Невероятные истории. Сборник рассказов и повестей, стр. 42
— Какой ты лыжий!
Заметив, что ни я, ни малыш его не поняли, повторил:
— Лыжий.
Пока я раздумывал, что он тут заменил: «р» на «л» или «з» на «ж», он сказал:
— Лыжий, как шоколадка.
Тут только я обратил внимание, что пальто на малыше было коричневого, шоколадного, почти рыжего цвета.
В данном случае понадобилась необходимость подыскать сравнение, чтобы быть понятым.
Был чем-то напуган. Отказался пойти в зоопарк:
— Волк меня съест.
Не захотел пойти посмотреть на паровозы:
— Боюсь черного паровоза.
Играли в охотников. Сидели на диване и прицеливались из ружей то в одну сторону, то в другую, будто по лесу шли. Спрашивает:
— Ты в кого стреляешь?
— В птичку, — говорю.
— В птичек, — говорит, — нельзя стрелять. Они хорошие.
— А в кого можно?
— В волков. Они плохие.
— А в людей можно? — спросила Таня.
— В людей нельзя. Они падают и уже не поднимаются.
Глава третья
ОТ ДВУХ С ПОЛОВИНОЙ ДО ТРЕХ ЛЕТ
В два с половиной года он пошел в детский сад и в первый же день принес стишки из детсадиковского фольклора:
Купили Игорю зеленые штаны. Когда он приехал, стащили с него старенькие красные штанишки, из которых он уже немножко вырос, и надели вместо них зеленые. Он постоял перед зеркалом и сказал с удовлетворением:
— Чудесные штаны!
По-моему, для двух с половиной лет это чудесно сказано.
Таня купила ананас. Я показал его Игорю и спрашиваю:
— Что это?
— Шишка.
Действительно, очень похож на нераскрывшуюся сосновую шишку, только раз в пятьдесят больше. До этого мне как-то ни разу в голову не приходило это сходство, может быть, потому, что я в детстве вообще ананасов не видел.
— Это ананас, — говорю. — Скажи: «ананас», «а-на-нас»…
Он посмотрел на меня задумчиво, словно виновато, потом опустил глаза и печально сказал каким-то упавшим голосом:
— Я так не могу.
Игорь.Мама, давай играть.
Лида.Давай. Я буду зайчик.
Игорь.А я буду лев. Я тебя съем!
Лида(с деланным испугом). Ай-ай-ай!
Игорь(с улыбкой). Я пошутил.
Игорь с Тамарой играют в солдатики.
Тамара.Ура! Мои твоих в плен берут.
Игорь(обиженно). А ты не уракай! Мои солдаты на елке сидели. Их не было видно.
Очень любит, чтоб его катали по полу на коврике. Упросил меня, чтоб я его покатал. Я усадил его на коврик.
— Куда поедем? — спрашиваю.
— В Далекие Края.
Взял кусочек пластилина, воткнул в него две спички, надломил их посредине, так что они стали похожи на какие-то полусогнутые лапы, и говорит:
— Павук.
Действительно, очень на паука похоже.
Игорь.Хочешь, расскажу тебе сказку?.. Шел лев. Увидел зайчика. Он его взял и съел. Все.
В детском саду спросили Игоря:
— Ты дома балуешься?
— Нет. Когда я балуюсь, папа и мама делаются злыми.
(Он, конечно, хотел сказать — делаются сердитыми, сердятся.)
Играли с Игорем. Игра заключалась в том, что все его резиновые зверушки были погружены в вагоны и поехали на поезде в «лес». Лес был на полу возле шкафа. Там он доставал из вагонов зверей, приговаривая:
— Этот не боится. А этот боится.
Того, который «не боится», он отдавал мне, чтоб я «пускал его в лес», то есть ставил на полу у шкафа. А тех, которые «боятся», он ставил в стороне, под пластилиновой елкой.
В разряд боящихся попали: уточка, цыпленок, курица, овечка, зайчик, то есть вполне безобидные звери. А в числе небоящихся (вернее сказать, бесстрашных) оказались хищники: лев, тигр, крокодил, дикий кабан и почему-то осел. И верно! Они все сильные, их никто не может обидеть; скорее сами кого-нибудь обидят.
Однажды попросил меня за ужином:
— Почитай про грязнулю.
Обратив внимание на то, что я ем, добавил:
— …когда поешь.
Потом терпения у него не хватило, и он стал все настойчивее просить почитать ему «Про грязнулю».
«Про грязнулю» — у него называется книжка Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо», которую Петя и Лида уже давно с большим успехом читают ему.
Стал читать ему про грязнулю и с удивлением убедился, что он во многих местах громко смеется. Спрашиваю его после строфы «Этот вот кричит: „Не трожь тех, кто меньше ростом!..“»:
— Хороший мальчик, правда?
С серьезно-задумчивым выражением глаз шепчет протяжно:
— Да-а!
Когда прочитали до конца, спрашиваю:
— Ты тоже будешь делать хорошо, правда?
Опять с тем же выражением, убежденно:
— Да-а!
Вечером, когда ложились спать, читали «Храбрый утенок» Бианки. Все доступно и очень понравилось. И еще раз «Что такое хорошо и что такое плохо» Маяковского. Слушал с тем же интересом, удовольствием и смехом и с комментариями:
— Плохой!.. Хороший!..
Когда Игорь пришел из детсада, Петр спросил его, что он делал в детском саду. Игорь сказал, что он ел, спал, разбил за обедом чашку.
На следующий день в разговоре с директоршей детского сада Петр спросил ее о разбитой чашке. Директорша удивилась тому, что Игорь сам признался в своей провинности, и просила Петра сделать на родительском собрании доклад о том, как они воспитывают ребенка: почему он вежлив (говорит «спасибо, пожалуйста»), общителен, приветлив и вот, как оказалось, даже правдив.
Выдумал какого-то воображаемого зверя. Зовут тигрикон. Существует тигрикон — папа, тигрикон — мама и тигрикон — маленький сыночек.
— Я его исколотил, тигрикона, — заявил как-то Игорь. — Так ему и надо!
— За что же ты его? — спрашиваю.
— Он поломал дом!
Нечего и говорить, что и дом существовал только в воображении.
Игорь ел новенькой, купленной недавно деревянной ложкой.
— Какая, — говорю, — у тебя ложка красивая!
— Как светофор, — сказал он и поставил ложку на стол торчком.
В другой раз, когда умывался, показал на мыло непривычной для него овальной формы и говорит:
— Мыло как лодка.
Я возвращался домой и, когда, поднявшись на пятый этаж, вышел из лифта, увидел у двери Таню с Игорем. Они тоже как раз откуда-то вернулись и открывали дверь. Неожиданно обернувшись и увидев за своей спиной меня, Таня сказала:
— Ты откуда вылез?
— Вылез, как таракан! — подхватил Игорь и расхохотался.
Он моментально уловил, что слово «вылез» употреблено здесь не в буквальном, а в переносном смысле, с целью насмешки, и даже усилил эту насмешку сравнением с тараканом, который действительно всегда неожиданно вылезает из какой-нибудь щели.