Последняя тайна, стр. 24

— Они никогда не насыщаются, хотя все время едят да едят. Дело в том, что у них нет желудков. Только чудовищный аппетит, желание поглотить живую плоть, вероятно взамен той, которой они лишились.

Плакса с любопытством посмотрел на мешок:

— Это… это не опасно?

— Мешок завязан моим знаменитым мордиевым узлом. Меня, кстати, зовут Мордий.

Нюх, сгорая от любопытства, подошел к мешку. Тот зашевелился, словно там находилось что-то живое. Затем оттуда донеслось тихое ворчание, от которого у Нюха шерсть на загривке встала дыбом.

— Эти призраки, — обратился он к слепышу, — кем или чем они были в реальной жизни? Ласками? Горностаями? Слепышами?

— Догадайтесь!

— А может, они были какими-нибудь экзотическими животными, обитающими в этих местах? — спросила Бриония, из ласок самая сведущая в естественных науках. — Например, Melogale moschata? [3]

— Вообще-то росомахой. Gologulo [4]— по-научному, — ответил слепыш. — И еще там несколько куниц.

— Росомаха!

Плаксе не понравилось, как Нюх произнес это слово. Оно прозвучало довольно зловеще.

— А кто такая росомаха? — переведя взгляд с одной морды на другую, нервно спросил он.

— Я о них слышал, — ответил Грязнуля. — Насколько я понимаю, злобные твари! Живут всегда в одиночестве. Помести двух росомах вместе, и они растерзают друг друга! Их крепкие зубы легко перегрызают любые кости! Хорошо, что там всего лишь призраки. Настоящая росомаха давно бы вырвалась.

— Да, — пискнул Плакса. — Хорошо, что это всего лишь призраки!

— Хотите их посмотреть?

— Нет! — не раздумывая, выпалил Плакса.

— А я бы не возражал, — сказал Грязнуля, к которому присоединились Нюх, Бриония и Калабаш.

Слепыш встал и подошел к мешку.

— Только я сам могу развязать этот узел, — похвастался он. — Потому что я сам его изобрел! Это один из самых сложных узлов на свете, мордиев узел. — По крайней мере минут двадцать он пытался развязать узел, пустив в ход зубы и когти. Потом плюнул, достал нож и перерезал веревку. — Иногда мне и самому не удается его развязать, — виновато сказал слепыш.

Он приоткрыл мешок, а Калабаш стоял за ним с головней, чтобы посветить.

— О господи, так я и думал! — воскликнул слепыш.

— Что? — испуганно взвизгнул Плакса.

— Росомаха сожрала всех куниц! Ну да ладно, все равно призрак росомахи стоит гораздо дороже.

— Почему? — удивилась Бриония.

— Я продам его не живым росомахам, которым он и даром не нужен, а жителям какой-нибудь горной деревни. Горностаям или ласкам вроде вас. Здесь, в горах, даже человеческим деревням необходимы призраки, чтобы охранять их от злых духов и разбойников. Призрак росомахи очень хорош для такой работы, он очень высоко ценится. Вы бы не смогли даже подойти к деревне, если бы на ближайшем холме водился призрак росомахи. Только охотник за призраками вроде меня отважится приблизиться к такой деревне.

— А для самих обитателей деревни такое соседство не опасно? — спросила Бриония. — Ведь голодный призрак может сожрать и их.

— Призраки терпеть не могут запах жилищ, поэтому они не входят в сами деревни, да и днем их сила невелика. Ну а жители деревень ходят по горным тропам только в дневное время, так что им призраки не страшны. А если на деревню собираются напасть разбойники, то они делают это по ночам. И тут на них накидывается призрак!

— Но я ничего не вижу, — заглянув в мешок, сказал Грязнуля.

— Ну это же не живая росомаха, а только ее призрак. Он белый и туманный, но со слюнявыми челюстями и кровожадными глазами. Пока я не открою мешок больше, чем на несколько сантиметров, он не сможет вырваться. Если бы это ему удалось, только небо могло бы нам помочь! У живой росомахи густая коричневая шерсть с кремовыми или желтыми отметинами на морде, боках и пушистом хвосте. Она достигает восьмидесяти сантиметров в длину и весит примерно восемнадцать кило.

