Князь Святослав, стр. 3

— Не гневайся, великий воевода, но это невозможно. Отрада непраздна и не перенесет переезда. Именно так повелел мой князь передать его слова.

— Но пусть отправит хотя бы ее дочь под мою руку. Я вышлю навстречу не только добрый отряд, но и византийские носилки с балдахином. И перекрою границу вятичей, хотя, непременно скажи это своему князю, тетиву натягивала киевская рука. Выезжай немедля. Тебя накормят и дадут свежего коня.

Посланник князя Мала тут же выехал в Искоростень. А Свенельд повелел оседлать своего коня. И, никому не сказав ни слова, поскакал к Берсеню, последнему другу, совет которого он старательно взвешивал всякий раз.

К этому времени Берсень уже оставил думскую службу и никуда не выезжал. Он почти ослеп, кое-как передвигался по дому, скакал на старом, мудром мерине по утрам, а в Киеве больше не появлялся, объявив жестко и коротко:

— Слепой советник хорош только для слабых правителей, королева русов.

— Мне будет трудно без тебя, Берсень, — вздохнула великая княгиня.

— Я просил тебя взять на службу моего сына Неслыха. Это верный человек, способный распутывать любую пряжу и плести любую сеть.

— Я знаю его, но он редко попадается на глаза.

— Зато все видит и слышит. Кроме того, у тебя есть Свенельд. Внук соправителя великого Рюрика Трувора Белоголового. У тебя, королева русов, два надежных защитника. Меч и ручная змея.

Воеводу Берсень любил. Это же был его Свенди, друг детских игр в королеву русов.

— Ты прав, Свенди, — сказал он, внимательно выслушав гостя. — Это не вятичи. Это бояре Игоря, которые боятся Ольгу и тебя. И, думаю, больше всего — тебя, потому что стрела убивала сразу трех зайцев: жену твоего сына, князя Мала и тебя вместе с Мстишей Свенельдычем. Это киевская игра, а как далеко она зашла, и кто именно в нее играет, я постараюсь узнать. Кое-кто из старых знакомцев еще остался в гнилой тине киевских тайных замыслов. И потом…

Он вдруг замолчал.

— Что — потом? Почему ты замолчал, друг?

— Я думаю, друг.

— Малушу я спрячу у княгини Ольги, — сказал Свенельд. — Наша королева русов не очень-то жалует моего сына, но это — для киевской черни, которая орет на улицах, что князь Игорь должен быть отомщен.

— Поставь добрые дозоры на границе Древлянской земли, Свенди. Среди киевских бояр более чем достаточно верных сторонников Игоря.

— Дельный совет, друже. Я воспользуюсь им, только по-иному. Я попрошу об этой услуге черных клобуков. Им знакомы эти места, а их конница наглухо перекроет все дороги.

— Ты мудр, воевода. Ты всегда набирал больше всех кувшинок для королевы русов, — Берсень улыбнулся. — Ты мудр, а я многое знаю. Я знаю человека, которого зовут Неслыхом. Это мой сын, Свенди, ты его помнишь. Я пристроил его в окружение королевы русов, где он беззвучно живет на самом дне. И он знает, как прищучить самую зубастую щуку и закарасить самого жирного карася. Неслых сам найдет тебя, когда будет нужно, и исполнит любой твой приказ.

— Прими мою благодарность, друг. Время куда тяжелее, чем ты себе представляешь.

Берсень улыбнулся. Потом вдруг протянул руки к лицу Свенельда и пальцами осторожно ощупал его лицо. И невесело вздохнул:

— У тебя появились две новые морщинки, Свенди. Тяжкий груз лег на наши с тобой плечи, но тебе досталась, пожалуй, самая тяжкая доля.

Кочевое тюркское племеня каракалпаков (черных клобуков, как их называли в те времена) кочевало по степным окраинам Киевской Руси. Дальновидный Свенельд еще в начале своей воеводской службы великому киевскому князю не поленился объехать все пограничные кочевые племена, которые принесли роту на верность. И не просто познакомился с их каганами, как, по примеру Хазарского каганата, именовались их племенные вожди, но и подружился с ними. Особенно теплые отношения у него сложились с каганом черных клобуков Карабашем. Это был славный витязь — сильный, веселый и бесстрашный. Он водил своих конников, помогая Свенельду и против тиверцев, и против угличей, и Свенельд не беспокоился ни за свой тыл, ни за свои фланги.

