Большая книга ужасов 2013 (сборник), стр. 34
Загудела машина, свистнули колеса. Ничего себе! Она идет посередине дороги!
Чудовище остановилась. Улица Гоголя позади. Особняки сменились многоэтажными домами. Они загородили эту страшную развалину, готовую проглотить ее. И тогда Чудовище снова заплакала. Громко. Навзрыд. Потому что все только начиналось, и она не знала, что делать дальше.
Глава 4
Дом, из-за которого…
Звонил Янус, звонил Ворон. Смиля не подходила к телефону. Это только в плохих фильмах ужасов герои, поняв, что дом, куда герои приехали на выходные, нехороший, дружно лезут его изучать. А потом еще играют в игру – давайте разделимся и погуляем по подвалам. Нет-нет, она не торопилась никуда идти и ничего выяснять. Все, Дом для них потерян. У него теперь есть хозяин, вот пускай он и выясняет, кто у него там командует.
Вспоминалась Белобрысая. Так ей и надо. Не будет задаваться. Они ее предупреждали, что у Дома непростая история.
Хрусть…
Стоило закрыть глаза, как она видела: женщина на ступеньках, в тонкой руке сушка. Зачем она ее ела? Зачем предлагала им? На столе сушек не было. Приворотный чай с душицей и васильком… Кто его следом за ней выпил? Он пролился на пол, впитался в перекрытия. Неужели она теперь с этим Домом навсегда завязана? Почему Лаума так настойчиво спрашивала, кто ей нравится? Что она хотела узнать? Говорила, что у нее есть травки, открывающие все клады. А Скелет-то хорош! Сразу в Инет полез, все узнал. Умница. Жаль, так и осталось непонятным, кто она на самом деле. Вполне могла испугаться и просто сбежать. Почему бы и нет. Испуганный человек и не на такое способен. Вон как Ворон вывернулся. А ведь мог и разбиться.
Этот прыжок снился ей всю ночь. Она то открывала глаза, то закрывала. В какой-то момент показалось, что сон с реальностью перемешались. Прямо над собой увидела напряженное лицо Лаумы. Бледное, оно плыло в жарком мареве, хотя никакой жары в комнате не было.
Сон… Конечно, сон… Смиля подняла руку, чтобы убедиться, что все еще спит. От этого движения ее обдало холодом. Не спит. Все видит. Страх бросился в глаза черными точками, забухало сердце. Смиля села в кровати. Показалось, что стучит не только сердце. Что кто-то еще отбивает быструю испуганную чечетку.
Топ-топ-топ-топ…
Шевельнулась штора, на фоне окна нарисовался черный силуэт. Пока Смиля боролась с внезапной вялостью, силуэт исчез, оставив после себя знакомый столбик уличного фонаря с желтушным светом, пробивающимся сквозь темную ткань.
Смиля тяжело оперлась о кровать. Мрак-то какой. Надо же, как ее долбануло вчера – жутики стали видеться.
Утром от тяжелого сна остался серый комочек тревоги, забравшийся в груди и основательно там закопавшийся. Волнение шуровало под сердцем, удобней там устраивалось. Так щенок долго не может успокоиться, все носится и носится кругами, дерет когтями коврик, ворчит, роняет слюну. Но вот затихает.
Смиля настолько погрузилась в саму себя и в попытки разобраться со сном, что чуть не подпрыгнула, когда дал о себе знать оглушительный звонок в дверь.
Вдруг поняла (кто подсказал?): нельзя открывать! Кто бы там ни стоял!
Остановить маму не успела. Спрыгнула с кровати и как раз добежала до коридора, чтобы встретить Эрика. В черных брюках, в черной рубашке, с темными, чуть вьющимися волосами, весь словно собирающийся и разбирающийся на ходу. Ему бы еще черные глаза… Но нет, они были серыми.
– Доброе утро! – Эрик был сама галантность. – Можно поговорить со Смиляной?
Мама растеряна. Еще бы! К ним до недавних пор не захаживали такие парни. Извини, мамочка, все когда-то начинается.
– Да вот она и сама, – пробормотала мама, а Эрик уже шел на Смилю, как неизбежность.
– У тебя тоже боязнь телефонов началась? – зло прошипел он, и Смилина любовь к нему тут же улетучилась.
– А чего?
– Ничего! – Смилю впихнули в комнату и захлопнули двери. Щенок в груди подпрыгнул и вонзил когти в коврик.
