Красотки и оборотни, стр. 48
— Ну?
— Ну… Старый рыцарь в нем души не чает, так конюхи говорят. Дозволил именоваться ок-Марнотом, жить здесь, как… как сыну, в общем. Ну и все' такое прочее. А тот молодец — в самом деле, и хорош собой, и боец, каких мало… Вон как моего господина окрутил… Я ж говорю: «Сэр Колстир, недобрые глаза у господина ок-Марнота», а он лишь рукой машет… Машет… рукой… — Керт задумчиво потрогал рассеченную губу. — Но только что-то не так с ним, с сэром Руватегом этим. Все улыбается, улыбается…
— А что еще конюхи говорят?
— О молодом рыцаре-то? Ничего не говорят.
— Странно, да?
— Вот и я вижу, что странно. Улыбается, а нем и о нем доброго слова не скажет. О другом, о сэре Ройбере — скажут, а об этом — нет.
— Вот как… А ты времени зря не тратил. Я вот пока ничего не вызнал…
— Ну так известное же дело! Вчера господа вечером выпили за знакомство, потом много чего было сказано. Ну, то есть не мне, но я с латниками сидел… Мы же там за столом…
— Понятно. А как скоро после приезда сэра Руватега захворал старый хозяин?
ГЛАВА 31
В условленное время, часом позже завтрака, Томен распрощался с Кертом и отправился в замковый дворик. Вскоре появился Ройбер. Рыцарь хмурился и нервно потирал рукой подбородок.
— Готов ли ваш отец принять меня, сэр? — осведомился Томен, заранее догадываясь об ответе.
— М-да… Я уговорил его, но батюшка нынче не в духе. И куда-то Гангмар понес Руватега.
— Руватега?
— Ну да, старик становится сносным только в его присутствии. Когда Руватега нет рядом, отец злится и раздражается по малейшему поводу… — Ройбер осекся и замолк, должно быть, вспомнил, что разговаривает с посторонним. Внутрисемейные проблемы рыцарь не хотел обсуждать с простолюдином. — В общем, идемте, мастер. По крайней мере, отец примет вас… Может быть, удастся что-то…
— Хорошо, — Томен кивнул.
Вообще-то маг уже ожидал чего-то в подобном духе. Выходило, что Руватег, настоявший на приезде колдуна из Мирены, теперь, как нарочно, отлучился из замка — в тот самый момент, когда его присутствие могло бы помочь миссии чародея. Что-то было нечисто. Но Томен напустил на себя уверенный вид, и сэр Ройбер, издав продолжительный тяжкий вздох, повел мага в башню. Теперь, при свете дня, жилые помещения выглядели куда приветливее. Казалось бы, сколько солнечных лучей может проникнуть сквозь узкие окна? А вот, поди ж ты, даже малая толика дневного тепла и света сделала жилище ок-Марнотов гораздо более приятным местечком…
Перед входом в жилище старика Ройбер еще раз тяжко вздохнул и несмело постучал костяшками пальцев в дверь.
— Ну, давай сюда твоего шарлатана! — послышалось старческое карканье из комнаты.
— Батюшка, это не мой шарлатан, — усталым голосом произнес рыцарь, на его лице читалась безнадежность, когда он жестом пригласил следовать Томена за собой. — Мага пригласили по совету Руватега…
— Да, — брюзгливо согласился старик, — по совету Руватега. Он всегда знает, что делать, не то что ты, разиня! Ну! — Последний возглас относился к Томену. — Ну! Давай, говори, с чем явился.
— Позвольте засвидетельствовать вам глубокое почтение, сэр, — не смущаясь, спокойно произнес Гимен, — и обратиться с просьбой.
— С какой еще просьбой? — Старик был удивлен, прежней задиристости в его голосе поубавились. Он ожидал иного.
— Я прошу об аудиенции, — пояснил колдун. — О доверительной беседе, как только ваша милость соблаговолит уделить мне… скажем, полчаса.
— Так ты уже… здесь… — протянул старый рыцарь и умолк.
Воспользовавшись паузой, Томен пояснил, вытаскивая из кармана медальон на тусклой медной цепочке:
— Я прошу вашу милость надеть этот амулет и затем, как только вы пожелаете, мне бы хотелось побеседовать… если возможно, наедине. А теперь — не смею докучать. Позволите удалиться сэр?
— А… э… ладно, ступай. Давай твою висюльку и ступай.
