Уроки любви, стр. 15
– Уезжай. Я не позволю тебе обижать Ви.
– Она меня почти не видит. К тому же скоро ей в колледж. Я не уеду, я же сказала.
– Ты сказала, что дождешься моей смерти…
– Да, пупсик. И не надо делать из меня опереточную злодейку. Я не подсыплю тебе мышьяка и не придушу подушкой. Напротив, я буду с тобой денно и нощно, я стану беседовать с врачами и тихо плакать в саду, чтобы никто не видел, я буду твоей образцовой женушкой, и никто не посмеет сказать, когда придет скорбный час, что я не отдала тебе всю свою любовь и не была самоотверженной!
Илси развернулась на каблуках и пошла к двери, напевая под нос. Вивиана отступила в тень, растворилась в темноте. Дверь распахнулась, пропуская Илси, и тогда девочка расслышала совсем ясно:
– Боюсь, ты не успеешь побыть самоотверженной, Илси…
На следующее утро Стюарта Олшота нашли мертвым. Он ухитрился дотянуться до столика с лекарствами и выпил целый флакон снотворного. О самоубийстве официально не говорили, но подразумевали, и только Вивиана Олшот знала правду.
Илси Бекинсейл довела ее отца до самоубийства, что приравнивалось к преднамеренному убийству.
После похорон выяснилось, что Илси, как всегда, крайне небрежно прочитала закон. Там говорилось о совместном проживании не менее шести месяцев, так что ничего ей не досталось. Вернее, не досталось бы, но Марго и Монти вызвали ее в кабинет и очень спокойно разъяснили ситуацию. Илси будет получать определенную сумму, но больше никогда в жизни не приблизится ни к дому Олшотов, ни к своей дочери. Илси была не против.
С тех пор прошло пятнадцать лет. Вивиана выросла, получила диплом, превратилась в красивую молодую женщину, стала наследницей огромной нефтяной империи своего деда, но так и не смогла изжить ужас тех месяцев. С десяти лет она знала наверняка: любовь – это худшее, что может случиться с человеком.
Она сидела молча, глотая слезы и не замечая этого, а рядом сидел Шейн, такой напряженный и неловкий, что на него смотреть было больно, но она и не смотрела.
У нее так болело сердце, что даже в пятки отдавало.
Потом Шейн откашлялся и хрипло произнес:
– Ви, бедная моя… Как же можно было взвалить на себя такое! Как же ты жила с этим?
– Мне всегда казалось, что хорошо. Нормально жила. Никаких переживаний. Никаких потрясений. Здоровый секс, деловые отношения. Бабушка и дед все понимали и не заикались о браке и прочих глупостях. Не надо меня жалеть, Шейн.
– Я не жалею. То есть, что я говорю! Я не просто жалею тебя, Ви, а рвусь на куски от злости и боли. Дело не в том, что ты… Короче, детей обижать нельзя. И предавать нельзя.
Она медленно сползла с дивана, вяло застегнула растерзанную блузку, отошла к окну. Ночь уже упала на город, и огни реклам превратили его в громадную шкатулку с бриллиантами. Фальшивыми, разумеется, но очень блестящими.
– Шейн, я не знаю, что сказать. Я сама не должна была допускать этого. Слишком я расслабилась…
– Ви, разве это преступление?
Она развернулась, точно ее ошпарили.
– Да! Да, черт побери! Потому что нельзя расслабляться! Нельзя быть слабым. Нельзя допускать в свое сердце хоть крошку этого самого чувства. Ты будешь слабым и голым, беспомощным, беззащитным, и тогда об тебя вытрут ноги, выбросят тебя, как грязную тряпку, понимаешь ты это!
Шейн вдруг оказался рядом. Молча взял ее руку, поднес к губам, поцеловал в ладонь. У Вивианы защипало глаза. Она больше всего на свете хотела прижаться к нему, зажмуриться и ни о чем не думать, не вспоминать. Не бояться прошлого, не просыпаться от кошмаров.
– Ви… Пойдем-ка спать. Нет, не смотри на меня так. Я просто уложу тебя и посижу рядом, можно? Я клянусь, что…
– Шейн Кримсон! Я вовсе не боюсь за свою девичью честь. Просто не надо со мной нянчиться!
Он смотрел на нее очень серьезно и горько.
