«Мечта» уходит в океан, стр. 31

— Представляете, мы даже сумели связаться с советской дрейфующей станцией «Северный полюс», с американской высокоширотной базой на Южном полюсе «Амундсен-Скотт», а с советским полярным поселком Мирный в Антарктиде у нас еще год назад установилась прочная связь и дружба.

Это рассказывал нам один из самых горячих участников радиопутешествий, спокойный и рассудительный Дауд, наш одногодок. Рассказывал, а сам частенько посматривал на Лену. Сегодня о ней уже пошла по Африке слава, как об отважной «укротительнице» слонов.

Рядом с географической картой на стене были прикреплены картонные карточки всех радиолюбителей, с которыми были связаны школьники. Богатая коллекция разноцветных открыток подтверждала факт прямой радиосвязи школы с определенной географической точкой земного шара.

— К сожалению, мы пока еще не получили карточек из Антарктиды и с Северного полюса, — огорченно сказал Дауд. — Они ведь так далеко…

Узнали мы историю создания школьной радиостанции. Однажды Джон побывал в подмосковной школе. Там была любительская радиостанция. Вернувшись на родину, решил в своем городе создать такую же. Вначале со школьниками собрал из радиодеталей небольшой радиопередатчик. Через него школа наладила первые зарубежные радиосвязи. Особенно подружились с юными немецкими радиолюбителями из Ростока, портового города в ГДР. Эта дружба принесла нигерийцам немалую пользу. Джона и трех старшеклассников из его школы пригласили в Росток в гости, подарили там хотя и старую, но хорошо действующую судовую коротковолновую радиостанцию.

— И вот тогда перед нами, — рассказывал Дауд, — открылся весь мир. Мы даже смогли дотянуться до полюсов Земли.

Джон вдруг озабоченно взглянул на часы:

— Вы не забыли, что в двадцать ноль-ноль у нас связь с Антарктидой?

Мы собрались у радиоприемника. У аппарата сидел невозмутимый Дауд. Его черная курчавая голова с двух сторон была сжата огромными наушниками. На приборном щитке мигали лампочки, таинственно светились какие-то циферблаты. Дауд крутил ручку настройки, внимательно вслушивался в эфир и временами быстрыми и точными движениями правой руки нажимал рычажок ключа Морзе, посылая призывы к связи. И вот наконец Дауд услышал позывные. Его губы раздвинулись в улыбке и, казалось, стали еще толще.

— Антарктида на волне! — сказал Дауд.

Мы затаили дыхание. Это же чудо: находимся в глубине Африканского континента, недалеко от экватора, в окно радиостанции видим вечнозеленые пальмы, а слышим далекую и суровую Антарктиду, закованную в вечный лед, — шестой континент Земли. Карандаш, зажатый в пальцах Дауда, торопливо скользил по бумаге, оставляя на ней слова. Через несколько минут радиограмма была принята полностью, и листок передали Абу. Вот что было на листке:

К этой радиограмме было еще короткое добавление: «Андрей! Очень ждем тебя! Приезжай! Обнимаю. Юрий Саенко».

Абу, прочитав приписку, задумчиво улыбнулся:

— Это мой старый друг. Вместе высаживались в Антарктиде двадцать лет назад.

Наступила тишина. Для всех предложение Виноградова было неожиданным. Антарктида на другом конце света. Добраться туда не просто. К тому же у каждого свои планы на ближайшее будущее. Как это все бросить — и на шестой континент!

И все-таки мы решили поступить именно так: все бросить и отправиться в далекое плавание к южным широтам. Не колебались, не раздумывали мучительно. Решили сразу. Абу, снова прочитав текст радиограммы, взглянул на Лену, потом на меня, по привычке склонил голову и тихо сказал:

— Что касается меня — я «за»! Но вы знайте, друзья, путешествие трудное, полное опасностей, суровых испытаний, и каждый из вас должен решить честно, способен ли их выдержать.

— Я постараюсь… — сказала Лена. И сама себя поправила, уже более решительно подтвердила: — Выдержу! В дороге пищать не буду. Даю слово!

— Тоже даю слово. Не струшу! — заявил я.

Заявил слишком торжественно. Даже самому неудобно стало. Но говорил честно: в Антарктиду мне хотелось. Это же великая удача — попасть на континент, который называют континентом мужественных и стойких. Не много людей побывало на нем. И оказаться в их числе — уже честь.

Мы взглянули на Джона. Ему решить было труднее всего. Из Африки прямиком… в Антарктиду! Не на радиоволне, а на яхте! Бросить школу на какое-то время, семью. К тому же не так просто жителю тропиков свыкнуться со льдами Антарктиды.

— Учитель, вы будете первым нигерийцем, а может быть, и первым африканцем, который окажется в Антарктиде, — вдруг тихо произнес Дауд.

— А как вы здесь останетесь без меня? — спросил Джон. — Не подведете?

Дауд вскинул руки, словно призывал небеса в свидетели:

— Конечно, не подведем!

Джон удовлетворенно кивнул и широко улыбнулся:

— Тогда решено: я еду!

Ну, а все остальное было уже проще. Договорились, что завтра же отправляемся в Лагос. Джон получит там заграничный паспорт для выезда, потом пойдем по магазинам покупать теплые вещи, если их можно достать в магазинах тропической страны.

Прошли условленные полтора часа после первой сегодняшней связи с Мирным, и вот Дауд уже выстукивает своим ключом:

«Предложение принимаем. Курс держим на Антарктиду».

Глава двенадцатая

Нас приветствуют пингвины

Не зря предупреждал Абу, что путешествие к ледяному континенту будет трудным и опасным. Мы были готовы ко всяким испытаниям, но, должно быть, по-настоящему и не представляли, что это значит — пробираться к берегам Антарктиды на крошечной парусной яхте.

Миновав экваториальную штилевую зону, «Мечта» устремилась на юг. Никаких земель уже не было, впереди — один океан. Дули сильные ветры, навстречу яхте вздымались большие волны. Мы страдали от качки, особенно Джон. Ведь это было его первое большое морское путешествие. Но держался он молодцом. По натуре Джон человек веселый и жизнерадостный, любит пошутить. И все невзгоды этого путешествия умел облегчать шуткой. Во время качки главное правило: не поддаваться отчаянью. К морской болезни привыкнуть нельзя, но заставить себя не поддаваться ей, не замечать — можно. И в этот момент добрая шутка — спасение.

Чем дальше к югу пробиралась «Мечта», тем океан становился все более суровым. Когда подошли к южной оконечности Африки и благополучно обогнули мыс Доброй Надежды, вздохнули с облегчением. Ведь лоция утверждает, что в это время года здесь обычно дуют штормовые ветры, превышающие восемь баллов!

Мы вышли в Индийский океан, самый бурный из всех океанов. Теперь нас ожидали главные испытания — курс держали в самые тяжелые широты. Предстояло помериться силами с «ревущими сороковыми», с «бешеными пятидесятыми», с «неистовыми шестидесятыми» широтами. Эти грозные прозвища говорят сами за себя.