Томен поклонился и с достоинством — насколько позволяла низкая дверь — протиснулся из комнаты мимо удивленного Ройбера. Без суеты, медленно, маг спустился по склизким ступеням и, облокотившись о парапет между зубцами, уставился вдаль. День выдался чудесный, солнечный. Под легким ветерком по далеким пшеничным полям пробегали волны, теплые тона колосьев оттенял синеющий на горизонте лес. Ближние окрестности рассмотреть было невозможно — обзор загораживали стены.
Позади скрипнула дверь, послышались шаги, сопровождающиеся звяканьем оружия, маг обернулся — из башни вышел Ройбер.
— Мастер, отец готов с вами говорить. — Рыцарь неуверенно ухмыльнулся. — Не знаю, как вам это удалось, но он даже улыбался, когда велел позвать чародея… Сказать откровенно, я только теперь начинаю надеяться, что вы, мастер, сумеете помочь. Чем это удалось так его пронять? Что вы сделали со стариком?
— Ну, — Томен пожал плечами, — ничего особенного. Немного оздоровительной магии. Если желаете, подождите меня здесь, на крыше. Первым узнаете новости.
В ответ на стук Томена из комнаты донесся скрип кровати и «Кто там еще?», произнесенное, впрочем, более приветливым тоном, нежели прежде. Маг распахнул дверь и объявил:
— С позволения вашей милости, это я. Сэр Ройбер сказал, что вы готовы меня выслушать.
— Заходи. И рассказывай, чем это ты меня околдовал? Что за чары в твоем амулете? Почему я но только чувствую себя лучше, но и ощущаю приязнь к тебе, бездельник?
— Ничего этакого, — пояснил Томен, входя, — обычные заклинания. Для укрепления тела, так сказать.
— Нет, ты мне что-то другое подсунул. Я вдруг ощутил доверие к тебе, прощелыга! — тон рыцаря, вопреки смыслу сказанного, был добродушным, должно быть, такова была обычная манера изъясняться сэра Эрлона. — Ты зачаровал меня, негодяй!
— С позволения вашей милости, — повторил маг, — это все же были самые простенькие чары общеукрепляющего действия. Остальное — ваше собственное чувство. Недуг мучает ваше тело, а вследствие — угнетен дух. Моя магия дала кратковременную передышку изнуренному хворью телу, вы ведь почувствовали себя лучше, не так ли? Вы снова стали самим собой, сэр. И видите Мир прежними глазами, как если бы были в добром здравии. И меня вы видите таким, каков я есть — старательным и внимательным, готовым оказать услугу. И способным оказать услугу!
— Ну, если так… Однако, сдается мне, ты все же врешь, шарлатан…
— Как вам будет угодно, сэр.
Должно быть, старого рыцаря рассмешил смиренный тон, каким была произнесена последняя реплика — сэр Эрлон издал придушенный хриплый звук, являющийся, вероятно, смешком, и велел:
— Говори! Что у тебя? О чем ты хотел говорить? О проклятиях? Заклинаниях? Жертвах и искуплениях? Я велел ежедневно служить молебны во здравие, я жертвую храмам более, нежели достаточно, я…
— Прошу прощения, ваша милость, но я хотел бы поговорить о другом. Составили ли вы завещание на случай, если… э… если завещание потребуется, в общем?
— А при чем здесь мое завещание?
Томен молча ждал.
— К чему завещание-то? Тебя позвали снять проклятие, а не… Или ты хочешь сказать, что кто-то домогается моей смерти, чтобы завладеть наследством?.. Кто-то навел колдовскую порчу? Ну, что молчишь, чародей?
— Я молчу, потому что не знаю ответов. Для того чтобы ответы отыскать, я должен знать больше подробностей. А потому — еще раз прошу прощения, что лезу не в свое дело, но составлено ли завещание?
— Нет. В случае моей кончины, наследником является, естественно, сын. Ройбер.
— Так. Сэр Эрлон, я вас прошу, ради вашего собственного блага не спешить с завещанием. И прошу всячески избегать в разговорах темы наследования. Действие амулета, что я вам дал, скоро ослабнет, но не прекратится вовсе. Носите его, не снимая, а вечером верните мне. К утру я постараюсь обновить чары…
— Постой-ка, мастер. Ты должен пояснить, какое отношение между моим недугом и завещанием. Ты на что намекаешь? В любом случае, кроме Ройбера с Руватегом, других близких родичей у меня нет. И, как ни крути, никто, кроме них, не получит существенной доли в наследстве. Так как это относится к проклятию?