Неистовые сердца, стр. 23

— Понимаю. — Оливер поставил чашку и встал. Он подошел к каменному саду и некоторое время изучал рисунок на песке. — То, что ты возобновила свои настойчивые попытки принять более активное участие в делах «Линкрофт», надеюсь, не имеет никакого отношения к вашему недавнему разговору с Сибил за ленчем?

Энни сразу же прекратила раскачивать ногой.

— Ты знал, что я встречалась с ней?

— Да.

— Как ты узнал об этом, Оливер?

— Это имеет значение?

Энни прикусила губу.

— Да, думаю, что имеет. Я ведь сама тебе об этом не говорила.

— Почему ты мне не сказала, Энни?

Мягкость, с которой был задан вопрос, пригвоздила ее к месту.

— Сибил уверяла, что ты будешь раздражен, если узнаешь о ленче.

Она попросила меня не рассказывать тебе об этом.

— И ты поступила так, как она просила.

— Ну да. Если хочешь знать правду, мне ее стало немного жаль. Мне кажется, она тебя боится.

— А ты меня боишься?

— Конечно, нет.

— Понимаю. — Он продолжал смотреть на песок. — Если я попрошу тебя сделать кое-что для меня, ты откликнешься с такой же готовностью, как на просьбу Сибил?

— Это зависит оттого, о чем ты попросишь, — прошептала Энни,

Она чувствовала нарастающее в нем напряжение. Оно неслышно пульсировало в комнате, подкрадывалось к ней, пробираясь внутрь и обволакивая ее. Энни внезапно осознала, что уже не сможет просто так выйти из комнаты, ей придется испариться.

— Обещай, что никогда не будешь лгать мне, Энни. Даже защищая кого-нибудь.

Странный, меланхоличный тон Оливера чуть не разорвал ей сердце. Она неожиданно поняла, что он прекрасно знал о том, что члены его семьи, семьи, в которую он вложил столько сил, часто скрывали от него некоторые вещи, боясь его реакции. Оливер знал это и ненавидел. Но он был беспомощен заставить любимых людей доверять ему свои тайны. Он эмоционально изолировал себя и не представлял теперь, как пробить эту стену, которой сам же отгородился от родственников.

— О, Оливер. — Энни поставила свою чашку и вскочила на ноги.

Она бросилась через всю комнату туда, где он стоял, повернувшись к ней спиной. Обняв его сзади, Энни прижалась к нему с силой и нежностью. Ей показалось, что она обнимает живого леопарда. Оливер был весь из гибких сухожилий и крепких мускулов. Исходивший от него мужской запах затуманил ее сознание.

— Клянусь, что никогда не буду обманывать тебя, Оливер, — прошептала женщина, уткнувшись ему в рубашку.

Он резко повернулся, немало удивив ее, и взял лицо Энни в свои сильные, мозолистые руки. Она задрожала от его пронзительного жаркого взгляда.

Мужская сила Оливера, вместо того чтобы испугать, вселила в нее желание, от которого слабели колени.

— Спасибо, Энни, — с чувством произнес Оливер. — В свою очередь, я клянусь, что никогда не буду лгать тебе. Договорились?

— Да. — Она знала, что сейчас он поцелует ее. Она жаждала его поцелуя больше всего на свете. В этот момент Энни призналась себе наконец, что любит Оливера Рейна. А в следующую секунду она уже ничего не могла соображать, потому что его губы страстно приникли к ее рту, заслоняя собой все, кроме одного: что он хочет ее, а она хочет его.

Глава 8

Энни знала, что позволит Оливеру заняться с ней любовью, как только очутилась в его объятиях. «Нет, — подумала она. — Я это знала еще раньше, когда несла чай к нему в кабинет». Она сделала тот выбор, о котором говорил Оливер.

Ее решение было продиктовано не только тем, что она желала его, как никогда в своей жизни не желала ни одного мужчину. Она чувствовала, он хочет ее так же сильно.

Даже когда его губы медленно и настойчиво ласкали ей рот, она не надеялась, что он выразит свои чувства словами. Было еще слишком рано. Признание стало бы чересчур сильной угрозой для его непоколебимого самообладания.

Как Энни и подозревала, в душе Оливер, вероятно, решил, что, пока чувства не облечены в слова, их значение можно игнорировать. Если бы его заставили высказать свое желание вслух, он мог воспринять это как слабость.

