарищ второй». И донесения разные тоже были шифрованные. Прочитать эти донесения мог только тот человек, у которого был ключ от шифра.
— Какой это ключ? — спросил Валерка.
— Ну отгадка такая, понимаешь?
Они долго мудрили над шифром и наконец придумали. Взяли алфавит из Валеркиного букваря и над каждой буквой поставили цифру. Этот алфавит так и остался у Валерки, потому что все важные документы должны были храниться у начальника штаба.
Толька переписал себе «ключ» на бумажку. Так и не успели они воспользоваться своим шифром.
«Неужели он приехал?» — обрадованно подумал Валерка и вслед за тётей Леной проскользнул в квартиру.
Он быстро раскрыл букварь, взял из него алфавит и медленно над каждой цифрой в записке начал вписывать буквы.
Валерка оказался прав — это была шифрованная записка от Тольки.
Валера! Где ты пропадаешь? Я был у тебя два раза и скоро должен уехать. Видел Натку, и мне нужно тебе сказать что-то очень важное. Как вернёшься, приходи ко мне: может быть, я буду ещё дома.
Первый.
Да, это был Толька! Так они решили шифровать его как командира. Он теперь всё узнал от Натки — это же ясно, иначе он бы не написал «Валера» и вообще ничего бы не стал писать.
Валерка стремглав скатился по лестнице; не сбавляя скорости, влетел в подъезд Толькиного дома и настойчиво позвонил в дверь.
Открыла ему Толькина мама:
— Здравствуй, Валерочка. Опоздал ты немного, совсем недавно они уехали. Ему Ната сказала, что ты на огороде, так он всё время выскакивал во двор — всё ждал тебя. Нужен ты ему был зачем-то.
— А зачем? — спросил Валерка.
— Да кто его знает? У него же всё какие-то военные тайны. Просто горе мне с его тайнами… — улыбнулась она, — Даже от меня вечно что-то прячет.
— Он скоро вернётся?
— Да скоро уж. В этот-то раз приехали помыться да переодеться. Предлагала им захватить чистое бельё с собой — не взяли. Сказали, что не понадобится.
Валерка пришёл домой не в настроении. Он теперь жалел, что уехал копать картошку.
Из комнаты доносился оживлённый разговор.
Оказывается, пока Валерка бегал к Тольке, к ним в гости пришли дядя Петя и тётя Валя.
— Ты где это пропадаешь, труженик? — спросил Валерку Петрович.
— Нигде, — ответил Валерка.
— Угощать-то будешь нас плодами своего труда?
— Буду, — пообещал Валерка.
— А что, — сказал дядя Саша, — давайте отпразднуем урожай.
— Я не против, — оживился Петрович.
— Леночка, ставь картошку, — крикнул дядя Саша, — а я селёдочку приготовлю! Вина бы надо было бутылочку по такому случаю. Как ты смотришь на это, Петрович?
— А давайте пить наше вино, — предложил Валерка.
— Какое — наше? — спросил дядя Петя.
— А вот это. — И Валерка принёс из холодильника две бутылки лимонада.
Дядя Петя сморщился, а тётя Валя вполне серьёзно сказала:
— Правильно, Валерочка, для них это в самый раз подойдёт.
ПРОЩАЙ, ДРУГ!
Тяжёлые сизые тучи плыли по небу, роняя мелкие осенние капли дождя на пыльную дорогу.
Набухшие от влаги, они проползали низко над головой, где-то вдали цеплялись за верхушки леса и повисали над ним. Изредка в их разрыве прорывались яркие солнечные лучи, как ночная молния, освещали всё вокруг. Края туч становились хрустально-прозрачными и снова скрывались за плотной пеленой.
Непроглядно серое небо и чёрная полоса леса поглотила извилистую, в ухабах, дорогу.
Таким был этот последний воскресный день Толькиного пребывания в совхозе.
Командировка отца кончалась, и завтра они должны вернуться домой.
Толька сидел в кабине, крепко сжимая в руках баранку, и воображал, что несётся вперёд на четвёртой скорости.
Отец оставил его ненадолго в машине.
— Посиди, а я до сельмага добегу: надо захватить с собой что-нибудь пожевать.
Уже прошло минут десять, а отца всё не было.
Откуда-то из-за леса тяжело поднялся самолёт и сразу скрылся за тучами. Лишь по нарастающему гулу можно было угадать, что он летит совсем рядом. Самолёты в этом районе летали низко и часто, потому что где-то совсем близко был аэродром.
Гул самолёта нарастал всё громче и громче. «Заходит на цель», — подумал Толька и выглянул в приоткрытую дверку кабины.
Небо было по-прежнему в тучах, и поэтому скрытый за ними самолёт «противника» мог в любое время безнаказанно накрыть Толькину машину, гружённую «снарядами».
Единственная возможность спасти груз и машину — это укрыться в лесу.
Толька падает на сиденье, резкими рывками крутит баранку, пролетая с бешеной скоростью воображаемые крутые повороты, а гул самолёта неумолимо нарастает и нарастает.
Вдруг Толькин взгляд нащупал ключ зажигания,
«На фронте, — рассказывал отец, — очень многое зависело от находчивости и умения шофёра».
Да-да, главное — не теряться!
Толька поспешно включил зажигание, нажал на стартер, на газ… Машина задрожала знакомой мелкой дрожью.
«Ага, догони!» — ликует Толька и выжимает сцепление.
Включена скорость, резко сбрасывается ручной тормоз, и машина, словно живое существо, вздрагивая, рывками рвётся вперёд.
«Надо ровнее держать газ», — мелькает догадка, и Толька твёрже устанавливает ногу на педаль. Машина успокаивается, становится послушней. Гул самолёта тоже начинает стихать, но Толька знает, что это обычный приём «противника», и, конечно он пойдёт сейчас на второй заход.
Так и есть!
Теперь уже позади заходит самолёт.
Толька прибавляет газ. Ещё немного! Ещё совсем немного — и будет лес.
Во что бы то ни стало нужно доставить снаряды!
Лес приближается, и уже не машина движется к лесу, а сам лес с бешеной скоростью наплывает на машину.
— Ура! — во всё горло кричит Толька и снова высовывает голову в приоткрытую дверку кабины.
Он хочет показать язык обманутому противнику.
Сильный толчок подбрасывает Тольку на сиденье, пальцы отрываются от баранки.
«Кажется, попадание!» — успел подумать Толька, и чёрная, невероятно тяжёлая туча обрушивается на него.
Неуправляемая машина медленно заваливается набок в придорожный кювет, а позади остаётся лежать тело маленького водителя.
* * *
Весть о Толькиной смерти поразила всех.
— Ребята, Тольку задавило машиной, — сказала Натка. Глаза её были полны слёз.
— Как? Где задавило?!
— Отец оставил его посидеть в машине, а он поехал в лес и там вылетел из кабины прямо под колёса.
Натка закрыла глаза руками и убежала домой.
Тихо стало во дворе. Ребята молчали. Трудно было представить, что Толька умер.
— Шам виноват, — неожиданно сказала Галька. Голос её был таким противным, и лицо ее было таким ненавистным!
Валерка сам не знает, как это случилось. Он сорвался с места, ударил Гальку и закричал:
— Дура! Дура!
Слёзы, крупные слёзы катились по Валеркиным щекам, он не мог сдерживать их. А Галька — кажется, с ней произошло чудо — совсем присмирела и стала успокаивать Валерку:
— Не плачь, Валера, не надо…
И вдруг сама разревелась. Плакала она не от того, что её ударил Валерка. Ей тоже было жалко Тольку.