– Что случилось-то? – Смиля отступала до окна, уперлась в подоконник и замерла.
– Какого ты мне это подсунула?
Эрик бросил к ее ногам что-то мелкое. Сразу и не разглядишь. Смиля вдруг испугалась, что это мелкое вполне может взорваться. Но оно всего лишь тонко зазвенело, запрыгало. Смиля испуганно схватилась за левую руку. Колечко! Мама подарила. С маленьким фианитиком, все еще думали, что это бриллиант! Его нет.
«Мышка, мышка, поиграй и назад отдай!» – машинально произнесла она детскую считалочку. А потом стала вглядываться в пол, встав на цыпочки, чтобы не затоптать.
– Где ты это нашел? – прошептала. Колечка нигде не было. Показалось? Она его все-таки потеряла.
– В кармане! Где еще?
Вот оно! Смиля рухнула на колени, накрыла серебряный ободок ладошками.
– Зачем ты мне его подсунула?
Спросил хлестко, точно нашел в кармане не обыкновенное колечко, а как минимум дохлую мышь.
– Я не совала тебе ничего!
Колечко было холодное, как будто полгода пролежало в ледяной речке. Зато пальцу сразу стало тепло и уютно – и как она не заметила пропажи? И вот уже все обиды забыты. Смиля прижалась к Эрику.
– Спасибо, что нашел!
– Да иди ты! – Эрик оттолкнул ее, зашагал по комнате. – Я уж подумал, чертовщина какая-то. Не успела эта тетка про любовь наговорить – и вот оно – кольцо в кармане. Когда ты успела мне его сунуть?
– Я его потеряла! Там, в Доме! Когда Матвей стол опрокинул. Или на улице. А ты нашел!
– Ага, и заработал провалы в памяти, – огрызнулся Эрик. Он стоял, ссутулившись, сунув руки в карманы. Сам уже не понимая, на что злится. Ведь Смиля так натурально удивлена. Так искренне говорит… – Ты чего на звонки не отвечаешь?
Это был неприятный вопрос. Смиля потупилась. Сейчас, когда Эрик принес ей любимое колечко, говорить правду было особенно трудно. Она видела, что он звонит. Видела и не подходила. Потому что…
– Я не буду больше ходить в Дом. И вообще больше не стану играть во все эти привидения. Доигрались, нам уже непонятно что видится.
– А что нам видится? – напрягся Эрик, оглядываясь. Снова стало тревожно. Да что же это происходит?
– Я вообще-то про Лауму, – осторожно произнесла Смиля. – Она и правда ведьма? Зачем она появилась? Сначала мы пугали, теперь нас пугают?
– Я бы задал вопрос – почему именно сейчас?
– Почему? – машинально переспросила Смиля.
– Не знаю. Это надо у Скелета спрашивать. Он у нас умный. Или у Ворона, он может найти любую информацию. Кажется, так нас разделили?
– Иди и спроси. – Смиля впервые подумала, что все, происходящее вокруг, какое-то ненормальное. Зачем к ней пришел Эрик, когда мог спокойно прислать Геру, а обо всем поговорить с Матвеем? – Я тут при чем? Я вообще сейчас к Вере пойду, скажу, что она была права. Вы все трое идиоты, что торчали в этом Доме.
– Я не могу спросить у них. Мы больше не разговариваем. Когда ты убежала, мы поссорились.
«Колечко, колечко, выйди на крылечко».
Откуда это? И почему Смиля это вспомнила?
– И где теперь все? – поинтересовалась она. Как все забавно складывается. В один день – новые обитатели, явление ведьмы, ссора. Не много ли для простого дня? И что тогда ждать от дня сегодняшнего?
– Ворон, убежденный, что он самый умный и фартовый, вероятно, следит за Домом. Ему кажется, что в Доме есть клад. Он собирается его найти.
– И вы ему позволили?
Эрик опустился на кровать, как-то сразу ссутулившись, точно устал от всего.
– А Матвей? – прошептала Смиля.
– Матвей прошерстил всю восточнобалтийскую мифологию и собирается предупреждать Томиловых о грядущей опасности, чтобы они ничего с Домом не делали. От вновь въехавших Дом неизменно берет по одной жертве. Этого можно избежать.
– Мы их предупредили, – Смиля устроилась рядом. – Что можно сделать, если они уже деньги заплатили? Прийти и сказать: «Извините, вы должны попрощаться со своими миллионами»?
– Зачем им нужны будут эти миллионы на том свете?