Город оживших снов, стр. 20

– Ну хорошо, – похоже, он успокоился. Пост сдан, пост принят. Теперь мое благоденствие, слава богу, не его забота. – Хорошего пути, Марина!

И он ушел. Конечно, так и не попросив у меня ни номера телефона, ни адреса электронной почты. Наташка скажет «высокие отношения», и будет абсолютно права. И я забуду о нем, едва сяду в поезд «Рига – Москва». Забуду навсегда. Легко и непринужденно.

Почему же мне так странно? Артур вовсе не нравится мне. Я сразу знала, что это несерьезно. И ямочки у него дурацкие, и рассказы о замурованных студентах. Я ведь сразу поняла, какой он, но потом почему-то поверила и купилась. Вот ведь дура!..

Глава 12

Поезд «Рига – Москва»

– Ты тоже не найдешь себе покоя! Ты, которая меня прокляла! Ты еще ответишь за обман!

Я, словно со стороны, как зритель из зала кинотеатра, смотрела на задрапированный в дымную завесу зал. В очаге все так же потрескивали дрова. Высокий темноволосый мужчина стоял у грубо сколоченного деревянного кресла, сжимая спинку так, что костяшки пальцев на большой сильной руке побелели.

Он был абсолютно один и обращался то ли к самому себе, то ли к неровному пламени, жадно обгладывающему лежащие в камине бревна.

Рядом с ним, прямо на полу, валялся знакомый шлем с кривой птичьей лапой.

– Ты еще поплатишься за все!

Теперь я без труда могла увидеть лицо рыцаря. Однако мне потребовалось собрать всю свою волю, чтобы наконец сделать это. Больше всего я боялась, что оно окажется знакомым… Но нет – я не знала этого человека и могла поклясться, что вижу скуластое горбоносое лицо впервые.

И тут я вспомнила себя. Я – Марина Сосновская, и если я снова очутилась в этом зале, значит, я опять сплю!

Стоило мне подумать об этом, как я оказалась в знакомом соборе – том самом, где в день приезда мы слушали органную музыку…

Теперь я была там одна, шагая по проходу между деревянными скамеечками к алтарю. Мадонна, прижимающая к себе святого младенца, смотрела на меня грустно и укоризненно. Я словно бы вернулась в то Рождество, когда впервые увидела рыцаря, вернее даже почувствовала его приближение. Как же давно это было! Кажется, несколько жизней назад…

В моей руке подрагивала свеча, а в душе крепла уверенность. Рождество – время прощения.

– Я прощаю тебя. Ступай с миром, – прошептала я, склоняясь перед алтарем.

Теперь я могла простить его – того, кто убил меня во сне и едва не сделал этого в реальности.

Словно в ответ, по помещению вдруг пронесся порыв ветра, зазвучавший под высокими сводами тяжким вздохом. Огонек свечи резко взметнулся и погас…

Я открыла глаза и обнаружила, что заснула сидя, положив голову на уже собранную сумку.

Наташка, лежа на своей кровати, читала какую-то книжку.

– Уже проснулась, – заметила она, услышав, как скрипнула подо мной кровать, когда я пошевелилась, чтобы сменить положение. – Хочешь, поспи еще – до отъезда час.

– Да нет. Я как раз выспалась.

Я встала и потянулась.

После того как я убедилась, что лицо являющегося во сне рыцаря мне незнакомо, я почувствовала огромное облегчение. Я отпустила его и чувствовала, что поступила абсолютно правильно, интуитивно выбрав верное решение. На душе было удивительно легко.

Подойдя к окну, я взглянула на огни вечерней Риги. Здесь я провела всего несколько праздничных дней, а казалось – полжизни. Это время получилось неожиданно насыщенным. Я узнавала о себе и других то, о чем даже не подозревала, совершила невероятное путешествие в прошлое, почувствовала, как это – быть на волосок от смерти, и, самое главное, пережила неожиданный всплеск чувств. Думать об Артуре не хотелось. Я убрала его образ куда-то далеко, на задворки сознания. Было почти не больно. Только едва ощутимо щемило в груди. Со временем, безусловно, пройдет и это. Так утверждают мудрецы. А кто я такая, чтобы с ними спорить?..

– Знаешь, о Риге у меня останутся самые теплые воспоминания, – сказала Наташка.

