Ни слова о деньгах, стр. 48
– У Петренко внутреннее кровотечение!
– Чёрт! – воскликнула Елена Борисовна и рванула прочь из кабинета.
– Вторая операционная! – крикнула ей вдогонку медсестра и посмотрела на Андрея. – Здравствуй, мой золотой, как я рада тебя видеть! Как ты?
…Елена поставила на полку флакон с гелем и взяла другой – теперь это была чистящая паста. Она с удивлением поймала себя на том, что улыбается. Почему? Как странно… Чему ей радоваться? Да, конечно, Петренко она сегодня отбила, отвоевала его у мерзкой старухи в чёрном плаще, но надолго ли? Там всё очень ненадёжно…
Елена вспомнила, как в конце второго часа мучений в операционной из-под её пальцев выскользнуло золотистое облачко. Оно уплыло наверх и застыло под потолком…
– Фибрилляция, – охнула медсестра.
По монитору поползла ненавистная прямая линия, прибор противно заныл…
Облачко продолжало волшебно сверкать и переливаться под потолком операционной. Елена понимала, что Петренко наблюдает сверху за их действиями, видит, как дёргается от электрических разрядов его тело с зияющей кровавой пропастью вместо живота, и ему страшно не хочется возвращаться обратно. Его влечет и уносит течением в чудесный мир, без боли, нервов, страданий, он только краем глаза туда заглянул – и пропал.
«Не будь эгоистичной скотиной! – мысленно прокричала Елена, посмотрев прямо на золотистое облачко, – у тебя дети маленькие! Кому они нужны, кроме тебя?! Возвращайся немедленно!»
Облачко ещё минуту медлило, вздыхало и мерцало. А затем пролилось вниз, в кровавую рану, ручейком живительной амброзии – в ту же секунду кардиомонитор ожил, ровная линия вздыбилась острыми пиками…
Хороший мужик этот Петренко, подумала Елена, жаль было бы его потерять. Так глупо – лёг на плановую и не самую серьёзную операцию. И понеслось! Сначала обнаружили опухоль, потом оторвался тромб, затем началось кровотечение. Вместо одного планового хирургического вмешательства – три экстренных.
– Выкарабкается ли? – пробормотала Елена. – Хорошо бы…
Она приказала сразу же звонить ей, если что-то произойдёт, но караулить Петренко уже не могла – в общей сложности она провела в больнице двое суток. Правда, прошлой ночью удалось немного поспать.
Она снова вспомнила утреннюю встречу с Андреем. И сразу закружилась голова – то ли от усталости, то ли от воспоминания о его необузданных объятиях и яростном поцелуе. Буря и натиск! Это называется – парню девятнадцать лет. Ураган, тайфун. Локомотив с сорванной тормозной системой…
Полина Фёдоровна потом сообщила, что Андрей слонялся по отделению целых три часа, ждал возвращения Елены Борисовны из операционной. Но так и не дождался. Полина Фёдоровна тоже времени не теряла – выкачала из малыша четыре пробирки крови, сводила на рентген позвоночника и УЗИ брюшной полости…
– Лена, что ты тут изучаешь? Уже десять минут на тебя смотрю!
– Привет, Арин. Да вот не знаю. Зашла за едой, дома, как всегда, шаром покати.
Арина освидетельствовала продуктовую корзину соседки. Обнаружила батон, колбасу, сыр и пачку кофе.
– А это поставь на место. Полная фигня, доложу тебе! – Арина забрала у Елены банку чистящего средства и вернула обратно на полку.
– По телевизору рекламируют.
– В той рекламе ни слова правды нет, – отрезала Арина.
– Меня не покидает мысль о генеральной уборке, – задумчиво пробормотала Елена. – Квартира заросла мухоморами и плесенью.
– Ты же дома почти не бываешь… Да и не надо тебе этим заниматься, Лена!
– Почему?
– Потому! Ты хочешь вот этими уникальными ручками драить кафель и унитаз? Хочешь тратить своё драгоценное время на борьбу с пылью? Лен, ты только свистни, я тебе мигом девок подгоню. Они за пять-шесть часов из квартиры сделают конфетку. Будет как после ремонта.
– Ой, я и забыла… У тебя же клининговая фирма.
– Да, Лена, у меня клининговая фирма.
– Нет, Арин, это дорого. Я и за месяц столько не зарабатываю, сколько стоит одна генеральная уборка.
