Красотки и оборотни, стр. 40

Словом, так или иначе, купцам было позволено провести ночь во дворе замка, под защитой увенчанного частоколом вала.

Замок Верег был невелик, фургоны не без труда разместились внутри ограды. Рыцарей пригласили в замок на пир, а миренцы оказались предоставлены сами себе. Лошадей распрягли и напоили из корыта во дворе — благо колодец располагался неподалеку. С фуражом было сложнее, но бывалый путешественник Эфин сумел определить среди снующих по двору слуг верегского конюха и выпросить сена для лошадей — за некоторую мзду, разумеется. Неизвестно, удалось бы Эфину сговориться за столь умеренную плату, но в самый разгар торга с упрямым и жадным конюхом явился оруженосец сэра Ройбера — позвать на господский пир «почтенного мастера Пекондора». Тот факт, что одного из путников столь уважительно пригласили в замок, немедленно повысил статус всей компании приезжих в глазах конюха — и он уступил.

Мага усадили за нижним концом стола — среди оруженосцев и доверенных слуг, то есть выше простых латников, но и довольно далеко от сеньоров. После здравиц и первых кубков о чародее вспомнили, и Томену было предложено потешить пирующих демонстрацией его магических талантов. Разумеется, маг был готов к такому обороту и охотно исполнил несколько несложных, но зрелищных фокусов с исчезновениями и трансформациями небольших предметов. Особенно понравилось начавшим хмелеть зрителям действо с куриными яйцами. Томен подозвал того самого конюха, с опозданием подсевшего в самом конце стола, и испросил у него шапку. Конюх вытащил из-за пояса замызганный колпак, а чародей, продемонстрировав зрителям куриное яйцо, опустил его в шапку. Затем последовали магические пассы и заклинания, произнесенные вполголоса. Наконец Томен дунул в шапку и попросил конюха достать яйцо. Тот, порывшись в шапке, удивленно хмыкнул и извлек медную монету в пять грошей. Монета была большая, новая, местной чеканки, с четким рельефом. Конюху явно не хотелось расставаться с медяком.

— Оставь деньги себе, любезнейший, — небрежным тоном заявил Пекондор Великолепный. — Да, шапку можешь надеть…

Обалдевший конюх послушно натянул колпак, а Томен внезапно хлопнул случайного ассистента по макушке. Послышался хруст, и из-под шапки показались потеки прозрачной липкой жижи. Зрители хохотали добрых десять минут, наблюдая, как совершенно обалдевший конюх задумчиво вытягивает из выпачканного головного убора смятую скорлупу и выскребает растекшийся желток… А Томен, раскланявшись, вернулся на место…

ГЛАВА 26

На рассвете замок начал медленно оживать. Прежде чем осветилась красным опушка леса на востоке, прежде чем небо над черным зубчатым силуэтом частокола из серого приобрело голубой оттенок, прежде чем птицы завели утренние трели, приветствуя беззаботными песнями новый день… Человек — не лесная птица, он не поет беззаботно на рассвете, человеку не до песен. Новый день — это новые заботы.

Путешественники покидали фургоны, в которых провели ночь, потягивались, почесывались, озирались по сторонам — вчера при свете факелов они толком и не оглядели Верег — и принимались привычно готовить лошадей и упряжь.

Протопали, гремя доспехами, хмурые латники, что несли нынче ночной караул. Им не удалось попировать вчера, поэтому они поглядывали на приезжих довольно неприязненно. Гости, разумеется, не были виновны, что именно этим латникам выпало накануне заступать в караул… Но если бы не было ок-Марнота с миренцами, то не было бы и пира по случаю их прибытия. И солдаты этого пира не пропустили бы.

Распахнулась дверь господского дома, и несколько заспанных слуг, не спеша, сошли с крыльца. Оглядевшись, они принялись расхаживать между повозок. Время от времени в их хаотичном перемещении проступал некий смысл — кто-то наполнял ведро и неторопливо уносил в дом, двое или трое скрылись в пристройке, и оттуда донеслось коровье мычание… Кто-то выпустил домашнюю птицу, и тощие шустрые куры зашныряли под фургонами в поисках корма. Эфин скептически понаблюдал за слугами верегского сеньора и посоветовал Лотрику смотреть в оба:

— Того и гляди сопрут чего-то… Ишь, рожи-то какие. И ходят, ходят… И зыркают…

— Ага, — согласился шкипер, — рожи — будь здоров. Чисто ворье, ежей им в портки. А что, мастер Эфин, я так мыслю, что господа вчера славно погуляли, а? Пекондор-то наш до сих пор дрыхнет.

