Искушение, стр. 44

В отличие от большинства джентльменов, Гидеон не любил клубы, поскольку не находил там успокоения. Он не любил клубную жизнь, поскольку знал, что, как только переступит порог клуба, истории шестилетней давности об изнасилованиях, самоубийствах, загадочных смертях снова оживут.

И дело не в том, что Гидеон боялся открытых обвинений. Он считался слишком опасным, чтобы кто-то осмелился бросить ему вызов. Были люди, которые помнили его дуэль на рапирах, где он и получил обезобразивший лицо шрам.

Это случилось около десяти лет назад, но очевидцы не забыли, как Сент-Джастин едва не убил противника, Брюса Морланда.

Морланд числился другом Сент-Джастина с детства. И сама по себе дуэль намечалась как обычное соревнование между двумя юными отпрысками, а не поединок.

И только черт знает, как поступил бы Сент-Джастин, будь это настоящая дуэль. Скорее всего, убил бы противника.

Гидеон помнил дуэль на рапирах с Морландом очень отчетливо, как будто она была вчера. И не потому, что кровь капала из открытой раны на лице, и не из-за боли, не из-за свидетелей остановился Гидеон в последний миг и разоружил Морланда, нет. Крик Морланда о пощаде был причиной того, что Гидеон сохранил тому жизнь. Этот испуганный крик до сих пор звучал у него в ушах:

— Ради Бога! Я же случайно!

В пылу соревнования, перешедшего в настоящую дуэль, Гидеон не был уверен, что его ранили в лицо случайно, хотя все считали, что дело обстояло именно так. В конце концов, у Морланда не было причин убивать Сент-Джастина.

Когда рана уже была нанесена и Морланд умолял о пощаде, Гидеон понял, что он не может хладнокровно убить человека. Он отвел острие рапиры от горла Морланда — и все вздохнули с облегчением.

Три года спустя, после того, как рассказы об изнасиловании Дидре и ее самоубийстве пошли гулять по Лондону, история с дуэлью вновь ожила, придав трагедии еще более мрачные тона. Подробности смерти Рэндала тоже вспомнились. Но никто открыто не задавал вопросов.

Все вопросы задавались за спиной Гидеона.

Гидеон решил навестить клуб по одной единственной причине. Именно здесь он получал необходимую информацию, а до визита к Гарриет ему хотелось кое-что прояснить для себя.

По приезде в Лондон в первый же вечер Гидеон отправился в респектабельный клуб на Сент-Джеймс-стрит. Он вошел в парадную дверь и не удивился шепотку интереса и любопытства, пробежавшему по комнате, когда члены клуба увидели нового посетителя.

Так было всегда.

Холодным кивком он приветствовал пожилых джентльменов, которых знал как близких друзей отца, потом прошел к камину и устроился подле него. Он послал за бутылкой рейнвейна, взял газету. Ему не пришлось долго ждать.

— Давно не видели тебя, Сент-Джастин. Ходят слухи, что ты даже помолвлен. Это правда?

Гидеон оторвал глаза от газеты. В толстом лысом джентльмене он узнал лорда Фрея. Барона с именем и большим влиянием в Хемпшире. Фрей был одним из знакомых отца с юных лет, еще когда граф коллекционировал окаменелости.

— Добрый вечер, сэр, — отозвался Гидеон подчеркнуто вежливо. — Можете быть спокойны: слухи о моей помолвке не преувеличены. А извещение появится в завтрашних утренних газетах.

— Ясно. — Фрей недружелюбно нахмурился. — Значит, правда?

Гидеон холодно улыбнулся:

— Я уже сказал, что это правда.

— Ясно. Значит, так оно и есть… — Фрей выглядел угрюмо. — Мисс Померой, похоже, совершенно уверена в этом, но никто ничего толком не знает, поскольку не было объявления в газетах, а ее семья молчит.

Садитесь, Фрей. Выпейте рейнвейна.

Фрей сел в кожаное кресло напротив Гидеона. Он вынул большой белый платок и вытер лоб:

— Слушайте, здесь у камина очень жарко. Обычно я так близко не сажусь.

Гидеон отложил газету и настороженно посмотрел на барона:

— Как я понимаю, вы знакомы с моей невестой?

— В общем, да. — Вдруг лицо Фрея засветилось надеждой. — Если только мы ведем речь о Гарриет Померой. Я действительно имею удовольствие быть с ней знакомым. Недавно мы оба были в Обществе любителей древностей и ископаемых.

— Тогда все ясно. — Гидеон слегка расслабился. — Да, это та самая Гарриет Померой.

— Понятно. Жаль. — Он снова промокнул свой лоб. — Бедняжка, — еле слышно добавил он.

— Прошу прощения?

— А, да ничего, ничего… я говорю, прекрасная молодая леди. Очень умная. Правда, и очень упрямая. Пожалуй, в некоторых вопросах своенравная, у нее несколько странные взгляды относительно геологических пластов и окаменелостей и общих принципов геологии, но, что касается других вопросов, очень умна.

— Да, именно так.

Фрей испытующе посмотрел на Гидеона:

— Ее сестра произвела фурор в этом сезоне.

— Правда? — Гидеон налил бокал рейнвейна для Фрея.

— Очаровательное создание. К тому же не следует забывать о значительной доле наследства… Весь свет у ее ног. — Фрей отпил большой глоток вина. — Поэтому неудивительно, что некоторые члены нашего общества обеспокоены вашей помолвкой с мисс Гарриет.

— А почему это их обеспокоило, Фрей? — очень тихо спросил Гидеон,

— Хорошо, я скажу. Она не из тех… вы понимаете, о чем я?

— Нет, я не понимаю, о чем вы. Почему бы вам не объясниться?

Фрей неловко заерзал в кресле.

— Такая интеллигентная молодая женщина.

— Вы думаете, интеллигентная молодая женщина делает глупость, решившись на помолвку со мной? — Гидеон побуждал Фрея к дальнейшей беседе, голос его стал вкрадчивым.

— Нет-нет, я не имел в виду ничего такого. — Фрей отхлебнул вина. — Просто у нее острый интерес к ископаемым и геологии, и если бы она сама решила выйти замуж, то выбрала бы человека, разделяющего ее интересы. Так что не обижайтесь, сэр.

— Ну, меня трудно обидеть, Фрей. Но вы можете попытаться, если хотите.

Фрей покраснел:

— По ее словам, она приехала в город, чтобы поработать над собой, ради вас.

— Я слышал.

— Понятно.

Фрей снова недружелюбно посмотрел на него:

— Ну, насколько я могу судить, мисс Померой вовсе не нуждается в светских манерах. Она хороша такая, какая есть.

Совершенно справедливо, Фрей.