Собрание сочинений. Т. 5, стр. 108
Володя разжал второй кулак, положил в карман кусок канифоли, взял с меня слово, что я не буду над ним смеяться, и все мне рассказал.
Голубей на угольном складе не оказалось.
Приказчик Миша объяснил Володе, что «биндюжники» только после обеда приедут, а пока все голуби в гавань улетели подбирать пшеницу, которую на заграничный пароход грузили.
Дедушка ушел в свою контору.
Володя повертелся и решил, что такого случая упускать не следует: гавань в двух шагах, когда еще сюда попадешь?
Скользнул за ворота, прошел под эстакадой, и действительно — голубей на набережной туча…
Прямо живая перина на камнях шевелилась!
Отошел он в сторонку, выбрал среди груды ящиков укромное местечко и пристроил свои снасти. Засыпал их сплошь пшеницей, притаился за ящиком и застыл.
А голуби по краям пшеничной дорожки ходят, лениво лапками разгребают, никакого им дела до Володиной ловушки нет. Вся набережная в зернах, ешь, не хочу…
Володя ждал-ждал… Грузчики стали на обед расходиться.
Совсем он разочаровался, хотел было и силки свои смотать. Видит, стоит в стороне симпатичный босяк и на него смотрит.
Подошел поближе, сел наземь, взрезал арбуз и ломтик Володе дал.
А потом разговорился, посмотрел на Володины силки и засвистал. Кто же так голубей ловит? Это способ устарелый!..
Конечно, Володя зашевелился, какие такие еще способы есть? Босяк подумал, спросил брата, один ли он тут.
Узнал, что дедушка в конторе за эстакадой, и свой секрет Володе с глазу на глаз открыл: надо в небольшие детские башмаки, лучше всего в желтые — этот цвет голуби обожают — насыпать зерна. Голубь в башмак голову сунет и наестся до того, что зоб у него колбасой распухнет, так в башмаке и застрянет.
Тут его и бери голыми руками. Хочешь, говорит, попробуем… Твои башмаки в самый раз подходящие.
Володя разулся, доверчив он был, как божья коровка, да и новый способ заинтересовал.
Босяк сунул башмаки под мышку, хлопнул по ним ладонью и ушел за ящик, приказав брату сидеть тихо-тихо, пока он ему не свистнет…
Он так и просидел с полчаса. А потом ноги затекли, и стали его черные мысли мучить.
Вскочил он, бросился за ящик.
Туда-сюда: ни босяка, ни башмаков. Только голуби под ногами переваливаются-урчат… Возьми голой рукой.
И вот так, всхлипывая, — к дедушке в склад он и носа показать не решился, — босой, через весь город, с носками в руке, добрался он домой на Греческую улицу…
Помню очень хорошо: прослушал я Володин рассказ серьезно-пресерьезно, ведь дал слово…
Но когда он под конец стал свои босые пальцы рассматривать и опять захныкал, я не выдержал: убежал в переднюю, сунул нос в дедушкино пальто и до того хохотал, что у меня пуговица на курточке отскочила.
За обедом я на бедного Володю и глаз не поднимал. Вспомню, что голуби «желтый цвет обожают», так суп у меня в горле и заклокочет… Бабушка, помню, даже обиделась:
— Был в доме один сумасшедший, а теперь и второй завелся. Поди-поди из-за стола, если не умеешь сидеть прилично!
Обрадовался я страшно, выскочил пулей и весь порог супом забрызгал.
Потому что, когда тебя смех на части разрывает, в такую минуту и капли супа не проглотишь.
<Не позже 1932>
РАЗГОВОР НА ПОЛКЕ В КУКОЛЬНОЙ КЛИНИКЕ *
1-я кукла. У вас что такое, голубушка? Что-нибудь внутреннее?
2-я кукла. У меня наружное: глаза не закрываются. Ужасно неудобно! Всю ночь напролет я не смыкаю глаз и…
Паяц с оторванной ногой. — «Напролет, напролет…» И все врет! Лысая ты, прическа отклеилась, нечего на глаза сваливать.
2-я кукла. Хулиган! Мопса домашнего дразнил, а мопс ему ногу оторвал и неизвестно куда засунул… Здешний хозяин говорит, что тебя и чинить не стоит, матерьяла на тебя жалко… Это я лысая?!
