Викинг, стр. 24

К моему несказанному удивлению, после жестокого захвата и сокрушительного падения противник Стюрмира не только не стал инвалидом, но даже сознания не потерял. Поднялся, повертел кудлатой башкой, потер горло, на котором багровели отпечатки Стюрмировых «крючьев», и побрел на свое место. А через минуту уже опять жрал и хлестал пиво наравне со всеми.

Нет, блин, это не люди. Неандертальцы какие-то.

Потом наступил черед танцев. Вернее, воинских плясок. Без женщин. То есть женщины были, и в достаточном количестве, но в хореографии не участвовали, а только восхищенно лицезрели. Тут уж и я подразмялся. Прогнал разминочный комплекс, когда-то выученный у китайских умельцев бо. В общество вписался органично.

Веселье закончилось затемно, под вопли лягушек и раздражающий звон комаров.

Потом была ночь и милая мягкая девочка с пшеничными косами, пахнущая скошенной травой. Хорошо было.

А утром праздник кончился. Начались воинские будни.

Глава двадцать вторая,

в которой герой сначала участвует в сумасшедшем марш-броске, а потом — в настоящей битве

Этим утром Трувор решил выполнить обещание и взялся учить меня обоерукому бою.

В принципе, сражаться обеими руками я умел и раньше. Мне было просто интересно, есть ли в варяжском двухклинковом бое какая-то школа, или же это просто уровень индивидуального мастерства.

Школы как таковой не было. Не было даже конкретных приемов (предполагалось, что конкретикой обучаемый овладевал еще на предыдущем уровне). Само фехтование немного напоминало испанскую школу шпаги и даги, описанную Торресом и Перпиньяном [17]. Причем, что интересно, так же, как и с дагой, допускался обратный хват, хотя длина клинка даги — максимум сантиметров тридцать, а варяжский меч никак не меньше шестидесяти. Обводы, круговые движения, жесткое парирование, короткие рубящие удары и двойные уколы… То есть леворучный меч был не только щитом, и даже не в первую очередь клинковым щитом и средством обезоруживания, как дага, а почти таким же наступательным вооружением, как и праворучный. Главное же: асинхронность работы каждого из клинков. То есть левая и правая рука рубились как бы каждая сама по себе. И все же это тоже была не школа, а именно личное мастерство. Обоерукий воин — это по сути два воина, вставших спина к спине. Однако поскольку воин был все же один, то и двигался он намного свободнее, а достать его было в разы труднее. Хотя я понаблюдал, как бьются спина к спине викинги Хрёрека, и восхитился. Словно приросшие. Идеально чувствуют друг друга, разворачиваются синхронно, синхронно перемещаются… Просто, блин, не бойцы, а высококлассные танцоры.

Сам-то я, главным образом, индивидуальный боец. Мне такому учиться и учиться.

Моими обоеручными успехами Трувор остался доволен.

Зато когда начались упражнения в строю…

Там я не просто оплошал — реально опозорился.

Ну ничего, со временем наверстаем.

Во время обеда к нам пришел Гостомысл. Самолично спустился с горы. Со своими дружинниками и загруженной тележкой. Князь понаблюдал, как мы кушаем, потом присел к котлу, из которого подкреплялись ярл и его личные телохранители, возглавляемые Ульфхамом Треской. Парни подвинулись. Гостомысл достал ложку и снял пробу. Понравилось. А почему бы и нет? Пища наша, конечно, не изысканная: мясо, каша, немного овощей, травки всякие, чеснок, соль, которая, кстати, здесь дефицит… Зато все натуральное, свежее и без ограничений.

Покушали. Гостомысл дал команду. Из тележки достали дюжину бурдюков с медовухой и «выставили» на поляну.

Выяснилось: не просто так снизошел к нам хозяин Ладожской крепости. Не из дружеского расположения, а по конкретному делу.

Дело же, как и следовало ожидать, оказалось — военного толка.

