Невероятные истории. Авторский сборник, стр. 30
Демьян протяжно закричал:
— Внимание! Во избежание несчастного случая прошу сойти с пути следования воздушного вагона! — Кричал он просто для важности: люди на линейке стояли далеко от троса.
Демьян снял панаму и поднял ее над головой:
— Внимание! Старт!..
Мы с Яшей и Лодькой налегли на ящик и столкнули его с площадки.
Заверещал ржавый блок. Тяжеленный ящик, как снаряд, пронесся над рекой, мелькнул над прибрежными кустами, снизился над линейкой и с такой силой треснулся о землю, что доски, из которых он был сколочен, полетели в разные стороны.
На линейке сначала ахнули, потом рассмеялись.
— Придерживать нужно, — сказал Семен Семенович.
Это было за полчаса до обеда. А после «мертвого часа» весь лагерь стоял у линейки и любовался работой третьего звена. Теперь только два человека — Демьян и Лодя — оставались на обрыве. Они быстро нагружали четырехведерный бочонок, подвешенный вместо разбитого ящика, и отправляли его в путь, придерживая за веревку. Бочонок плавно шел над рекой; дойдя до линейки, задевал дном землю и ложился набок, вываливая треть своего груза.
Каждые полторы-две минуты на линейку прибывало четыре ведра песку. Мы трудились, забыв все на свете, а десятки зрителей в это время ныли:
— Демьян, а Демьян, можно я тоже буду?
— Давайте сменим вас, устали ведь… Жалко, да?
К вечеру мы засыпали песком всю линейку.
На следующий день все звенья и отряды чуть не перессорились из-за того, кому первому работать на нашей дороге.
На третий день Семен Семенович сказал, что этак лагерь превратится в пустыню Сахару. Тогда мы из полена и жести сделали птицу, похожую на ястреба, и подвесили ее к блоку вместо бочки. «Ястреб» летел по тросу, а ребята обстреливали его в это время комками сухой глины и еловыми шишками.
Учитель плавания
Мы с Витей Гребневым и еще пятнадцать ребят из школьного туристического кружка собирались в большой лодочный поход по речке Синей. Нам предстояло подняться вверх по течению на семьдесят километров, а потом спуститься обратно.
Грести против течения — дело нелегкое, особенно без тренировки. Но тут-то нам с Витей повезло. За две недели до начала похода муж моей сестры купил двухвесельную лодку. Он позволил нам кататься на ней, пока у него не начался отпуск. И вот мы с Витей уже несколько дней тренировались в гребле.
Правда, тренировался больше я один. Витя — малый упитанный, грузный и не то чтобы ленивый, а какой-то флегматичный. Он предпочитал быть за рулевого. В одних трусах, в огромной соломенной шляпе, привезенной его мамой из Крыма, он сидел на корме, правил и командовал:
— Вдох, выдох! Вдох, выдох!
Я размеренно греб, стараясь правильно дышать и не зарывать весел в воду.
Хорошо было в тот день на речке! Слева медленно полз назад высокий, обрывистый берег, на котором среди зелени белели домики городской окраины. Справа берег был низкий, заболоченный. Там у самой воды, словно тысячи зеленых штыков, торчали листья осоки; за осокой тянулся луг, а за лугом виднелись ржаные поля. Иногда к нам на борт садилась отдохнуть стрекоза или бабочка, иногда из воды выскакивала рыба, словно для того, чтобы взглянуть, кто это плывет на лодке.
Мы проплыли под небольшим пешеходным мостиком. Здесь город кончался. Дальше на левом берегу зеленели огороды, а внизу, под обрывом, тянулся узкий пляж с чистым песком. По выходным дням на этом пляже собиралось много купающихся, но сейчас тут были только два человека: Сережа Ольховников и Женя Груздев.
Мы причалили недалеко от них, вытащили лодку носом на берег и сели на песок, но ни Сережа, ни Женя нас не заметили. Они стояли метрах в трех от берега. Долговязому Сергею вода была по грудь, а коротенькому Женьке — по горло. Оба они отплевывались, тяжело дышали, и лица у них были совсем измученные.
— Ты… ты, главное, спокойней! — говорила торчащая из воды круглая Женькина голова. — Ты не колоти по воде, а под себя подгребай, под себя подгребай!
