Ни слова о деньгах, стр. 33
Безусловно, её невозможно было вписать в схему, рядом с ней не срабатывали алгоритмы. Паша снова превращался в пацана, готового дёргать косички и подсовывать в пеналы гусениц. Тогда, в школе, он не понимал, почему нет никакой возможности спокойно пройти мимо тихой отличницы. А сейчас Паша прекрасно знал, что именно ему хочется.
Теперь он был гораздо умнее, чем в школе. Свои сдерживаемые порывы он реализовал в действиях, очень приятных и удобных для девушки. С утра до вечера Паша выискивал способы её порадовать. Он был готов мчаться по первому зову, он постоянно проверял телефон – не прислала ли вдруг эсэмэску, да и сам строчил послания, только приходилось постоянно сверяться со словарём.
Орфографический словарь, а также учебник русского языка прочно обосновались на Пашином рабочем столе. Он также загрузил массу полезных программ в планшетник и айфон – словно готовился сдавать кандидатский минимум на факультете филологии!
К двадцати девяти годам он вдруг осознал убогость своей речи. До встречи с Дашей на той золотой тополиной аллее Паша был вполне доволен собственным лексиконом. Подчинённые беспрекословно слушались, семья понимала с полуслова. А сейчас Паше не хватало слов. Он открывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
Вот уже третий месяц он два раза в неделю занимался русским со своей бывшей учительницей Татьяной Дмитриевной. И каждый раз покрывался испариной, услышав «А сегодня мы пишем диктант!».
Он видел, насколько они с Дашей разные, они даже говорили на непонятном друг другу языке. Даша, как прекрасная мраморная статуя, красовалась на фронтоне величественного Парфенона, поддерживаемого мощными колоннами: блестящее образование, наследственность, история семьи… Профессорская дочка!
Ему казалось, рядом с Дашей он смотрится абсолютным болваном. Тем сильнее был соблазн дотянуться до вершины пьедестала и столкнуть оттуда красотку – пусть падает прямо в его объятия. Она всего лишь женщина, и значит, может принадлежать ему, мужчине.
Синяки сошли только с тела, а внутри всё болело по-прежнему – горело ненавистью, сжималось в комок от страшных воспоминаний. Каждую ночь Люся просыпалась в холодном поту, ей снился Николай.
Возможно, он не снился бы ей так часто. Но каждый вечер Люся искала мучителя на местном сайте знакомств, пытаясь вычислить его под чужой фотографией по стилю речи и донжуанским приёмчикам. Полуночный сёрфинг в Интернете в поисках Николая превратился в манию, стал заключительным аккордом каждого прожитого дня. Не мудрено, что и во сне она продолжала о нём думать.
Теперь к ней часто захаживала в гости Ангелина Ивановна, прихватив с собой одну из кошечек и тарелку с печеньем. «Люсечка, только что испекла специально для тебя», – ворковала соседка, имея в виду, конечно, печенье, а не кошку. Киска предназначалась для тисканья. Люся пила чай, пробовала печенье, держала на коленях пушистый урчащий клубок. Как странно! В лице старушки-кошатницы, её вечного подъездного врага, она вдруг обрела подобие семьи – то, о чём всегда мечтала и чего была лишена с рождения.
Их многолетнее противостояние закончилось взаимной капитуляцией. Они обе – и Люся, и Ангелина Ивановна – всегда были сильными личностями, но вдруг в один и тот же момент растеряли всю уверенность в себе. Люсю изломало столкновение с Николаем, бабулю подкосило предчувствие близкого конца. Она никогда не жаловалась на здоровье, ничем не болела, никогда не вызывала «скорую». И на тебе…
Ангелина Ивановна вдруг поняла, что её скептицизм (окружающие называли это склочностью) привёл к полной изоляции. Только три кошки и телевизор разбавляли её одиночество.
Но на любимых кошечек Ангелина Ивановна теперь смотрела по-другому. Она нарисовала себе ужасную картину: как они, запертые на месяц в пустой квартире без какого-либо провианта, обгладывают её труп. Если умрёт, когда ещё соседи хватятся! А котики у неё прожорливые, от голода пожертвуют любыми принципами…
Родственников не было, подруг – тоже. Кто-то умер, кто-то давно свернул на параллельную дорогу, не выдержав вздорного характера Ангелины Ивановны. Соседи избегали подъездной сплетницы, опасаясь её острого языка. И вот старушка прибилась к бывшей антагонистке.