Речь шла о некоем городке под названием то ли Плеска, то ли Плесков, который входил в ладожский «протекторат». То есть до последнего времени входил, а ныне завелся в нем какой-то самостоятельный лидер по имени Довган. И ввел горожан в конкретный блудняк, как выразились бы наши «братки»-бандюганы.

— Дань мне платить не хочет, — жаловался Гостомысл. — И иных от меня отваживает. Дескать: идите ко мне. Я вам рухлядь не на «глазки» обменяю, а на настоящее серебро [18]. Поучи их, друже! Я тебе в помощь лучших своих воев дам.

— Воев не надо! — решительно отказался Хрёрек. — Проводников, лошадей, еды в дорогу — и довольно. Мне со своими — проще.

— Ну как знаешь, — не стал спорить Гостомысл. — Знай, однако, что у Довгана в дружине — до трехсот кметей. А еще ополчение.

Хрёрек только усмехнулся.

Через два дня мы отправились в путь. Пешком. Почти в полном составе: в Ладоге оставалось только четверо раненых: их, после короткого медосмотра Ольбарда, ярл брать с собой отказался. В приказном порядке.

Я думал: поедем на лошадях, но ошибся. На лошадок погрузили имущество: припасы, брони… А мы — на своих двоих.

Ну это был марш-бросок! Неслись, как сумасшедшие. Независимо от рельефа и ландшафта. Для меня все это путешествие превратилось в сплошное мелькание стволов, чавканье грязи под сапогами, каменистые склоны и страшную усталость. Чтобы представить нашу скорость, скажу только, что мы останавливались на отдых, когда лошадиуставали.

Нет, я не сдавался (еще не хватало), держал темп наравне со всеми и даже удостоился похвалы Трувора. Однако за эти десять дней потерял, наверное, килограмма три.

К счастью, Хрёрек не погнал нас в бой прямо с марша. Устроил дневку.

Мы отсыпались, отъедались и бездельничали. Всей работы — в свой черед пойти в дозор.

Меня разбудили еще до рассвета, и, к собственному удивлению, проснулся я бодрым и крепким, как будто провел пару недель на курорте.

Из леса мы вышли раненько — даже птички еще не проснулись.

Но к этому времени разведчики ярла уже провели рекогносцировку, и Хрёрек принял решение.

Меня в планы не посвятили. Рангом не вышел. Трувор наверняка все знал, но тоже не стал со мной делиться, а я из гордости не расспрашивал.

Впрочем, все хирдманны вели себя так же. Задача простого викинга — честно выполнить свой долг. Об остальном позаботится руководство. Притом, в отличие от армии, которой я когда-то отдал два года, каждый из парней был абсолютно уверен, что о нем действительнопозаботятся. Введут в бой наилучшим образом, не оставят без помощи, если что. И не вынудят положить живот на алтарь победы только потому, что командир решил во что бы то ни стало выполнить задачу.

В последнем, впрочем, я тут же усомнился.

Прямо перед нами стоял город. Основываясь на собственном скромном опыте, я бы сказал: типичный город этого времени. Река, на возвышении — высокий частокол. «Забороло» — называл такой тип укрепления Трувор. Вокруг — «дачные» постройки и посадки, которые так и назывались — посад.

Передвигались мы скрытно, малыми группами, в основном тройками. Нашей тройкой, к моей радости, командовал сам Трувор. Третьим был совсем молоденький варяг по имени Рулаф.

Рассыпавшись, мы обогнули город с востока и подобрались к посаду почти на двести метров, никем не замеченные. Так я познакомился с еще одним чудесным умением викингов: эти здоровенные мужики, облаченные в пудовые доспехи, с оружием наготове, умели двигаться почти бесшумно, не грюкнув и не брякнув. Со всем этим имуществом они могли ползать с поразительной скоростью и укрываться буквально за пучком травы безо всяких камуфляжных комбинезонов.

И вот мы вышли на огневой, вернее, на боевой рубеж.

Светало. Солнце еще не взошло, но в посаде уже началось шевеление. Потянуло дымком. Кто-то выгонял скотину, кто-то складывал сети…

— Готовься, — шепнул Трувор.