Сергей ничего не отвечал. Он смотрел на Женьку злым левым глазом. Правый глаз его был закрыт длинным мокрым чубом, прилипшим к лицу.
— Давай! — сказала Женькина голова. — Еще разочек. Главное, спокойно!
Сергей лег на воду и с такой силой заколотил по ней длинными руками и ногами, что брызги полетели во все стороны метров на пять, а Женькина голова совсем исчезла в белой пене. Но он продолжал выкрикивать:
— Спокойно!.. Подгребай! Не торопись, под себя подгребай!
Сергей быстро пошел ко дну. Женька хотел его поддержать, но по ошибке схватил не за руку, а за ногу.
Наконец они вылезли на берег. У обоих кожа была синяя и покрыта пупырышками. Они теперь заметили нас, но даже не поздоровались. Сергей сел на песок рядом с Витей, обхватив ноги руками и положив подбородок на колени. Женька остался на ногах. Оба они стучали зубами.
— Не па-па-па-падай духом! — сказал Женька. — Посте-пе-пе-пе-пенно научишься.
— По-по-подохнешь от та-такой науки!
Мы с Витей переглянулись. Витя лег на спину и стал пригоршнями сыпать песок себе на грудь.
— Да, Сереженька, — сказал он, — хорошую шуточку с тобой твой друг устроил!
— Убить его ма-ма-мало, та-та-такого друга!
Мы с Витей опять переглянулись, и я подумал про себя:
«Кому-кому, а Витьке повезло в дружбе. Кто-кто, а я-то уж никогда не подведу его, как Женька подвел Сергея».
Сергей и Женька тоже собирались в лодочный поход. Пеших экскурсий и походов в нашей школе всегда проводилось очень много, а лодочный устраивался впервые. Нечего и говорить, с каким увлечением мы все к нему готовились, с каким нетерпением ждали первого июля, на которое был назначен старт. Сергей был одним из самых заядлых наших туристов, а тут он прямо помешался на лодках, на рыболовных снастях, на всяких фарватерах, ватерлиниях и кильватерных колоннах.
Дней за десять до начала похода все собрались в пионерской комнате. Начальник похода — учитель географии Трофим Иванович распределил обязанности и сказал, какие вещи нужно взять. Вдруг он приложил ладонь ко лбу:
— Да, товарищи, о самом главном я и забыл! Поднимите руку, кто не умеет плавать!
Никто не поднял руку. Я знал, что Витя плавать не умеет, но, конечно, не стал его выдавать. А Женька вдруг повернулся к Сергею и громко сказал:
— Сережка! Ну, чего ты прячешься? Ты же не умеешь плавать!
Сергей страшно покраснел. Он так посмотрел на Женьку, что у другого язык отнялся бы, но Женька продолжал:
— Чего ты злишься, Сережка? Ну, чего ты злишься? Скажешь, конечно, что я плохой товарищ, раз тебя выдаю! А я тебе отвечу: ведь до похода не два дня, а целых десять — значит, ты можешь научиться плавать. Ты вот все говоришь, что уже учился, что у тебя ничего не получается, потому что ты худой, но тяжелый, и что у тебя удельный вес слишком большой для плаванья. А я тебе скажу: враки все это. Просто у тебя настойчивости нет. Ну и вот! Случится с тобой что-нибудь, на чьей совести это будет? На моей.
— Евгений прав, — сказал Трофим Иванович. — Делу помочь нетрудно, я уже договорился с Василием Васильевичем. Ты завтра, Сергей, зайди к нему домой в десять утра. Отправитесь на речку заниматься плаванием. Но предупреждаю, друг: если ты к двадцать восьмому числу не научишься хотя бы держаться на воде, тогда уж извини. На реке всякое может случиться.
Когда окончилось собрание, Сергей ушел из школы, даже не взглянув на Евгения.
На следующее утро он отправился к преподавателю физкультуры, но оказалось, что Василий Васильевич заболел ангиной и лежит в постели. Тогда Женька сказал Сергею, что он сам научит его плавать. Сергей сначала и разговаривать с Женькой не захотел, но потом согласился. Как-никак, а Женька был одним из лучших наших пловцов.
С тех пор во время наших тренировок мы с Витей каждый день видели, как они мучаются. Вот и теперь мы смотрели на них и очень сочувствовали Сергею. До начала похода осталась только неделя, а он все еще плавал, как топор.