Как выяснилось, они вполне могли поладить. Сближаясь с каждым днём, соседки удивлялись, насколько несправедливыми были их взаимные упрёки. Они изначально наградили друг друга обидными ярлыками, а потом долгие годы придерживались первоначальной версии. Любой человек способен порадовать чем-то хорошим – если только кто-то задастся целью это хорошее вытянуть из него наружу. Ангелина Ивановна, например, уже сто раз попросила у Люси прощения за то, что совершенно искренне считала её девицей лёгкого поведения. И Люся никогда не была девицей лёгкого поведения, и Ангелина Ивановна не относилась к числу стерв, готовых скорее умереть, чем признать свою ошибку.
… – Съешь ещё печеньку! Для тебя пекла, старалась!
– Спасибо. Вкусно. Но мне нельзя наедаться перед тренировкой.
…Спортзал превратился для Люси в живительный оазис посреди пыльных песчаных дюн. Занимаясь в спарринге с тренером или беспощадно избивая боксёрский мешок, она выплёскивала боль и обиду. А со стороны казалось, что девушка поставила перед собой цель заработать олимпийскую медаль.
Люсе хотелось забыться. Падая после тренировки на деревянную скамью сауны, блаженно окунаясь в горячий пар, она на какой-то отрезок времени утрачивала способность думать и вспоминать. И это было счастьем.
Тренера звали Петей. Ему было двадцать семь, он являлся обладателем буйволиной шеи и роскошных бицепсов. Мастер спорта по боксу и кикбоксингу, чемпион России по тайскому боксу, призёр чемпионата по рукопашному бою среди сотрудников спецподразделений федеральной таможенной службы, участник чемпионатов Европы. Кроме того, Петя учился в аспирантуре физкультурного института и даже писал кандидатскую диссертацию на тему «Критерии рациональности атакующих действий в кикбоксинге».
Обо всём этом Люся и не узнала бы, так как Петя о своих достижениях не распространялся. Но девушка-администратор подвела Люсю к «стене боевой славы» в холле клуба и указала на Петину фотографию и досье – посмотрите, какой у вас шикарный тренер!
Люся быстро превратилась в любимую ученицу. Она маниакально тренировалась, не щадила себя. И уже показывала результат – скромный, конечно, если рассматривать его с позиций профессионального спорта, но фантастический, если расценивать его как личное Люсино достижение.
За пару месяцев ежедневных тренировок она превратилась из обычной девушки в эластичный эспандер – тянулась и гнулась во все стороны, умела выстрелить в цель хлёстким апперкотом или наотмашь ударить ногой. На её животе проступили кубики пресса, Люся упивалась незнакомым ощущением – абсолютным владением собственным телом.
Три раза получилось так, что они с Петей тренировались в полном одиночестве, больше в зал никто не пришёл. Петя, конечно, терял в деньгах, но всё равно не отменял сеанс – заниматься с преданной, сосредоточенной ученицей было одно удовольствие.
Глава 17
Елена Борисовна настаивала на месяце-другом строгого режима – по улицам и ночным клубам не шататься, алкоголь с друзьями не принимать, тяжести не поднимать, от вирусов прятаться и т. д.
Даша утром, отправляясь на работу, воодушевлённо напоминала брату о рекомендациях драгоценного хирурга…
Андрей выдержал три дня утомительного безделья, потом, вызвав Данилу, уехал с ним в гараж. Проезд между строениями замело снегом, парни основательно истоптали пятачок перед воротами ботинками сорок четвёртого размера. Пришлось потрудиться, чтобы открыть примёрзшую дверь. Пока Андрей был в больнице, Даша перевезла сюда на эвакуаторе разбитый автомобиль, теперь в гараже громоздились останки любимого «жигулёнка». В машину Андрей вложил столько сил и денег, сколько не каждый родитель вкладывает в ребёнка. До аварии «шестёрка», благодаря бесконечным переделкам, обгоняла на трассе навороченный «мерс» Данилы. Теперь машина превратилась в груду мятого железа – словно её прожевало и выплюнуло гигантское чудище.