— Я не дрыхну, — из-под полога фургона показалась слегка опухшая физиономия колдуна. — Я предаюсь размышлениям. О возвышенном.

Томен попытался пригладить взлохмаченные волосы — тщетно. Непослушные вихры торчали во все стороны даже более упрямо, чем обычно. В конце концов маг ограничился тем, что почесал затылок и заявил:

— Тебе просто завидно, что меня пригласили на пир, а тебя — нет.

— Вот еще, нужен мне этот пир, как рыбе сапоги. Чего я там не видал?.. Я только хочу сказать, что из-за вчерашней попойки мы нынче запоздаем с отъездом из этого Гангмарова Верега, чтоб ему сгореть… А?

На пороге замка показался сэр Колстир в распахнутой куртке. Замок словно постепенно выпускал своих обитателей и гостей — лениво, неспешно и равнодушно. Юный рыцарь, с трудом переставляя заплетающиеся ноги, побрел между фургонов и слуг, что вяло суетились во дворе. Нахальные куры игнорировали его милость, вспархивая и из-под тяжелых сапог лишь в последнюю минуту…

Колстир не обращал на птиц внимания. Взгляд его был бессмыслен, движения — неуверенны и разболтанны. У поилки он сказал: «Ага!» — рухнул на колени и погрузил голову в мутную воду. Прошла минута. Из-под мокрых волос, шевелящихся в воде, словно водоросли, всплыл и лопнул пузырь. Потом еще парочка. Путешественники с тревогой переглянулись.

— Может, нам его… — начал было Лотрик. Но благородный воин уже, отфыркиваясь, вытащил голову из воды и встряхнулся. С мокрых прядей во все стороны полетели брызги. Тут из здания выскочил оруженосец. Этот выглядел куда лучше, чем господин. Приметив ок-Ведлиса у поилки, Керт опрометью бросился к сеньору. Помог подняться и увел в дом, что-то бормоча — тихо, так что слышать его мог только сэр Колстир. Если тот был в состоянии что-то слышать, конечно. Местные проводили пару равнодушными взглядами и возобновили свои перемещения между повозок. Кроме Керта, никто в Вереге не спешил.

— Нет, — ответил наконец Эфин. — Выступим вскоре, можешь не сомневаться. Видишь, уже все на ногах.

— Все? Да где ж они? Я только этого молодчика…

— Если даже сопляк может встать и по двору пройтись, — понизив голос, перебил шкипера Эфин, — значит, остальные и подавно в порядке. Погоди немного. Сейчас они по кубку винца хлопнут — на дорожку, значит… Да и в путь.

В самом деле, минут пять спустя на пороге возник сэр Ройбер. Этот выглядел куда лучше ок-Ведлиса — подтянутый, спокойный. Его снаряжение было в полном порядке, а о вчерашней попойке могли напоминать разве что бледность да темные тени под глазами. Темные волосы ок-Марнота были влажны, но уже аккуратно расчесаны — должно быть, рыцарь тоже нашел возможность освежиться, но в отличие от юного вассала сделал это более пристойным способом.

Следом за сеньором из дома выступили латники, подгоняя ремни и щелкая на ходу пряжками. Оруженосец сэра Ройбера нес следом за господином шлем, меч и какие-то детали снаряжения. Латники и оруженосец отправились на конюшню — должно быть, седлать лошадей. Сам же рыцарь подошел к миренцам, сгрудившимся у фургонов, и осведомился:

— Готовы продолжить путь? Через полчасика выступаем…

— Да, ваша милость, — начал было Лотрик, но тут сэра Ройбера окликнули.

В дверях стоял хозяин, сэр ок-Берег, краснощекий коренастый крепыш, и, размахивая кувшином, призывал гостя:

— Сэр Ройбер! Добрый сэр Ройбер! Позвольте-ка напоследок пожелать вам доброго пути! Зайдемте в дом, прошу вас! Ибо я запамятовал вчера рассказать вам… э… кое о чем… И выпьем еще разок, Гангмар возьми, за скорейшее выздоровление вашего славного батюшки!.. Моя супруга приготовила какой-то лечебный бальзам. Эти бальзамы — не знаю уж, есть ли от них польза, но Эвиана на них помешана, да и настояны они на отличном вине!.. Прихватите для батюшки…