«Так лучше», — успокоила себя Энни, обняв Оливера за шею. Пока она одна пойдет на уступки за них двоих.

Для нее это означало не слабость, а просто великую радость подарить себя человеку, который тоже заслуживал немного счастья.

— Энни? — Оливер, как бы спрашивая ее согласия, поцеловал краешек рта, затем ухо. Его руки, Лаская позвоночник, опустились на ее талию.

По телу Энни пробежала дрожь. Его нежная настойчивость была как сильнейший наркотик, зажигающий огонь в ее груди. Она провела кончиками пальцев по гладким волосам Оливера и коснулась его напряженного лица.

— Да. О да, пожалуйста, Оливер.

В его взгляде отразилось удовлетворение. Не произнеся больше ни слова, Оливер без усилий подхватил ее на руки. Он оказался гораздо сильнее, чем она думала. Прижав к груди, он понес ее через всю комнату к длинному дивану около окна. В голове Энни промелькнула мысль о Персефоне, которую тащат в подземный мир 3.

Он положил Энни на черные с золотом подушки и, выпрямившись, вонзил в нее обжигавший взгляд, который проникал сквозь одежду. В бледном лунном свете на лице Оливера отражался отчаянный голод страсти.

— Ты уверена? — спросил он.

— Да. — Она едва могла говорить. — А ты?

Он слегка улыбнулся.

— Я был уверен с самого начала. Но ты должна абсолютно точно знать, Энни, что после сегодняшней ночи мы не сможем быть просто соседями по дому.

— Я знаю, — прошептала она. Как только Оливер станет ее любовником, придется навсегда проститься с иллюзией, что они только друзья. На мгновение инстинктивный женский страх немного ослабил возбуждение, которое она чувствовала.

После сегодняшней ночи она уже не будет прежней. Эта мысль сначала охладила Энни, а затем, наоборот, согрела ее.

— Я рад, что ты сегодня пришла ко мне, — признался Оливер. — Мне было нелегко тебя дождаться.

Энни почувствовала прилив жара под пристальным взглядом Оливера. Она вся как бы плавилась изнутри. Ощутив глубокую, тяжелую боль в нижней части тела, Энни взяла его напряженную руку в свою.

— Ты правда меня долго ждал?

Он медленно опустился на подушки рядом с ней. Теплая ладонь Оливера легла ей на грудь благоговейным и одновременно властным жестом.

— Дольше, чем ты думаешь.

Энни трепетно улыбнулась.

— Я мечтала со дня помолвки Дэниэла, чтобы ты захотел меня.

— Я именно тогда тебя и захотел. — Он наклонился, заключив Энни в объятия. — А сейчас я тебя хочу еще больше. — Он медленно поцеловал нежный, беззащитный изгиб ее шеи.

Энни судорожно прогнулась, пытаясь теснее прижаться к нему. Оливер передвинул руку ей на бедро и медленно сжал его.

Женщина с шумом втянула в себя воздух, почувствовав, как его длинные, чувственные пальцы скользнули между ее ног. Казалось, они обжигают через ткань джинсов.

— Оливер?

— Я здесь. — Он на несколько дюймов приподнял ей свитер и, наклонив голову, стал осыпать поцелуями ее живот. — Я никуда не ухожу.

Энни нетерпеливо возилась с рубашкой Оливера, горя желанием ощутить его кожу своими ладонями. Он не сопротивлялся, но и не помогал ей. Когда пуговицы наконец-то расстегнулись, она увидела ковер жестких черных волос, покрывавших его грудь. Энни жадно провела пальцами сквозь волосы и пришла в восторг от твердости и мускулистости его тела.

Он был так приятен на ощупь. Просто совершенство! Именно о таком мужчине она всегда мечтала.

Энни была поражена водоворотом желания, разрывавшим ее тело на части. Она никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Она буквально пылала. Это было невероятное ощущение — то, что поэты называют страстью, подумала с восторгом Энни. Она хотела кричать о своем ликовании всему миру.

— Быстрее, Оливер. — Она вцепилась в него. — Пожалуйста, быстрее.

В его ответной улыбке читалось удовлетворение и мужское обещание. Его ладони между ее ног были теплыми.