Она тоже подошла к окну, и теперь мы стояли рядом – плечо к плечу.

Я промолчала, и только приложила ладонь к стеклу, словно прощаясь со сказочным городом.

– Я хочу открыть тебе одну тайну… – нерешительно произнесла подруга.

Я кивнула.

– Рига – особенный для меня город еще по одной причине… – продолжала она медленно, словно собираясь с силами признаться. – И, в общем, здесь мы с Юрой пообещали друг другу, что никогда не расстанемся и всегда будем вместе, – быстро закончила она.

Я по-прежнему не знала, что сказать. Разумеется, я была рада за Наташку и с радостью ощущала, что из-за этой новости в сердце не всколыхнулась даже легкая тень былого чувства к Юрке. Оно растаяло, исчезло, как снег весной. Однако говорить что-то вроде «как я рада» казалось мне ненужным и банальным.

– Ты думаешь, это несерьезно? – Наташка, не понявшая моего молчания, заглянула мне в лицо.

– Нет. Я думаю, это будет как у моих родителей. Они тоже познакомились в Риге, и теперь вместе уже целую вечность… Только, надеюсь, Юрка не станет таким же трудоголиком, как мой отец, которого и дома-то застать трудно, – добавила я.

– Ну этого я ему не позволю! – азартно крикнула Наташка.

А я по-хорошему позавидовала ей. Все-таки замечательно, что у нее все так хорошо. А у меня оставалась моя тихая, почти незаметная грусть. Кому-то выпадает встреча, кому-то разлука. Наверное, в этом есть свой смысл.

Я стояла в тамбуре у окна, глядя на почти неразличимый в темноте лес. Было жарко. Похоже, проводник переусердствовал с отоплением, но делать нечего – мне бы все равно не позволили открыть окно, так что приходилось терпеть. Я не спешила вернуться к своим. Пусть Наташа и Юра побудут вдвоем – они явно еще не сказали друг другу все, что хотели, а я побыла «хвостиком» – и, наверное, хватит.

Все не так плохо. Скоро я увижу маму, а если повезет, даже и папу. Меня будут ждать подарки и замечательные зимние каникулы. Все вовсе не так уж плохо, вот только… Но об этом я дала себе слово забыть. И я, без сомнения, забуду. Поезд «Рига – Москва» уже в пути, а значит, полдела сделано.

Хлопнула дверь между вагонами, и кто-то остановился прямо за мной, почти дыша мне в затылок. Ненавижу, когда люди так поступают.

Я оглянулась и решила, что в вагоне, должно быть, натоплено сильнее, чем я предполагала, и я, должно быть, сошла с ума от жары. На меня смотрели серьезные серые глаза, в глубине которых (и как я раньше не замечала?) на самом донышке плясали чертенята.

– Отчего ты не спросишь, что я здесь делаю? – ехидно поинтересовался Артур.

Я сморгнула. Галлюцинация оказалась слишком разговорчивой.

– А зачем мне помогать тебе выкручиваться из затруднительного положения? Сам затеял игру – сам и выкручивайся. – Я снова отвернулась к окну, чувствуя неожиданную обиду. Тогда, в гостинице, он уже знал, что поедет в Москву, но специально не сказал мне, возможно ожидая, что я как-то выдам свой интерес: попрошу телефон или, на худой конец, разрыдаюсь. Не люблю, когда надо мной ставят такие эксперименты. Никто такого не любит.

– Я, кажется, тебя и вправду обидел. Извини, Марин.

Артур коснулся моей руки, и через тонкую ткань водолазки меня огнем обожгло тепло его пальцев.

– Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто поступил по-глупому. Думал устроить сюрприз. Все представлял себе, как ты удивишься, когда вдруг увидишь меня в поезде. Ну извини! Хочешь, я сейчас вниз головой на руки встану? Я умею!

Нет, сердиться на него было решительно невозможно.

– Прямо здесь? – уточнила я, стараясь говорить строго, но, по-моему, получалось не очень.

– Без проблем!

Артур подул на ладони и приготовился становиться вниз головой, как вдруг межвагонная дверь снова открылась, и в тамбур ввалился плотный лысый мужчина.

– Молодежь-молодежь, – укоризненно произнес он. – Поезд – это вам не игрушки.