Плакса выпучил глаза. Почти метр в длину и такой большой вес! И это его родственник, ведь росомаха тоже принадлежит к семейству куньих.

— А чем они питаются? — спросил он.

— Всем, — повернув к Плаксе мордочку, ответил слепыш. — Абсолютно всем.

— Вот, теперь вижу! — крикнул Грязнуля. — Что-то серое. Смотрите, как он бьется!

Призрак росомахи, увидев уставившуюся на него морду, подпрыгнул и попытался выскочить из мешка. Он все время рычал и клацал призрачными челюстями. Слепышу пришлось приложить немалые усилия, чтобы усмирить мешок, но Нюх помог, и вскоре они снова крепко завязали веревку мордиевым узлом. Плакса, все это время стоявший чуть поодаль, подошел к друзьям. Ему было страшновато находиться рядом с этим жутким, сверхъестественным существом, которое может разорвать его на куски. А если оно ночью вылезет из мешка? Однако, чтобы не прослыть законченным трусом, он постеснялся спросить об этом. Вместе с тем ночью он предпочел улечься подальше от страшного мешка, надеясь, что, если, не приведи бог, призрак и выберется наружу, он успеет насытиться, не добравшись до него!

21

Плакса лежал без сна, в голове у него царила полная сумятица. Вслед за дискуссией по поводу призрака росомахи у него состоялась долгая беседа с Брионией на зоологические темы. Он знал, что относится к малым ласкам семейства куньих, но не представлял, что существует еще много других видов ласок. Горные ласки, ласки с черными полосками, ласки с желтыми животиками, тропические ласки. Значит, странствуя по свету, он встречал своих родственничков, о существовании которых никогда и не подозревал. Бриония поведала ему, что существует также множество видов горностаев, хорьков и скунсов, около двадцати видов куниц, почти дюжина видов выдр — от волосатой до пятнистой, — одна называется «тайра», а другая «зорилла», и все они принадлежат к одному семейству — куньих.

— Вот теперь все ясно, — сказал он себе. — Надо поддерживать связь с родственниками, или они совсем отобьются от лап!

Костер потух, и от него осталось только тусклое красное пятно. Один или два уголька вспыхнули на ветру. Кроме этих звездочек-угольков, Плакса ничего не видел. Зато в полной темноте до него доносилось множество всевозможных звуков: завывание ветра в горных расселинах; глухой стук лапок насекомых, снующих по камням; глухое журчание воды в пещерах. Вдруг Плакса различил в общем шуме совсем другой звук — чей-то тихий голос, который, казалось, звал его по имени.

— Эй! — сказал Плакса, сев. — Нюх! Грязнуля! Бриония!

От них он не услышал ничего в ответ, кроме храпа и посапывания, но ветер вполне определенно доносил до Плаксы его собственное имя.

— Плакса! — звал голос. — Иди ко мне!

— Кто там? — насмешливо щелкнув зубами, отозвался он. — Это ты, Калабаш?

Ответа не последовало, только его опять позвали по имени.

— Мордий?

— Плакса!

Несмотря на страх, Плакса решил разведать, кто же это его зовет. В конце концов, имя принадлежит только ему, никого другого с таким именем он никогда не встречал. Его заинтересовало, что кто-то неизвестный — а он не знал в здешних местах никого, кроме своих друзей, — знает его имя. Откуда он его узнал? Вот в чем вопрос.

Порыв ветра так напугал Плаксу, что он споткнулся. Вдобавок камни то и дело потрескивали. Плаксе кто-то говорил, что лед заставляет ломаться даже камни.

— Эй! Кто там?

Он нашел лампу и без особых трудностей зажег ее от угольков. Заслонив огонь лапой, он прикрыл горящий фитиль стеклянным колпаком и высоко поднял лампу. Теперь он все мог рассмотреть! Его друзья, а также Калабаш с Мордием крепко спали.

— Плакса!

— Да замолчи же! — рассердившись, проворчал он. — Иду!

Он пошел, ориентируясь на звук, который привел его к скале, а затем и к ужасному мешку. Его звал призрак росомахи! Плакса задрожал от страха. Откуда призрак узнал его имя? Хотя понятно: разговаривали рядом с мешком. Странно другое: призрак умеет говорить.