Вот к нему-то и выехал воевода с почетной стражей и богатыми дарами на второй день после беседы с Берсенем. Только на подъезде к стойбищу его встретили усиленные дозоры всадников.

— Большая беда у нас, великий воевода, — сказал командир одного из дозоров. — Проезжие купцы из хазар занесли моровую язву. Сами померли и нашего кагана заразили вместе с женами и детьми. И каган повелел никого не допускать к его шатру, а когда все умрут, спалить их вместе с шатром и сняться с этого места.

— Вся семья заболела?

— Один сын уцелел. В дальнем табуне был и заночевал там. Каган повелел тебе его отдать, великий воевода, чтобы ты увез его отсюда подальше.

— Где он?

— У костра. К родным рвется, но мои джигиты не пускают. Асланом зовут.

Так у Свенельда появился воспитанник. Выдержав его в одном из своих дальних поместий и убедившись, что зараза его не коснулась, воевода с согласия великой княгини перевез мальчика в загородный дворец, где жил княжич Святослав.

Только имя ему слегка изменили, переделав на славянский лад. И сын кагана черных клобуков стал Русланом.

Так маленькому наследнику Великокняжеского Стола судьба уготовила побратимов из трех сирот. Все они были старше княжича, но беспрекословно исполняли любое его желание. И Святослав привык к этому.

С раннего детства он привык только повелевать и командовать. И сохранил это на всю жизнь, так и не научившись властвовать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Великая княгиня не находила себе места во всем огромном отцовском дворце. Служанки и рабыни, как серые мыши, испуганно разбегались при ее появлении, напуганные угрозами, что так и сыпались из ее уст. Они думали, что княгиня гневается на них, а она проклинала собственную судьбу, одарившую ее позором, который скоро невозможно будет скрыть.

Великая княгиня Ольга понесла при мертвом муже. Что делать? Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ?!

Она не знала. Обратиться к повитухе, подобно несчастным девчонкам, согрешившим до венца? Но это невозможно, это немыслимо. На кону судьба самого Великого Киевского княжения, власть над которым должна принадлежать ее сыну. Только ее Святославу! А незначительная зараза, осложнение, и никакой великий воевода — даже Свенельд, его отец! — не сможет остановить борьбу боярских кланов за власть. К кому-то из них примкнут одни славянские племена, к кому-то — иные, и начнется такая замятия, что сметет с лица земли самих русов со всеми их отлично вооруженными и обученными дружинами.

Значит, выхода нет. Но… он должен быть, этот выход. Должен, иначе все рухнет. Все рухнет…

Ну зачем, зачем она тогда обидела Свенельда, выйдя из палаты и оставив его одного? Он обрадовался, как обрадовался бы каждый мужчина, это же так просто… А он ей нужен. Он умен, он наверняка найдет выход. То, что женщине кажется безвыходным, решают полководцы, ибо они не умеют проигрывать. Свенельд не проиграл ни одной битвы…

И она отрядила доверенного гонца за Свенельдом. Только гонец вернулся ни с чем. Свенельд куда-то отправился с небольшой почетной стражей. Княгиня Ольга продолжала метаться по покоям, распугивая робкую челядь. Только верная Айри ходила за нею след в след, сжимая рукоять кривого печенежского ножа.

А потом как-то неожиданно, как-то вдруг великая княгиня успокоилась. Ходила плавно и неторопливо, не повышала голоса, не плакала тайком и улыбалась всем.

— Чудо?.. — шепталась дворня.

Не чудо то было, а природа. Осознание того, что в ней теплится жизнь, что она в положенное время станет матерью, совершив действительное чудо. Единственное из чудес человеческих. И она терпеливо ждала Свенельда.

И воевода приехал в самое время. Время принятия осознанных решений.