Гроза Византии, стр. 41
– Неужели ты думаешь, что на твоей родине сохранилась о тебе память?
– Старейшина Улеб и его дети никогда не будут забыты, – гордо проговорила Зоя. – Я уверена, что на Днепре все его помнят. Хотя мой несчастный отец убит этим ненавистным Никифором, но я отомщу, отомщу за его смерть!…
Глаза Зои загорелись злобным огоньком. Она так поглядела на Анастаса, что сердце его сжалось от какого-то мрачного предчувствия.
– Ты что-то задумала, Зоя, – смущенно пробормотал он.
– Я скажу тебе, что – месть и месть, какая только доступна дочери варварского народа… К этому толкает меня сама судьба. Погляди сам: разве это невольное изгнание, ничем не вызванное, не предопределено мне судьбой? Судьба заставляет меня вернуться на родину, бросив там на берегах Пропондиды все, что меня привязывало к Византии, и я иду…
– Но, по крайней мере, есть ли у тебя кто-нибудь там на берегах Днепра?
– Жив брат мой Всеслав; он в великом почете у киевских князей.
– Откуда ты это знаешь? Разве у тебя были сношения с Киевом?
– Мне сообщил об этом Изок, родной сын моего брата.
– Тот, которого ты скрывала у себя?
– Да, он…
– А эта другая девушка?
– Ирина? Она – его родная сестра и, стало быть, моя племянница.
– Так-так! Но что же с ними будет без нас? Склирена добивается юноши, а Никифор девушки; они своего не упустят.
– Вся моя надежда на Василия Македонянина: он добр, приветлив, искренне расположен и к тебе, и ко мне; но, если дети погибнут, месть моя будет еще ужаснее, верь мне в этом!…
– Зоя, я боюсь тебя! – воскликнул Анастас.
Такой разговор не раз заходил между ними во время морского пути. Анастас как-то стушевался перед этой женщиной, которая преображалась тем более и более, чем ближе были берега славянской земли. Это была уже не прежняя спокойная, бесстрастная византийская матрона, ловко умеющая прикрывать какой угодно маской волнующие ее чувства. Зоя перерождалась. Византийский лоск, светскость роскошного двора Михаила-порфирогенета быстро спадали с нее. В ней пробуждалась дикарка с необузданными порывами, смелая, решительная, не останавливающаяся ни перед чем. Она даже костюм переменила, и теперь перед Анастасом, приходившим в изумление от этой метаморфозы, была дочь варвара, судившая по-варварски и уже забывшая все византийское.
Морское путешествие шло очень быстро. Благодаря попутному ветру, постоянно надувавшему паруса, Зоя через пять-шесть суток увидала берег своей родины, когда-то не по ее воле оставленной.
2. СЛАВЯНКА
Был уже вечер, когда корабль, войдя в устье Днепра, бросил якорь.
– Госпожа, – обратился к Зое кормчий, – как я уже предупреждал тебя, моя галера не может идти далее. Тебе и твоему спутнику придется оставить нас здесь…
– Но как же быть нам дальше?
– Если тебе угодно, то я найду тебе здесь проводников. Ведь ты желала попасть в Киев?
– Да!
– Я так и обязался перед благородным Никифором, я – человек честный и исполню то, что должен.
– Перед каким Никифором? – с удивлением воскликнула Зоя.
– Начальником императорских телохранителей…
– Но какое же он может иметь отношение ко мне? Я не понимаю.
– Он приказал мне с особенным почетом доставить тебя и твоего спутника в Киев!
– Ничего не понимаю!
– А я все! – вступился Анастас. – Наше бегство, точно так же, как и заключение в тюрьму, было делом Никифора и этой негодной Склирены.
– Но зачем?
– Они, вероятно, не могли добиться приказа о нашей казни, а так как мы им мешали, то они и удалили нас из Константинополя и удалили, должен сказать, очень ловко! В таком деле, как это, я сразу узнаю Никифора…
– Пожалуй, что ты прав!
– Не пожалуй, а действительно прав… Теперь я знаю, что мне делать! Эй, мореход!
– Что прикажешь, благородный господин?
– Ты должен доставить нас обратно в Константинополь и немедленно.
Глаза Зои загорелись зловещим огоньком.
