Капитуляция, стр. 33

— Вероятно, какой-то пьяный идиот решил показать, как ловко он управляет каретой, — пробормотала Виктория, сжавшись в углу кеба.

— Вероятно.

Виктория пыталась разглядеть в темноте лицо Лукаса. После недавнего происшествия она чувствовала себя потрясенной и разбитой, и тем не менее в ней не угас восторг от самого приключения. Главным образом ее тревожило сейчас состояние ее компаньона.

С тех пор как Лукас помог ей подняться с земли и втолкнул ее в кеб, он не произнес ни слова. Виктория ощущала, как нарастают в нем напряжение и гнев. Он снова рассеянно потирал бедро, и она подумала, что Лукас повредил ногу, когда бросился ей на помощь.

— Вы так быстро действовали, Лукас! Если бы не вы, карета переехала бы меня.

Молчание.

— Нога у вас очень болит?

— Переживу.

Виктория вздохнула:

— Я, конечно, во всем виновата, да? Если бы я не настояла на сегодняшнем походе в игорный дом, вы не ушибли бы ногу.

— Можно взглянуть на происшедшее и с такой точки зрения, — согласился Лукас.

— Мне очень жаль, Лукас.

— Жаль?

— Я имею в виду не поход в «Зеленую свинью», конечно же, — поправилась она. — Я в самом деле замечательно провела время. Но мне очень жаль, что вы ушиблись. — Она порывисто придвинулась к нему. — Давайте я сделаю вам массаж. У меня большой опыт обращения с лошадьми.

— Вы считаете, это рекомендация?

Она засмеялась, уловив в его вопросе знакомые дразнящие нотки.

— Еще бы, ведь каждый раз после сногсшибательной скачки следует успокоить животное, позаботиться о нем.

— Но, позвольте заметить, именно вас сегодня сшибли с ног. Я бросил вас прямо на камни. Вы уверены, что не ушиблись?

— Со мной все в порядке. Мужская одежда так удобна, она, несомненно, лучше защищает тело при падении, чем вечернее платье. Если бы только вы не подвернули ногу, спасая меня!

Продолжая болтать без умолку, Виктория положила руку ему на бедро и осторожно надавила. Она сразу же почувствовала, как откликнулись сильные мускулы на ее прикосновение. Тесно облегавшие бриджи не скрывали естественных линий его тела. «Как если бы я касалась обнаженной нога», — подумала Виктория, продолжая осторожно растирать больную ногу.

Лукас молча наблюдал за ее усердной работой. Виктория сосредоточилась на массаже, изо всех сил стараясь облегчить его страдания.

«Какой он неподатливый, — подумала она, разминая затвердевшие мускулы. — Твердый как камень».

— Я правда очень ценю то, что вы сделали для Ферди Меривейла. — Виктория старалась оживленно болтать в надежде разрядить грозное молчание.

— Рад это слышать. Но сомневаюсь, чтобы сам Меривейл оценил мой подвиг. — Лукас резко втянул в себя воздух. — Полегче, пожалуйста, Викки, это раненая нога.

— Да-да, конечно. — Она смягчила прикосновение своих пальцев и снова подняла глаза, всматриваясь в его лицо:

— Так лучше?

— Гораздо лучше. — И, помолчав, добавил:

— У вас легкая рука, Викки. Я готов позавидовать вашим лошадям.

Она снова поглядела на его скрытое темнотой лицо и догадалась, что он слегка улыбается той проницательной чувственной улыбкой, которая всегда наполняла ее восхищенным ожиданием. Болезненное напряжение в его ноге сменилось каким-то другим напряжением, Виктория заметила, что теперь ее рука скользит по внутренней стороне бедра Лукаса.

Он поднял руку и медленно провел пальцем по ее нежной шее, чуть задержавшись на ямочке у горла. Виктория затаила дыхание в ожидании поцелуя. Она уже научилась читать его сверкающий взгляд. Она уже встречалась с этим взглядом на рассвете в саду тети Клео, когда они целовались после ночного приключения. Достаточно было одного воспоминания, чтобы чувства ее воспламенились.

— Лукас…

— Скажи мне, Викки, тебе нравятся наши прощальные поцелуи?

— Я… — Похоже, ответ застрял у нее в горле. — Да. Да, мне это нравится.

— К твоим несомненным достоинствам я отношу удивительную способность говорить искренне в самых сложных ситуациях. — Он запустил пальцы в тепло ее волос и, сомкнув их на затылке, ласково привлек ее к себе. — Ты не задумывалась о том, что значат эти поцелуи для меня?

Она охотно прижалась к нему, кеб раскачивался и подпрыгивал, и вскоре Виктория оказалась на коленях у Лукаса. Тихо застонав от удовольствия, она обвила руками его шею и подняла к нему лицо в ожидании поцелуя. Она не сомневалась, что ей понравится этот поцелуй, ибо уже познала его сладость в полуночном саду.

Губы Лукаса коснулись ее губ, язык его скользнул по ее нижней губе, требуя впустить его.

В стремлении вновь пережить то возбуждение, то пламя чувств, всегда охватывавшее ее в объятиях Лукаса, Виктория теснее прильнула к нему. Он крепко обнял ее, и когда пальцы Лукаса нащупали пуговицы ее жилета, Виктория даже не пыталась сопротивляться.

Волнение, пережитое ею в этот вечер, еще кружило голову, и теперь наступила кульминационная минута ее торжества. Она смутно ощущала, как Лукас развязывает ее галстук, его пальцы коснулись ямочки на шее, и Виктория в ответ ласково погладила шею Лукаса.

Лукас тихо засмеялся, касаясь губами ее губ, его руки осторожно скользили вниз, к ее жилету и рубашке:

— Как странно высвобождать тебя из мужской одежды, моя дорогая.

Она не ответила — в этот самый миг его рука сжала ее обнаженную грудь. Виктория глубоко вздохнула и замерла. Она понимала, что должна бы сопротивляться, однако вместо этого уткнулась пылающим лицом в плечо Лукаса и крепче обхватила его.

— Тебе нравится, как я прикасаюсь к тебе, Викки?

Она отрывисто кивнула:

— Да!

Она чувствовала, как расцветает ее сосок при его прикосновениях.

— Ты такая искренняя. Ты чувствуешь, что ты делаешь со мной?

Да, она чувствовала. Она сидела у него на коленях и чувствовала, как он напряжен. Лукас слегка раздвинул бедра, и она вполне могла ощутить под облегающими бриджами выпуклость поднявшегося мужского жезла.

— Лукас, твоя бедная нога!

— Уверяю тебя, сейчас она меня ничуть не беспокоит.

— Мы должны остановиться.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я больше не касался тебя? — прошептал Лукас.