– Ви, пытаться помочь – не значит нянчиться. Принимать помощь – не унизительно. Плакать – не стыдно. Именно этим человек и отличается от зверя. Я – твой друг, Ви. Понимаю, нахальство так говорить, но я все-таки скажу еще раз: я – твой друг. Я не собираюсь вытирать тебе сопли и утешать, я просто посижу рядом, вот и все.
Она тихо всхлипнула и ничего не ответила.
Через час Шейн тихонько прикрыл дверь ее спальни, осторожно вышел на кухню, достал из бара бутылку виски и налил себе полный бокал.
Ему было очень жалко наследницу нефтяного магната Вивиану Олшот.
Он ее очень любил.
7
Наступил день банкета. Вивиана не спала с пяти утра и нервничала так, словно это ей предстоял дебют в свете. Хотя, какое там, во время своего дебюта она была спокойнее удава…
Шейн Кримсон не волновался абсолютно. Вечер накануне он провел в гостях у Колина Фаррелла, куда Вивиану не позвали, что привело ее в крайнее замешательство. К тому же она все еще чувствовала неловкость за произошедшее в тот вечер, когда они танцевали и целовались, а потом она так глупо исповедовалась ему.
Вивиана сидела дома, ждала Шейна из гостей и злилась, мистер Джейд лежал у ее ног и смотрел на нее с пониманием, а потом простучали каблуки в прихожей, и Шейн Кримсон молча высыпал ей на колени охапку мелких и ужасно душистых роз, белых и розовых. Потом наклонился, быстро поцеловал Вивиану в щеку и отскочил, шутливо прикрывшись руками.
Ей бы холодно отшить его, брезгливо стряхнуть с себя цветы и сказать что-нибудь едкое, но Вивиана была так счастлива его видеть, что только хлопала глазами и улыбалась, а потом тихо прошептала:
– Шейн, ты колдун! Они в точности такие, как в моей любимой книжке… У меня была книжка про спящую принцессу, и в самом конце, когда принц уже идет, она там среди таких же роз спала…
И всей неловкости пришел конец. Вивиана вплела несколько роз себе в волосы, и они с Шейном отправились выгуливать мистера Джейда, а потом еще играли в карты до тех пор, пока не начали зевать.
Сегодня все будет совсем не так. Шейн Кримсон просто не понимает, куда они идут. Эх, если б еще месяц тренировок…
Прекрати, сказала вдруг другая Вивиана Олшот у нее в голове. Это нечестно. Как ты смеешь относиться к нему, как к дрессированной обезьяне?
Потому что они будут смеяться над ним. Они будут его разглядывать, цедить шуточки, тонко острить, а простодушный Шейн Кримсон этого даже не поймет. Зато пойму я, и мне будет больно. Однажды уже смеялись над тем, кого я любила. Над моим отцом.
Значит, ты просто не позволишь над ним смеяться. Ты же опытная змейка из одного с ними террариума. Ты знаешь этот мир с детства, ты в курсе их слабых мест, ты можешь дать отпор…
Я больше не могу давать отпор. Я проявила слабость. Я позволила себе влюбиться, теперь я беззащитна…
– Дура вы теперь, мисс Олшот, вот что!
Вивиана сказала это вслух и довольно громко, поэтому мистер Джейд укоризненно покосился на нее с коврика.
Она торопливо набрала знакомый с детства номер.
– Колин? Это я, Ви. Мне нужно с тобой посоветоваться.
– Ничего, что я буду разговаривать с тобой лежа, детка?
– Ох, прости, ты еще спишь, да?
– Уже нет. Но еще лежу. Что случилось?
– Я боюсь сегодняшнего вечера.
– Вивиана! Я рассержусь! Из-за этого звонить в начале шестого утра…
– Колин, он еще не готов! Он вполне приемлем – но не готов.
– Ах, вот оно что. Ви, снова прошу у тебя прощения за поучения, но дело в том, что ты явно преувеличиваешь.
– Да?
– Да. Шейн замечательный, очень разумный и весьма талантливый молодой человек. Он за два с небольшим месяца разобрался в таких вопросах, о которых половина сегодняшних гостей не имеет вообще никакого понятия. Кроме того, я внимательно наблюдал за ним вчера за ужином. Он раскован, остроумен и тактичен. Прибавь к этому элемент тайны и новизны, а также сумму на его счете – и ты поймешь, что сегодня от него все будут без ума.