– Во-первых, не надо ездить мне по ушам. Я знаю, ты – девушка обеспеченная и живёшь вовсе не на зарплату хирурга. А во-вторых, для тебя всё абсолютно бесплатно!
– Это шутка?
– Вовсе нет! Наконец-то я смогу что-то для тебя сделать. Завтра устроит? Прямо с утра пригоню девок. Ты только ключи оставь, когда на работу будешь уходить.
Елена зашла в квартиру, осмотрелась. Увидела её глазами посторонних посетителей – сотрудниц клининговой фирмы. Завтра они здесь будут ползать с тряпками и пылесосом, мыть, оттирать, скоблить… Квартира вовсе не выглядела грязной или захламлённой, она была нежилой. Как склеп. Везде порядок, ничего не валяется, все вещи на своих местах. Но видно, что никто к ним давно не прикасался, никому они не нужны. Выставка детских машинок вдоль стены, плюшевый заяц на спинке дивана…
Елена открыла шкаф. Костюмы мужа – красивые, дорогие… Рубашки… Они не стали менее белоснежными, провисев в темноте шкафа целых четыре года… Надо что-то с этим делать, подумала Елена. Я так и буду за всё это цепляться и рвать себе сердце. Зачем? Ничего не вернёшь, ничего не изменишь…
В десять вечера в дверь осторожно постучали.
– Это снова я, – объявила Арина. – Подслушала – ты тут не спишь, возишься.
– Вот, – Елена кивнула в сторону дивана. На нём высилась гора синих пластиковых пакетов. – Решила разобраться с вещами. Как ты думаешь, может быть, их кому-то отдать? – Елена опустила голову и закусила губу. На глазах появились слёзы.
Арина сразу всё поняла. Она подошла поближе и обняла Елену.
– Правильно, молодец… Конечно, надо всё отдать… Тебе самой легче будет… Хочешь, отвезём в церковь? Я уже несколько раз туда сдавала вещи – и свои, и Толяна.
Лена закивала.
– Хочешь, я сама всё отвезу?
Лена закивала снова и ладонью вытерла слёзы.
– Сейчас унесу всё к себе, а завтра съезжу. Давай!
Арина взяла с дивана четыре пакета, плотно набитых вещами. Вскоре вернулась за следующей партией – обувь, верхняя одежда, игрушки. Елена молча наблюдала за её перемещениями, глотая слёзы. Она прижимала к груди пакет с самым драгоценным – Андрюшкиными футболками и пижамками. Соседка осторожно потянула мешок к себе.
– Леночка… Или хочешь это оставить?
Елена покачала головой и выпустила пакет из рук. Какой смысл? Она даже не помнит, как выглядел Андрюшка в этих костюмчиках. Одежду видит, ребёнка – нет. Всё стирается из памяти. Если бы эти вещи хотя бы сохранили запах её малыша. Но они вообще ничем не пахнут…
Глава 25
Итак, сыщицам было необходимо обзвонить ещё тридцать девять абонентов – тридцать шесть новых и троих из предыдущего списка.
– У меня болит язык, – призналась Люся в конце дня.
– А у меня раскалывается голова, – сказала Даша. – К тому же мы злостно игнорируем наши служебные обязанности. А в поисках свидетелей не продвинулись ни на йоту.
– Что такое нинаёту? – меланхолично поинтересовалась Люся. – А, не важно! Чует моё сердце, наш свидетель – здесь, – она постучала пальцем по списку, где жёлтым маркером были выделены фамилии молодожёнов, упорно не отвечающих на звонки. – Хочешь пари?
– Какое?
– Мы с тобой будем уродоваться три дня, обзванивая тридцать шесть номеров, но ничего не найдём. А потом вернёмся к этим трём фамилиям, и среди них обязательно обнаружим свидетеля.
– Я буду счастлива, если так выйдет. Гораздо хуже, если мы вообще никого не найдём… Лев Дмитриевич! – закричала вдруг Даша. – Я вас умоляю, поставьте это на место, не трогайте!
Лев Дмитриевич (завлаб): Девчата приуныли. Пока результат нулевой. Мне тоже не весело – я работаю за троих: за двух девочек и одного мальчика. Напортачил в отчёте по производству, неправильно составил разнарядку для цеха, разбил четыре колбы. Поскорее бы мои красавицы закончили свой социологический опрос и приступили к работе. А я буду просто руководить.