Паяц. А ну встань…
1-я кукла. Ну зачем вы с ним спорите? Эти мальчишки пренесносные создания… Брат моей Нелли, которая меня любит больше, чем свою бабушку… Нагните-ка ко мне, пожалуйста, ушко… Представьте себе, распорол мне живот, высыпал все опилки и посадил туда… живую мышь!
2-я кукла. Ай! Как же вы могли выдержать?!
1-я кукла. Я и не выдержала… Ужасно щекотно! Упала с дивана на пол… Голова треснула, живот пустой, можете себе представить, в каком меня виде сюда привезли. Да еще дождь шел, едва автомобиль нашли.
Паяц. Автомобиль! В метро во втором классе привезли, знаем мы вас. Вы бы, чем зря болтать, муху у меня с глаза согнали, руки у меня вывихнуты, сам не могу…
1-я кукла. На-хал!
2-я кукла. Да ты понимаешь ли, с кем ты имеешь честь лежать рядом?
Паяц. Хо! Честь… Опилки да пакля. Я хоть ватой набит и то не ломаюсь. Одна лысая, другая без живота… Общество!
1-я кукла. Давайте ваше ухо… Вы слышите? Подтолкните его слева, а я… справа.
2-я кукла. Толкнула!
1-я кукла. И я толкнула!
2-я кукла. Еще толкнула!..
1-я кукла. И я… еще… толкнула!
Паяц (слетает с полки на пол). — Уй-юй! Сбросили!.. Хозяин!.. А вот и наплевать, на полу еще лучше. И я мягкий, ничуть не разбился. Ага!
Мишка. Не понимаю. Была у меня ниже спинки бархатная зеленая заплатка. Пусть бы и была. Нет, принесли сюда, чтоб меня настоящим плюшевым бобриком подшить.
Ослик. И очень хорошо! Будешь со всех сторон красавец. А вот мне, Миша, совсем плохо… Все на меня мальчик верхом садился. Толстяк мальчик! Уж я крепился, крепился, пока все четыре ноги не подломились. Не знаю, как они меня тут и починят.
Мишка. Починят, не бойся. По железному прутику тебе в каждую ногу вставят. Не принцесса же ты гуттаперчевая.
Ослик. Что ты! У нас квартира сырая, прутики проржавеют, и я ноги протяну… И-a, и-a, и-а!..
Мишка. Ну, чего орешь, ведь еще не вставили… А я вот ничего не боюсь. Хозяйская тетя раз по ошибке в кресле на меня села — ничего. Весит-то она, пожалуй, побольше, чем тот шкаф в углу. И в ванне меня девочка мыла и уксусом чистила и на плиту меня потом сажала. Никаких тебе ревматизмов. Вот только зеленая заплаточка ниже спины немножко вылиняла.
Ослик. Знаю, знаю. Никакого у тебя, Миша, сердца нет. Чем меня утешить, ты все о своей заплатке да о своем здоровье. Даже неприлично это — таким здоровым быть!
Замшевый гусь. Га-га-га! Пора бы, кажется, и помолчать, два часа ночи. То есть, до чего мне эти домашние животные надоели! Га! И разговор какой необразованный: как на него сели, да как его мыли… Не желаю больше слушать!
Мишка (робко).Скажите, пожалуйста, вы лебедь?
Гусь. Га… Вроде.
Мишка. Ну так извините. Мы сейчас заснем. Ослик, знаете, очень беспокоится: ноги ему починят, мальчик опять на него верхом сядет… Конца этому не будет. На вас никогда мальчики не садились?
Гусь. На глупые вопросы не обязан отвечать.
Ослик. Глупые вопросы? Лягнул бы я тебя по затылку копытом, да счастье твое, копыта не действуют. Подвинься, Миша, ко мне. Совсем он не лебедь, а самый настоящий гусь. Его на Рождество с кашей съедят…
Резиновый негритенок. Настенька!
Русская кукла. Чего тебе?
Негритенок. Обменяй мне свои бусы…
Рус. кукла. На что ж менять? Ты ведь совсем голый.
Негритенок. На свистульку в животе.
Рус. кукла. На испорченную свистульку? Хитрый какой!
Негритенок. Ну хочешь, я на тебе женюсь, а в приданое возьму бусы. У тебя ведь затылок подклеенный. Кто тебя подклеенную возьмет.
Рус. кукла. Ах ты, клякса губастая! Да у меня жених в Саратове, Ванька-Встанька, русский… Румяный, беленький, золотые пуговки, голова огурчиком.