– Ты хочешь возвращения?… Этого не будет… Я не возвращусь теперь туда, откуда сама судьба увела меня…
– Должна возвратиться… Довольно я наслушался от тебя о какой-то там твоей мести! Кто тебя, в самом деле, знает, что ты затеваешь? Хорошо еще, что я узнал твои замыслы… Может быть, ты хочешь навести варваров на Византию? Нет, как хочешь, а я этого не позволю! Ты говоришь, что любишь свою родину, но и я люблю свою. Теперь, когда очевидно, что это наше бегство ничем не вызвано, и тут была интрига, я считаю себя обязанным вернуться обратно, и, прости уж, хотя бы пришлось употребить против тебя силу, – ты пойдешь за мной, это верно. Зла я тебе не сделаю, я промолчу обо всем, что слышал в эти дни от тебя, только ни до какой мести я тебя не допущу… Кто тебя знает? Моя родина мне дороже всего…
Зоя вся вспыхнула, задрожала, резкий ответ готов был сорваться с ее языка, но в этот миг ей на помощь пришел прежний византийский лоск, умение сдерживать свои порывы. Дикарка на мгновенье исчезла, и ее место снова заняла важная матрона.
– Ты, Анастас, прав, как всегда, – с приветливой улыбкой заговорила она, – прости мою вспышку… И забудь, что я говорила ранее, – мало ли что говорится в озлоблении! В самом деле, что я могу найти в этой дикой стране? Разве может какой-нибудь Киев заменить мне, привыкшей к роскоши и довольству, родимую Византию? Нет, нет, ты прав! Я не подумала об этом, прости меня, мы вернемся…
– Вот, так-то лучше! – проговорил Анастас, успокаиваясь при этих словах.
Он умел прекрасно править колесницами – недаром же, в самом деле, «голубые» избрали его своим вождем, – но по своим способностям был очень недалек и, вместе с тем, весьма доверчив. Его нисколько не поразила эта внезапная перемена в Зое.
– Но только вот что, Анастас: позволь мне сойти на берег и поклониться родимой земле, – снова заговорила Зоя, – все-таки это – та земля, на которой я впервые увидела свет…
– А ты попытаешься бежать?
– Куда же могу бежать одна? Ах, Анастас! Но если ты мне не веришь, проводи меня, мы сойдем на берег вместе. Так?
– Со мной – пойдем! Только скорее…
Несмотря на то, что был вечер, Анастас приказал спустить лодку. Он весь горел нетерпением возвратиться поскорее обратно и уже рассчитывал, что корабль на следующее же утро может отплыть к берегам Византии. Ввиду этого ему хотелось поскорее исполнить желание Зои, чтобы не было потом задержки в отправлении.
Лодка была спущена, и двое гребцов быстро направили ее к правому берегу Днепра.
Первой выскочила на землю Зоя.
Местность была пустынная. Невдалеке от берега шумел лес, у самой воды видно было несколько рыбачьих хижин.
– Родная земля! – в экстазе воскликнула Зоя, целуя песок. – Наконец я снова стою на тебе, наконец я снова дышу родимым воздухом!… Анастас, пойдем туда, к этим деревьям, позволь мне коснуться их! Ведь они так же, как и я, дети этой земли.
Она быстро увлекла своего спутника к лесу.
Анастас еле поспевал за ней.
Зоя, в порыве радости, целовала землю, деревья, плакала, не обращая на византийца ни малейшего внимания.
Тому, наконец, это наскучило.
– Пойдем же, Зоя! Нам надо вернуться, пока не наступила ночь!
– Вернуться? Куда? – как бы в забытье спросила Зоя.
– На наш корабль.
– Этого не будет! Я останусь здесь… И ты тоже…
– А я говорю, что будет! Не пойдешь волей, поведу тебя силой.
– Силой? Меня? Ах, ты византиец! Разве ты забыл, кто я? Силой? Меня -славянку?
– Не разговаривай, а иди! – уже совсем грубо крикнул Анастас и схватил Зою за руку.
Но та ловко вывернулась и кинулась на него.
– Зоя! Что ты делаешь? – раздался отчаянный крик византийца.
Он беспомощно взметнул руками и упал на песок.
Зоя стояла над ним с кинжалом в руках. Из левой стороны груди Анастаса ручьем струилась кровь.
– Сам хотел, – прошептала Зоя. – Умирай теперь! Если бы ты вернулся, ты первый бы выдал меня!…
3. НА РОДИНЕ
Анастас копал судорожными движениями ног землю. Удар был нанесен верной рукой. Несчастный хрипел, а Зоя все еще стояла над ним.