Котов обижать не рекомендуется, стр. 44
«Эдгар» свысока оглядел зрителей. Острый, циничный взгляд резанул ее, как лезвие.
Первый раз в жизни она своими глазами наблюдала такое невероятное преображение.
«Господи, как он играет!»
– А на первый взгляд колобок колобком, – прошептал за спиной Дрозд.
Диана-Стрельникова отвернулась от «супруга», кусая губы. Простерла руку к лежащему телу и с надрывом произнесла:
– Как ты можешь! Когда он лежит здесь, и тело его еще…
Глаза ее расширились. Анна Васильевна вскрикнула и прижала руку к сердцу.
Света подумала, что это продолжение текста роли, но Виктор встревожился:
– Что такое? Аня, что случилось?
Стрельникова хватала воздух и тыкала пальцем в манекен.
Петр Иванович подошел ближе, остальные тоже встали, переглядываясь. На лицах отразилась растерянность.
– Вот будет смешно, если там под маской свежий труп, – тихо заметил Дрозд. – Кстати, приличный папарацци в эту секунду уже запрыгивал бы на сцену. А неприличный и подавно.
Но Света не ощущала себя ни приличным, ни неприличным папарацци. Она вообще в эту секунду предпочла бы находиться как можно дальше от места событий.
К задыхающейся Стрельниковой наконец вернулся голос.
– Кто это сделал? – с ледяной яростью в голосе спросила она и обвела глазами присутствующих.
Под этим взглядом Света чуть не отшатнулась. Судя по тому, что скуластый юноша тоже подался назад, не она одна испугалась Анну Васильевну.
– Кто это сделал? – взвизгнула Стрельникова.
– Черт, да что?!
Виктор одним прыжком заскочил на сцену и перевернул манекен.
Глава десятая,
в которой появляются новые Коты
Света ожидала увидеть все, что угодно. Она непроизвольно схватила Дрозда за руку и затаила дыхание.
Всеобщее молчание было нарушено негромким звуком. Это скуластый юноша приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть куклу, и хихикнул.
Следом за ним помощник режиссера подошел ближе и усмехнулся.
– Ну что за школьный юмор, – развел руками Стрельников.
Поняв, что не произошло ничего такого, что потом будет сниться ей в кошмарах, Света отпустила Дрозда и вытянула шею, пытаясь рассмотреть, из-за чего возмутилась Стрельникова.
А, увидев, тоже усмехнулась.
Манекен, игравший роль покойника Генри, невозмутимо держал во рту сигарету. Красный кончик тлел, но не дымился, и Света поняла, что сигарета – ненастоящая. Она видела такие в отделах, где продавались шутливые товары: ручки с исчезающими чернилами, взрывающиеся чайные пакетики и чашки с двусмысленными надписями.
– Куренье – вред! – возвестил режиссер, извлекая сигарету из манекена. – Тем более в общественном месте. А уж в храме искусства… – насмешливо улыбаясь, он обвел широким жестом зал, – и вовсе непростительно. Все, продолжаем!
– Продолжаем?!
Стрельникова выхватила сигарету из его пальцев.
– Ты хочешь сказать, что оставишь это просто так? Без всяких последствий?
– Я вынесу ему порицание, – пообещал ей брат и перевернул манекен на живот.
– Прекрати ерничать! – вспылила Анна Васильевна. – Не смешно и не умно! Я не ожидала от тебя!
Виктор тяжело вздохнул.
– Аня, каких последствий ты хочешь? Это просто глупая шутка.
– Нет, это не глупая шутка. Это отвратительная, оскорбительная шутка! Это чудовищное издевательство над… над…
На щеках ее запылали красные пятна.
– Над чем, Анна Васильевна? – громко спросила Лера, подходя.
Актриса, тяжело дыша, уставилась на нее.
– Это твоих рук дело?
– Аня… – попробовал остановить ее Серафимович.
Но Стрельникова даже не повернула к нему головы.
– Твоих? – она повысила голос.
– А вы на меня не кричите, – спокойно сказала певица. – Я в зале сидела, вы что, не видели? Не понимаю, отчего вы так всполошились.
«Конечно, не понимаешь, – подумала Света. – Ты же не знаешь о том, что Анна Васильевна когда-то была влюблена в Рыбакова».
– А не понимаешь, так молчи! – обрушилась Стрельникова на Леру Белую. – Что за поразительное бесстыдство! Я не сомневаюсь, что ты в силу отсутствия ума и опыта не можешь осознать, какое надругательство здесь произошло. Но хотя бы промолчать ты способна?!
От этой гневной отповеди даже Свете стало не по себе. Но Лера лишь пожала плечами:
– Ну вот что, этого я слушать не буду. Вы меня извините, Виктор Васильевич. Я лучше снаружи подожду, пока Анна Васильевна придет в себя.
– Лера! – воскликнул Серафимович. Он прижал руки к груди и переводил молящий взгляд с актрисы на певицу. – Анна! Девочки мои! Пожалуйста, не нужно ссориться!
– Ла-ла-ла, давайте жить дружно! – непочтительно отозвалась Лера и повернулась к нему спиной. – Я же сказала, что подожду снаружи.
– Лера… – начал Виктор.
От его оклика девушка тут же встала, как выдрессированная лошадь. Может, она и не собиралась прислушиваться к жалобным увещеваниям Серафимовича, но режиссеру готова была подчиниться беспрекословно.
Но ничего сказать ей Стрельников не успел. Анна Васильевна накинулась на него:
– Ты не ответил, что будешь делать с тем, кто придумал эту гадость!
Лера скорчила выразительную гримасу. Молчавший до этой минуты помощник режиссера вмешался:
– Я тоже не понимаю, что тут такого страшного.
Виктор подал ему знак, но было поздно.
– Не понимаешь?! – обернулась к нему Стрельникова. – Может быть, нужно меньше пить, а, Саша? Раз до тебя не доходит, что издевательство над памятью – это низко и подло. Я понимаю, ты пропивал все, включая игрушки твоего собственного ребенка. Но совесть – совесть, Саша, у тебя еще осталась? Стыд остался у тебя, ответь!
Если Стрельникова была красной, то помощник режиссера после ее слов побледнел.
– Да что ж это за… – процедил он. Оборвал фразу, не договорив, и полез трясущейся рукой в карман.
– Спокойно, Саша, спокойно, – внушительно сказал Виктор и взял сестру под локоть. – Анна, пойдем. Нам нужно поговорить.
Но женщина вырвала руку.
– Я никуда не пойду! Говори здесь, при всех!
Помощник высыпал в рот несколько таблеток и пытался проглотить их.
– Я сейчас принесу воды! – пискнула золотоволосая девушка и метнулась прочь из зала.
– Лучше водки ему принеси! – крикнула ей вслед Анна Васильевна.
Бородатый помощник поперхнулся и закашлялся. Лицо его стремительно из бледного становилось ярко-алым, глаза выпучились, как у рыбы.
– Черт, он задохнется! – Виктор спрыгнул со сцены и бросился к нему.
За сценой что-то рухнуло со страшным грохотом. Стрельников замер.
– Дьявол, это еще что?!
– Я посмотрю! – скуластый парень юркнул вслед за девушкой и смылся, прежде чем его успели остановить.
– А где Роза Карловна? – вслед ему проорал режиссер. – Чтоб через минуту все были здесь!
Помощник наконец выплюнул таблетку и рухнул в кресло, прижимая руку к горлу. Виктор наклонился к нему.
– Саша, ты как?
– Да что ему сделается! – с невыразимым презрением бросила Анна Васильевна. – Он же лицедействует. Комедиант!
– Фурия! – прохрипел бородач.
– Ничтожество!
– Друзья мои! – ужаснулся Серафимович.
Лера расхохоталась в голос, развернулась и нарочито неторопливо пошла по проходу.
Поравнявшись со Светой, она шепнула заговорщически:
– На этом репетицию можно считать законченной. На вашем месте я бы подождала еще пять минут – и уезжала отсюда.
– Как это? – растерялась Света. – А моя съемка?
– У-у, съемка! Если наша звезда разошлась, ее не остановить. Поверьте моему опыту! Можете смело отправляться домой.
Света посмотрела на действующих лиц драмы. Виктор в чем-то негромко убеждал помощника, тот откашливался и хрипел. Стрельникова застыла, как статуя скорби, образ которой портила лишь фальшивая сигарета в руке. Петр Иванович зачем-то поправлял сползший шарф на манекене.
– Я, пожалуй, подожду немного, – решила она. И добавила без особой убежденности: – Вдруг рассосется…